Похититель единорогов - Аннабель Ф. Стедман

не верилось, что он действительно здесь и через считаные секунды встретится с предназначенным ему…

Вдруг яйцо замерло.

«Без паники», – подумал Скандар, запаниковав. Чтобы отвлечься, он посмотрел на висящую на спинке стула конструкцию – должно быть, это и есть те самые упомянутые председателем уздечка и чумбур, соединённые металлической пряжкой.

Он бросил обеспокоенный взгляд на яйцо. Оно подрагивало, но лишь слегка. Время от времени отвалившийся осколок скорлупы падал на худи или ударялся о каменный пол, заставляя Скандара вздрагивать. Из соседних ячеек доносились непонятные звуки, и никто не спешил озвучивать из пещеры пошаговые инструкции. Скандар рассеянно взялся за пряжку чумбура – и зашипел от боли, когда холодный металл коснулся раны на ладони.

Впервые с момента захода в ячейку он взглянул на свою руку. Рана больше не кровоточила, но приобрела пугающий тёмно-красный оттенок. Скандар бросился к факелу на стене, и в его свете стали видны пять линий, медленно вытягивающиеся из раны в центре ладони к основанию пальцев.

Он всегда думал, что у наездников на ладонях особые татуировки. Более того, Скандар готов поклясться, что где-то об этом читал. Именно по ней он ещё дома, в Маргейте, узнал в Агате наездницу. Но это оказалась вовсе не татуировка, а рана. И она болела – причём сильно.

Яйцо застыло в неподвижности. Скандар не знал, как ему помочь и нужно ли это делать. Курицы помогают своим цыплятам вылупляться? Насколько он знает, они их лишь высиживают, а пробовать это с яйцом единорога казалось неразумным, учитывая его острый рог. К тому же единороги – это вам не какие-то цыплята, они… ну… единороги.

Вздохнув, он опустился на колени перед яйцом и тихо спросил:

– Как насчёт того, чтобы выбраться оттуда? Потому что мне бы этого очень хотелось: здесь довольно жутко и темно, и я совсем один, и… – Он осёкся, почувствовав себя глупо. Говорить с яйцом в каком-то смысле было почти то же самое, что беседовать с завтраком.

Послышался тихий визг. Скандар завертел головой по сторонам, но когда звук повторился, сообразил, что он доносится из яйца, и сместился ближе. Удивительно, но его слова, похоже, возымели эффект.

Скандар сделал глубокий вдох:

– Слушай, я хочу с тобой познакомиться. Очень хочу. Мы будем партнёрами, ты и я. Тебе, возможно, придётся недолго за мной приглядывать, потому что… ну… я не местный, а ты отсюда…

Яйцо опять взвизгнуло, и мимо левого уха Скандара просвистел большой осколок скорлупы.

– Хотя это, скорее всего, будет меньшая из наших проблем. – Скандар понимал: он говорит первое, что приходит в голову – но какое это имеет значение, когда скорлупа раскалывается прямо у него на глазах. – Я ведь даже не сдавал инкубаторский экзамен – только ты никому не говори, ладно? – Но кое-кто помог мне добраться сюда. А вдруг это выяснится? Одна девочка, Бобби, уже что-то подозревает. А ещё этот ужасный Ткач, но, наверное, стоит подождать, когда ты чуть подрастёшь, прежде чем тебе об этом рассказывать. В общем, я думаю, что ты будешь нужен мне, а я буду нужен тебе.

Визг, нечто среднее между лошадиным ржанием, орлиным криком и человеческим воплем, уже не затихал ни на секунду. Рог единорога снова прошил скорлупу, чёрный, как оникс, такой же блестящий и – как Скандару уже известно на собственном опыте – очень острый. Он покачался из стороны в сторону, расширяя отверстие, раздался громкий треск, и верхушка яйца отвалилась. Скандар подхватил скользкие крупные осколки и, отбросив их в сторону, снова наклонился к яйцу – и в этот момент остатки скорлупы с хрустом распались на две половинки.

Единорог лежал на животе, раскинув ноги по каменному полу, его бока быстро вздымались и опадали, нежная чёрная шкура блестела от пота и слизи. Пряди угольной гривы после всех его попыток вырваться на волю свалялись. Глаза его ещё были закрыты, но пока Скандар в немом восхищении смотрел на него, с единорогом начало происходить что-то странное. По его маленьким чёрным крыльям побежали электрические разряды, пол задрожал, ячейку залило белым светом, и вокруг единорога заклубился туман, скрыв его из виду…

Скандар, вскрикнув, отпрыгнул. Всепоглощающая радость от первой встречи с его единорогом сменилась страхом: все его четыре копыта были объяты огнём – они просто взяли и загорелись. Скандар бросился к нему, чтобы потушить пламя. Так и должно было быть? Или это только ему посчастливилось стать партнёром самовозгорающемуся единорогу? Но едва он потянул за край кофты, как единорог открыл глаза.

В ту секунду, когда Скандар заглянул в его тёмные зрачки, он ощутил, как в груди словно надулся воздушный шар из чистого счастья – и одновременно с этим правую руку прошила острая боль, заставив его перевести взгляд на ладонь. Подняв её к лицу, он в тусклом свете факела увидел, что рана заживает. Но в то же время исходящие от неё линии быстро удлиняются и уже достигли кончиков пальцев. А тем временем в центре чёрного лба единорога сама собой возникла вертикальная белая полоса. И она не сформировалась, а рана на ладони Скандара окончательно не затянулась, они с единорогом больше не нарушали зрительного контакта.

– Спасибо, – растерянно произнёс Скандар – и в тот же миг электрические разряды, дрожь, свет, туман и пламя – всё исчезло, будто кто-то щёлкнул переключателем.

Мальчик и единорог продолжали смотреть друг на друга. Скандар читал о возникающей между наездником и единорогом связи, но не предполагал, что на самом деле почувствует это натяжение в груди, будто из его сердца куда-то наружу протянулась невидимая нить. И он был совершенно уверен, что, проследив за этой нитью, на другом её конце найдёт сердце этого маленького чёрного единорога.

Именно тот и нарушил этот трогательный момент, тихо заревев, но Скандар почему-то совсем не испугался. Их связь подарила ему ощущение безопасности, подобного которому он никогда в жизни не испытывал, словно ему открылась дверь в самую уютную комнату на свете, и он мог закрыться в ней от всех и сидеть у горящего камина сколько его душе угодно. Ему хотелось кричать. Пуститься в пляс по ячейке. Даже петь. А ещё реветь, как его единорог, как раз пытающийся встать на дрожащие ноги.

Скандар в тревоге попятился:

– Ты уверен, что готов…

Но единорог – его единорог – уже поднялся и, спотыкаясь, зашагал к нему. Скандар был готов поклясться, что тот уже успел подрасти и теперь стал ему почти по пояс. Что, впрочем, логично: надо же навёрстывать упущенное за тринадцать лет, проведённых