Финансист - Б. Б. Истон

– Я тоже. – Пульсирующий ритм техно, доносящийся из гостиной, совпадал с ритмом сердца у меня в груди. – Может, нам стоит остаться, последить за ним, пока он не протрезвеет?

Мы стояли в полуметре друг от друга в темном коридоре. Глаза Кена с трудом различались в тени.

– Хорошо.

– Хорошо. – Я поглядела на него, и меня охватило пульсирующее тепло его пузыря. – Ну и что мы будем делать?

Я даже не понимала толком, что спрашиваю. «Что мы будем делать остаток ночи? Что мы будем делать с Джейсоном? Что мы будем делать с этой странной фигней, которая происходит между нами?»

Но это было неважно, потому что ответ Кена на все три вопроса был бы одним и тем же.

Пожав плечами, он сказал:

– То, что ты хочешь.

«То, что ты хочешь».

«А что, если я хочу тебя поцеловать?»

«Что, если я хочу поехать к тебе домой, заниматься любовью, провести с тобой ночь, а завтра весь день ходить по музеям, любуясь французской живописью?»

«Что, если я хочу большего?»

Был лишь один способ выяснить это. Привстав на цыпочки, я медленно потянулась вперед, ясно обозначив свои намерения. Я была готова к тому, что мои губы коснутся непреклонного мрамора, в который умел иногда превращаться Кен, когда я до него дотрагивалась. Я была готова к очередному эмоциональному удару, к еще одному безответному порыву. Но я не была готова к тому выбросу адреналина, который ворвался в мою кровеносную систему, когда Кен ответил на мой поцелуй.

Вцепившись руками в лацканы его пальто, я прижала Кена спиной к двери в спальню Джейсона. Электронная музыка сотрясала тонкие стены вокруг нас, я прижималась грудью к его груди, но руки Кена едва скользнули по моим бокам. Я втянула в рот его нижнюю губу и обвела его язык своим, но его поцелуй оставался легким как перышко. Мне так хотелось, чтобы он сделал что-то, от чего мне стало бы лучше. Чтобы я забыла свой страх за Джейсона, свой разрыв с Гансом, свои разборки с Рыцарем, да черт побери, свое собственное имя, но Кен не помогал мне в этом. И это так бесило!

И я укусила его.

Я не хотела. Это просто произошло. Но в ту секунду, как мои зубы вонзились в его пухлую нижнюю губу, Кен застонал и прижал мои бедра к своей впечатляющей эрекции.

«Фух».

Мой пульс ускорился. Мои руки скользнули под его узкий пиджак, схватились за его шелковистый галстук. А когда мои зубы поймали его язык, член Кена дернулся в районе моей промежности.

Я уже была готова оторвать все пуговицы с его рубашки, как вдруг с другой стороны двери раздались звуки, словно кого-то рвало, и это вернуло нас обоих в реальность.

«Джейсон».

«Вот черт».

11

Пока я возилась с Джейсоном, а Кен занимался уборкой после его поганых друзей, пятница кончилась и наступила суббота.

А по субботам мне надо было работать.

Проклиная каждый розовый и оранжевый лучик восходящего солнца, пронизывающий небеса, я поцеловала Кена на прощание. И он поцеловал меня в ответ. И открыл мне дверцу машины, и сказал, чтобы я ехала осторожно.

Я опоздала в «Мэйсис» на десять минут, приехав туда со вчерашней косметикой на лице, и весь свой обеденный перерыв проспала на стопке джинсов в подсобке. Мне надо было бы сказаться больной, поехать домой и выспаться, но, какой бы усталой я ни была, моя постель меня больше не привлекала.

Я хотела спать в другой постели.

В постели того, кто был красивым, загадочным, ехидным и спокойным.

В постели того, чьи поцелуи отдавали спортивным витаминным напитком.

Чьи джентльменские манеры говорили мне «нет», а мужское тело – «да».

Я вернулась после работы домой лишь затем, чтобы сложить сумку на ночь. После чего направилась прямо к дому Кеннета Истона, где сама себя пригласила в спальню на втором этаже.

Лежа рядом с Кеном на его просторной двуспальной кровати – наши спины опирались о кучу подушек, а тела, жесткие, словно статуи, освещались экраном телевизора в спальне, – я думала: «Это была жутко идиотская идея».

Может, мы с Кеном и были вдвоем во всем доме, но моя спортивная сумка на полу его спальни словно бы жила своей жизнью. Очень заметной. С тем же успехом вместо нее там могла быть поющая и виляющая задом драг-квин, раскачивающая диско-шар перед мигающей неоновой вывеской со словами: «БИБИ ХОЧЕТ ТЕБЯ ТРАХНУТЬ».

«Только погляди, как он напряжен. Он, кажется, уже в третий раз листает меню телевизора. Он с тобой даже не разговаривает».

– Ты уже видела «10 причин моей ненависти»? – спросил Кен, соскакивая с кровати и пересекая комнату. Открыв верхний ящик комода, он, судя по звуку, начал рыться в мусорном ящике старых видеокассет.

«Видишь? Ему не только дико неловко, но в первом же названии кино, что пришло ему на ум, есть слова «моя» и «ненависть».

– Нет, не видела. Хорошее?

«Почему он меня не касается?»

– Потрясное.

«А сама ты чего застыла?»

– Там, небось, играет Хью Грант?

Кен сунул кассету в видеоплеер, стоящий возле светящегося телевизора, и обернулся ко мне.

– Оно даже без Хью Гранта хорошо. Вот какое оно отличное.

И совершенно не спеша пошел обратно к кровати. На нем все еще были белая рубашка и темно-серые брюки, в которых он был на работе, а на шее висел серебристо-серый галстук.

«Господи. Он даже чертов галстук не снял! Ступай домой, Биби. Вот просто возьми сумку и свой дурацкий мешок с дерьмом и ступай домой. Ты устала, а этот парень совершенно точно не собирается тебя трахать».

– Э-э… мне нравится твоя комната, – сказала я с улыбкой, полной надежды, когда Кен вернулся на свою сторону кровати. И это была правда.

Поскольку самую большую спальню он сдавал сестре, то сам жил в дополнительной спальне над гаражом. Стены и потолок из-за изломов крыши имели множество углов, а почти всю стену над кроватью занимало огромное полукруглое окно.

– Спасибо, – улыбнулся Кен. – Когда я сюда въехал, тут был чердак. Я переделал его в комнату, чтобы увеличить цену дома.

Я подавила смешок.

– Ну конечно.

– Ну, и тем самым стало больше места для жильцов.

Я закатила глаза.

– А если я останусь на ночь, ты представишь мне счет?

«О боже! Я что, сказала это вслух?»

– Не-а, – ухмыльнулся Кен. – Первая ночь бесплатно.

По моим венам пронеслась волна восторга, в животе распустилась надежда, я подползла и пролезла под тяжелую правую руку Кена. Он позволил мне прижаться щекой к своей обтянутой мягкой тканью груди, и мы оба уставились в телевизор, притворяясь, что смотрим кино.

«Он позволил мне остаться на ночь!»

«Он позволил себя трогать!»

«На нем столько лишней одежды!»

Поскольку Кен отнюдь не спешил решать проблему лишней одежды, я сделала глубокий вдох, помолилась про себя и взялась за узел его галстука. Чувствуя, как колотится в груди сердце, я