Выбор рыцаря - Джулия Лейтем

Мальчик громко крикнул:

– Леди…

– Ее здесь нет, Джозеф, – перебила Адалия, схватив сына и принимаясь его щекотать.

Мальчик засмеялся, извиваясь в ее руках. Ему удалось вырваться, но Адалия снова поймала его. Это была их обычная забава. Элизабет с нежностью наблюдала за малышом; сердце ее учащенно колотилось, когда Адалия уводила сына на кухню.

Элизабет решилась окинуть взглядом большой зал. Солдаты по-прежнему были поглощены играми, а слуги уже отправились к своим спальным местам.

Но сэр Джон бодрствовал и наблюдал за ней. Что он успел увидеть или услышать? Элизабет понимала, что должна отвернуться или прикинуться безразличной. Однако это ей не удавалось. В ясных голубых глазах Джона она читала сочувствие и интерес. Она не могла проигнорировать его и сделать вид, что ничего не происходит. Элизабет поднялась, пересекла зал и остановилась возле Джона.

– Сэр Джон, я не ожидала застать вас здесь бодрствующим, – проговорила она как можно любезнее.

Он изучающим взглядом посмотрел на нее и улыбнулся:

– Я жду Филиппа, но, похоже, ему сейчас везет в игре.

Элизабет перевела взгляд на группу солдат, но не смогла увидеть Филиппа в толпе.

– Видимо, он несколько задержится.

Сэр Джон кивнул.

– Не хотите, чтобы я проводила вас до вашей комнаты?

Он не колебался ни одного мгновения.

– Если это не будет слишком неудобно для вас. – Сэр Джон медленно поднялся на ноги – очевидно, синяки причиняли ему боль.

– Нет, я тоже собиралась ложиться спать.

– Вы спите в комнате госпожи?

– Мне это не разрешено, – с горечью ответила она.

Сэр Джон нахмурился:

– Значит, леди Элизабет одна?

– За исключением тех минут, когда я приношу ей еду.

– Должно быть, это трудно для нее.

Элизабет пожала плечами:

– Она сильная женщина.

– Рад слышать это. Возношу молитву, чтобы все поскорее разрешилось.

– Я тоже, сэр Джон.

Они молча вышли из большого зала и пошли по освещенному факелами коридору. У Элизабет вдруг появилось ощущение покоя и уверенности в себе; После смерти отца она еще ни с кем не чувствовала себя в такой безопасности.

И ни один мужчина не излучал такой мужественной силы, которую просто невозможно было не заметить.

Элизабет не могла не испытывать некоторого смутного чувства вины, поскольку она была предназначена другому. Но она уже не исключала того, что сможет довериться сэру Джону, если ей понадобится помощь. Разве может она оттолкнуть его сейчас из-за каких-то своих собственных страхов? Она должна верить, что всегда сумеет совладать с искушением. Ведь она должна контролировать ситуацию.

Когда они приблизились к его двери, к удивлению Элизабет, сэр Джон как-то неловко повернулся и загородил ей дорогу. Она резко остановилась, и их тела неожиданно соприкоснулись.

Ощущение его близости сделалось еще более острым, родившись где-то в груди и переместившись в чресла; возникший в теле жар был удивительным, порождающим смятение и… искушение.

Факел находился на стене за спиной сэра Джона, лицо его пребывало в тени, поблескивали только глаза и зубы. Он не улыбался, однако его губы были приоткрыты, и, как поняла Элизабет, ее губы тоже.

Он первый сделал шаг назад, отступив ближе к свету, за что она была ему благодарна… и разочарована. Почему она не увидела опасность и не отступила первой?

– Анна, я все еще не привык к этому костылю. Простите меня.

Она смогла лишь кивнуть, облизав внезапно пересохшие губы.

Он устремил на нее пытливый взгляд, насупив брови, и Элизабет внезапно ощутила волну трепета, пробежавшую по всему телу.

– Знайте, что если какой-нибудь солдат – или любой другой мужчина – посмеет тронуть вас, только скажите мне, и я вас защищу.

Слова Джона прозвучали так искренне, что Элизабет невольно улыбнулась:

– Вы сразите его своим костылем?

Джон улыбнулся в ответ:

– Он может оказаться хорошим оружием.

Они постояли еще некоторое время, связанные непривычным ощущением интимности. Как могла она, зная человека всего лишь один день, почувствовать к нему такое влечение? Да, ей могла понадобиться его помощь, но Элизабет не хотела обманывать себя: это все, что могло быть между ними.

Попятившись, она пробормотала:

– Спокойной вам ночи, сэр Джон.

– Приятных сновидений, Анна.

Повернувшись, она быстро зашагала прочь, зная, что он будет наблюдать за ней до тех пор, пока она не повернет за угол.

Глава 7

Сон у Джона был беспокойный, со множеством сновидений, где фигурировали темнота и тепло мягких женских прикосновений. Проснувшись на заре, он обругал себя за слабость. Он должен помнить, что скоро ему предстоит жениться, у него будет жена, с которой он сможет заниматься любовью, когда захочет.

Но не леди Элизабет владела его мыслями. Анна была единственной, кого он видел, о ком грезил, за кем следовал, словно пастух за овцой.

Джон наблюдал за ней утром во время мессы, затем видел во время завтрака, однако не подошел. Он не хотел, чтобы она стала его избегать. Пока что достаточно и того, что она так тепло улыбнулась ему.

Зашедшая целительница сказала, что и Филипп, и Джон поправляются, хотя, добавила она, синяки на их лицах способны напугать детей. По ее совету Джон стал больше ходить по коридорам, Филипп же отправился во внутренний двор понаблюдать за тем, как тренируются солдаты. Джону нужно было как можно скорее узнать план замка.

Он несколько раз заблудился в коридорах и вынужден был прибегать к помощи слуг. Когда он решил обследовать подножие башни Элизабет, там случайно оказался Милберн, который беседовал с двумя охранниками. Управляющий удивленно вскинул бровь.

Джон улыбнулся и проследовал мимо, бросив через плечо:

– Пытаюсь привыкнуть к костылю.

Теперь он по крайней мере знал, где находится башня. Похоже, вызволить леди Элизабет из замка будет весьма трудно.

Когда Элизабет принесла в спальню башни поднос с едой, она увидела, что Анна с ломтем хлеба в руке читает книгу.

Подняв голову, Анна улыбнулась:

– Не знаю, как вы это сделали, но я вам очень благодарна.

Элизабет нахмурилась.

– Что сделала? Принесла еду?

– Но вы ведь уже прислали мне еду. Кто тот человек, который смог вскарабкаться на вершину башни? Как вы его нашли? Надеюсь, вы не подвергали себя риску?

Элизабет поставила поднос на стол. Только теперь она заметила незнакомую ей корзинку, в которой было несколько книг, сыр, сушеные фрукты и закупоренная бутылка вина. Записка на пергаментной бумаге гласила: «Терпение».

– Я стараюсь, – словно бы оправдываясь, сказала Анна и подняла салфетку. – Но как я могу терпеть, когда это пахнет так вкусно?