Летчик. Фронтовая «Ведьма» - Виталий Свадьбин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но вышел облом. Большого самолёта не оказалось, есть только в Киеве. А до Киева генералу предложили полететь на маленьком самолёте «Шторх», легкомоторный, есть у них такой трёхместный. В этот момент активно начал переживать оберштурмфюрер Роске. Он явно надеялся, что тоже прогнётся перед рейхсфюрером СС Гиммлером. Они чуть было не заспорили. Я даже свои услуги предложил, мол я же лётчик, сам могу довезти. Не подрались, разрушив мои надежды. А очень даже договорились. Полетит эсэсовец как охрана. Я стою размышляю, ведь это последняя возможность сбежать. В Киеве упакуют в большой самолёт с охраной и здравствуй Берлин, никакой туристической путёвки не надо и виза Шенгенская не понадобится. А я в такой тур по Европе не согласен, да и бывал там, правда в ипостаси «мачо», ну мужика значит. В гости к главному фюреру не хочу и любви с ним не жажду. Я Сталина больше люблю.
Повезли на аэродром только через двое суток. С чем это было связано, не знаю. Меня допросили легонько, то есть не били. Я указал на карте неправильное место нашего аэродрома, а номер полка они и так знали. Проверить, конечно, могут расположение, но если уличат во лжи, тогда и думать буду. Меня кстати не кормили два дня и сейчас я летел, прислушиваясь к урчанию молодого, девичьего желудка. Ладно хоть воды давали. Как не странно руки мне не связали, точнее в Донецке у генерала развязали и больше не связывали. Может моё поведение повлияло, может то, что я девушка, причём красивая девушка. Не знаю, но факт случился. Одет я в гимнастёрку и шаровары, лейтенантские погоны, но без наград. Я с собой орден не брал, жалко вдруг потеряю. Немцам я не сопротивлялся, всё делал добровольно. Начнут лупить за сопротивление, да ещё покалечат. Оно мне надо? Так мы и поехали в машине генерала на аэродром. Тут я увидел «мессеры». Значит здесь площадка истребителей. Ну что же запомним.
«Шторх» мне понравился, с камуфляжной окраской. Трёхместный самолётик. Я читал о нём в прошлой жизни, но самому летать не довелось. У него в задней части кабины пулемёт стоит МГ с калибром 7,92 мм. Размах крыла правда побольше чем у нашего У-2, но зато взлететь может с полсотни метров. Топлива у него хватает примерно на 380 километров. До наших мне точно хватит. Уселись мы в «Шторх», взлетели. Эсэсовец меня под дулом своего «люгера» держит, какой недоверчивый гестаповец, просто диву даюсь. Генерал сидит впереди рядом с пилотом. Оно и понятно, не положено генералу, как нам ютиться в задней части. Ну думаю пора. Начал я ойкать и стонать, сам за живот держусь. Немцы понятно, меня не могут разуметь. А я даже попытался слезу пустить. Роске ткнул меня больно в бок стволом своего пистолета, вот же пёс бродячий. Я сильней застонал. А сам понимаю, что Генерал спрашивает.
— Что с ней, Роске?
— Притворяется шлюшка, подстилка комиссарская, — говорит эсэсовец и слюной брызжет.
Вот тебе и здравствуй. Взял и оскорбил честную девственницу. Я понимаешь с мужиками ни-ни, а он меня грязными словами поливает, конь педальный. Я, постанывая наваливаюсь на эсэсовца, так чтобы его пистолет немного отвести от себя. Роске схватил меня свободной рукой за волосы и пытается оттянуть от себя. Больно так тянет, садист доморощенный. Перехватываю «люгер» и с трудом направляю в живот Роске. А он дурень палец на курке держит, а перед этим дослал патрон в патронник. Эх Роске, Роске, кто же так делает? Боевые Уставы надо учить, они «кровью» пишутся. И вообще оружие психам не игрушка. Бабах. И пуля где-то в животе не у меня, конечно, у эсэсовца. Бью для надёжности эсэсовца локтем в челюсть, мать вашу, локоть отбил. Нет всё-таки Евгения девушка нежная. Вырываю «люгер» из цепких лапок эсэсовца. А генерал ручками там что-то шарит, видимо свой пистолетик достать пытается. Я без затей и соблюдения конвенций, бью генерала по затылку, рукоятью «люгера». Он бедняга обмяк сразу. Наставляю пистолет на пилота. Пора вспомнить, что немецкий знаю вполне прилично.
— Не дёргайся, а то получишь пулю в голову. Как тебя зовут? — для надёжности тыкаю стволом в рожу пилота.
— Ганс Шранк, — а голосок у него дрожит, боится земляк Гёте и Бетховена.
Оно и понятно, он не вояка, служит на посылках, наверняка и на фронтовую полосу не летает.
— Не убивайте меня, у меня жена и двое детей, — просит Ганс.
— Будешь делать как я скажу не трону. Знаешь кто я?
— Да, сказали, что Ведьму поймали. Повезут в Берлин.
— Сиди и не рыпайся, а то прокляну, импотентом сделаю. Не получится твою фройляйн любить. Как собирался до Киева долететь?
— Возле Полтавы аэродром есть, бомбардировщики. Там должны дозаправиться.
— Разворачивай на восток. И помни я сама лётчик, попробуешь обмануть, выброшу за борт, — прорычал я прямо в ухо немцу.
Пока не очухались немцы, я их связал. Даже эсэсовцу под мундир тряпок напихал, чтобы кровью не залил здесь всё. Потом перетаскивал генерала. Намаялся, как раб на галерах. Тесновато здесь такими упражнениями заниматься. Опять же тело Женечки не приспособлено к таким упражнениям. Пилоту велел пересесть на пассажирское место, как мог и его связал.
— Ганс, будешь подсказывать, если что не пойму. А то за борт быстро отправлю, узнаешь, как быстро долететь до земли без парашюта, — пугаю его, вытаращив глаза и облизывая окровавленные руки.
Это я испачкался, когда Роске пытался кровь приостановить. Шранк совсем перепугался, аж глаза закатил. Ну точно не вояка, как бы не обосрался. Будет тут вонять, как в газовой камере. Оно мне надо? Мобилизовали видно немчика, вот он и перебивался на посылках. Оружие у Шранка я тоже изъял. Тот же «Браунинг НР». А
