Африка грёз и действительности (Том 2) - Иржи Ганзелка

Свыше часа мы усиленно трудимся. С каждой минутой опасность заражения малярией усиливается…

— Попробуем?

— Поезжай. Я встану на другом берегу на освещенном месте, и буду показывать тебе направление.

Машина въезжает в реку. Вот уж она на середине. От выхлопа на воде пузыри, течение давит на дверцу, колеса скользят на гладких камнях, машина, наклонившись, оседает на 20 сантиметров. Стальное брюхо «татры» скрипит, задевая о камни. Газ! Газ! Надо выбраться!

Машина борется с течением, с глубиной, с секундами. Вода брызжет от выхлопа, передние колеса раздвигают мелеющие воды, и мы на суше. Только пар валит от выхлопа.

— На низ даже не гляди! Я тебе заранее скажу: рессоры лопнули, система центральной смазки повреждена, картер пробит, может быть — и цапфы передних колес…

— Фонарик у тебя?

— Лежит между сиденьями.

— Мира! Погляди-ка под машину! Ни капли масла. Батарея в порядке. Рессоры тоже, кажется.

— Вот здесь что-то. Трубка центральной смазки. Это завтра за полчаса исправим.

— Низ — как из брони. Посмотри, какие царапины. Одно ребро на картере как бритвой срезало. Кусочек днища коробки скоростей тоже исчез, но масло держится.

— Так поехали. Где атебрин? Прими две таблетки и мне дай тоже.

Две таблетки атебрина, а руки и лица опухли от укусов комаров. В уме прикидываем инкубационный период…

Танжер в Восточной Африке

Еще несколько переездов вброд через разные речки, при которых нам вспоминался встреченный в начале пути итальянский шофер. «Вам встретится кое-где небольшой брод!»

Но каждый новый брод подстегивал нас, заставляя напрячь все силы, и укреплял нашу решимость. Мы должны как можно скорей выбраться из Эфиопии, доехать до восточной границы и попасть снова в приличные дорожные условия.

Всю первую половину дня механически отмечаем в дневнике десятки обрушившихся мостов, объезды, броды, крутые подъемы из русла. Время, километры, температура, подъем — ряд заметок, заканчивающихся так часто повторявшимся названием: «Диредава». Точка!

Точка в конце того, чему конца, казалось, не будет.

Колеса «татры» шуршат по хорошему шоссе, ведущему из Диредавы в Харар. 50 километров в час, скорость почти неслыханная для Эфиопии. Над головами шумит листвой эвкалиптовая аллея. Солнце освещает поля. Последний день нашего пребывания в Эфиопии!

Только сегодня мы нашли в этой стране место, где земля, правда, самая плодородная, все же кормит человека. Родит только верхний ее слой, вспаханный архаической деревянной сохой, но все же родит. Вокруг чистенькие деревни, здоровые, сытые люди, выбеленные тукули, стада крупного рогатого скота, овец и коз на пастбищах. Это одна из самых богатых эфиопских провинций, которой управляет наследный принц Харарский. Один из многочисленных замкнутых мирков, объединенных географами в общее понятие — Эфиопия. Он живет своей особой жизнью, и почти никто из его обитателей не имеет представления о том, что творится в остальных частях государства.

К вечеру приближаемся к главному городу провинции. Харар — один из самых интересных и красивых городов Эфиопии. Это эфиопский Вифлеем, раскинувшийся на крутых склонах гор, подковой окружающих глубокую долину, открытую лишь на восток. С первого взгляда вам кажется, что это единственный в стране цветущий город.

В центре города население живет в хороших двухэтажных домах в обстановке относительной роскоши, окраины застроены побеленными и чистыми тукулями. Здесь мы в первый и единственный раз видели в Эфиопии побеленные и чистые тукули.

Щедрая харарская земля родит больше, чем можно вывезти за пределы провинции по изуродованным дорогам. Богатства Харара не привлекают к себе так сильно внимания иностранных купцов и спекулянтов, потому что их нельзя реализовать. И, кроме того, когда иностранцы мечтают завладеть действительными богатствами Восточной Эфиопии, их взоры обращаются дальше на восток — к Огадену.

Новые печати в наших паспортах и в паспорте нашего автомобиля — и мы, уже в темноте, покидаем Харар, чтобы в тот же день окончательно распроститься с Эфиопией, вернее было бы сказать — с областью влияния эфиопской государственной администрации. В нескольких десятках километров к востоку от Харара на равнине расположен городок Джиджига, отмеченный на картах как находящийся еще на территории Эфиопии. К смеси народов, населяющих Эфиопию, здесь прибавляется еще горсточка англичан: несколько дальше к востоку начинается территория, подвластная Англии.

Вся обширная территория Огадена, большим треугольником раскинувшаяся до границ Британского и бывшего Итальянского Сомали, формально входит в состав Эфиопии. Итальянцы догадывались, что здесь есть что-то получше, чем море песка и колючих кустарников. Но и англичане это понимали. Во время второй мировой войны они вытеснили из этой области фашистские войска, но сами уходить не собирались.[14]

Джиджига несколько напоминает Танжер. Конечно, не расположением и не внешним видом, потому что здесь нет ничего похожего на море или на минареты. Зато черный рынок процветает в Джиджиге так же роскошно, как и на африканском берегу Гибралтарского пролива. Фактически Джиджига не подчиняется ни Эфиопии, ни Англии. Никому не платит она пошлины, никто здесь не собирает налогов.

А результат?

— Пачка «честерфильд»[15] за четыре доллара!

— «Кемел»[15] лучше! Купи, господин! Четыре доллара пачка!

— Какие доллары?

— Эфиопские, господин, купи пачку!

Стайка мальчишек окружает каждый автомобиль, как только он въезжает в Джиджигу, даже если на дворе ночь. Они лезут в машину чуть не через окна, так торопятся всучить вам за несколько грошей целые пирамиды сигарет. Американские сигареты здесь стоят во много раз дешевле, чем в Эфиопии или в Сомали, однако на границе никто не поинтересуется, не везете ли вы с собой сигарет. А ведь в Сомали их выдают по карточкам.

После нескольких дней тягчайших испытаний «татра» остановилась во дворе чего-то такого, что в Джиджиге называется гостиницей. Хозяин предприятия, усатый господин восточного вида и неопределенного происхождения, не каждый день принимает постояльцев, приезжающих в автомобиле. Он проводил нас в «парадную» комнату. Голые, чисто выбеленные стены, грубо отесанные двери, решетки на крошечном оконце общей площадью четверть квадратного метра. Сквозь дыры в потолке из гофрированного железа заглядывают к нам звезды. Роскошная обстановка наших апартаментов состоит из двух железных коек, кувшина и жестяного умывальника. Но мы только смутно воспринимаем окружающее.