Доказательство человека. Роман в новеллах - Арсений Михайлович Гончуков

Дольский вскочил, смел с панели папку, ударился ногой о сиденье и отошел вглубь кабины. Лена посмотрела на монитор, на котором дергался захваченный в прицел андроид, и повернулась к отцу – он стоял в полутьме, по его лицу ползали отсветы от экранов.

– Ну да, вроде того, – сказал он, – хотя повторюсь, это не очень хорошая реконструкция… Думаю, все было гораздо жестче. Но бабушка очень натуральная! Какой характер! Ты прочувствовала ее?

Отец смотрел на Сабину в виртуальном теле бабушки Лены, она рассматривала на своем плече погоны полковника. Сабина была удивлена, восхищена, захвачена – и зрелищем, и тем, что происходило у нее в душе.

– Ну что? Пойдем? Хватит? – спросил отец.

– Еще! Еще! Ближе! Точнее! А можно это быстрее делать?! – кричал Дольский, глядя на монитор прицеливания, под которым горела надпись «Код 409-99. ШТ – командирам. Немедленно к исполнению». – Он сейчас выстрелит, мы не можем медлить ни секунды!

Дольский повернулся и сверкнул глазами на Лену. Лицо его было красным, потным.

– Ну, чего вы ждете? Чего?! – заорал он.

Лена посмотрела на него с нескрываемой ненавистью, в ее глазах загорелся огонек, которого побаивались даже в штабе армии. Дольский посмотрел на руку Лены, которой она придерживала крышку над красной кнопкой выстрела. Лена не закрывала крышку, но и не нажимала кнопку. Она медленно перевела взгляд на большой монитор.

Дрон наведения держал трансляцию стабильно – прямо на камеру шел грозный и крупный, раза в полтора больше средней человеческой особи, робот. Небольшая цилиндрической формы грудь, опоясанная броней. Мощные выпирающие в стороны наплечные чаши. Удлиненная узкая голова, похожая на обтекаемый шлем. Гигант металлического, с фиолетовым отливом, цвета, похожий на средневекового рыцаря, выглядел угрожающе, тем более что оптические прорези на голове не выдавали его намерений или эмоций. Но главное, в руках он держал внушительных размеров винтовку – и она была направлена прямо на танк. Казалось, мгновение – и он выстрелит по кабине, где замерли, прикованные к экрану, два человека.

– Ну же! Чего вы ждете? Чего?! – жалобно верещал депутат.

И тут случилось неожиданное: на втором мониторе центральной панели появилось изображение главного переговорщика от милиции Павла Слонова. Полный, высокий, плотный, как набитый песком мешок, с красным разгоряченным лицом. Он жестикулировал, топал ногами, выкрикивал что-то в мегафон в сторону митингующих. В левой руке он держал небольшой электронно-автоматический пистолет, стреляющий сигнальными ракетами, но пригодный и для работы по живой силе.

Дольский затрясся, Лена занервничала. Оба не отрываясь смотрели на мониторы, то на один, то на другой. Обе картинки снимались и монтировались таким образом, что андроид-рыцарь целился прямо в Слонова. Возможно, через секунду произойдет провокация, неминуемые последствия которой ужаснут обе стороны.

– Откуда изображение? – повысила голос Лена. – Данные! Срочно! Срочно! – Ей нужно было оперативно выяснить, кто и зачем вывел на монитор Слонова и как эта трансляция связана с идущим на него роботом.

– Пуск! Пуск! Стреляйте! Я вам приказываю! – раздался визг, от которого заложило уши, и Дольский бросился к пусковой кнопке, протянул руку… И тут же получил разряд тока от дубинки Лены – их выдавали всему личному составу в дни народных волнений. Антон дернулся, вскрикнул и рухнул на пол, потеряв сознание.

В следующее мгновение в кабину влетела охрана депутата, но за тремя гражданскими тут же выросли четверо армейских, на голову выше. Лена смотрела на скрюченного на полу Дольского. На панели в одном мониторе кричал Слонов. В другом робот-рыцарь стоял и беззвучно для находящихся в танке скандировал какой-то лозунг. Обеими руками робот опирался на ту самую винтовку, уткнув ее дулом в землю.

– Это не оружие, – сказала вдруг Лена.

Помолчала и добавила:

– Это имитация, я видела такую на учениях… Они никого не хотят убивать.

Кто-то из охранников засмеялся. Лена обернулась и увидела, что смеется отец.

– Отлично, отлично! Ну, прекрасно, Сабин! Спасибо, позабавила!

Сабина с грустью смотрела, как на стенах музея растворяются суровые интерьеры кабины танка, исчезают мониторы, охранники. С ее плеч соскользнула форма, с пола исчез начавший оживать скрюченный депутат.

– В общем, дочка, ее фраза «они никого не хотят убивать» стала очень известной, превратилась в главный лозунг их движения, появилась на футболках миллионов людей, на значках, в небе… Ее цитировали президенты стран и корпораций, в фильмах, в книгах. Эта фраза объединила общество, стала простым символом того, что одни люди не хотят убивать других, тех, кто стал жить в иных телах… Короче, хорошая трактовка у тебя получилась. Самой-то понравилось?

Сабина кивнула. Папа, как обычно, сначала расскажет свои впечатления и только потом спросит, понравилось ли ей, непосредственной участнице…

– Да, очень. Хорошие сценарии дали, напряжение чувствовалось… Хотя я в процессе немного их переделывала. Но все равно здорово… Запись они пришлют?

– Да, я давал код сервера. Они присылают.

Вышли из музея, ветер стих, и совсем стемнело. На парковке включилось освещение. Отец закурил. Сабина посмотрела в прояснившееся небо, где на большой высоте бесконечной вереницей шли военно-транспортные межзвездные корабли, – здесь, за городом, пролегали воздушные спецтрассы. Отец поднял голову, покивал, но ничего не сказал.

– Они никого не хотят убивать, – сказала Сабина.

Усмехнулась, посмотрела на отца.

– А они? – и кивнула вверх.

Отец посмотрел на нее, но вновь промолчал и даже не улыбнулся.

10. Другое детство

Доктор писал уже несколько минут, все это время Тамара рассматривала картину, висящую на стене. Идиллический пейзаж: ярко-зеленый луг, переходящий в песчаный берег, лазурный, с белоснежными кудрявыми барашками океан, и над всем этим великолепием – желтое медовое солнце, заливающее небо веером лучей… Доктор щелкнул по клавише ввода, и тут же в углу кабинета заработал принтер.

Тамара повернулась к доктору – Сомов был компактный сухой брюнет с несколько натужной улыбкой; он смотрел на Филиппа – трехлетнего сына Тамары. Плотный, упитанный малыш сидел на стульчике напротив нее, но в его больших голубых глазах на пухлом симпатичном лице не было ни единой мысли – там плавали пустота и спокойствие.

– Вы уверены? Вы приняли окончательное решение? – спросил Сомов, глядя в компьютер и не глядя на мать.

– Да, конечно… – она смотрела на Филиппа и улыбалась ему.

– Тамара Арнольдовна, война закончилась два с половиной года назад. Может быть, вы подумаете, потому что… – доктор запнулся, встал из-за стола и подошел к принтеру. Взял тонкий пластиковый лист, бегло посмотрел на него и вернулся к столу, но садиться не стал. – Общество и люди приходят в себя, и ваш сын… Я просто опасаюсь за тот