Африка грёз и действительности (Том 2) - Иржи Ганзелка

Полицейский на перекрестке у здания Национального банка Эфиопии на секунду застыл в неподвижной позе, вытянувшись по-военному, потом энергично повернулся на 90 градусов, и в то время как его правая нога, поднятая кверху, звонко стукнула о мостовую, правая рука открыла нам проезд на шоссе, ведущее из города. Перед нами лежал путь на восток, к Индийскому океану, единственный возможный путь из Эфиопии. Путь таинственный, незнакомый, коварный. Бирюзового цвета кронштейны изоляторов телеграфных проводов сверкали на утреннем солнце, когда мы въезжали в аллею высоких эвкалиптов на восточной окраине Аддис-Абебы…

В 90 километрах к юго-востоку от столицы, в окружении гор и смарагдовых вулканических озер, расположено летное поле — первое в Эфиопии — и школа молодых эфиопских летчиков. Несколько недель назад на берегах Нила, в Хартуме, мы встретились с начальником этой школы шведом Карлом Густавом фон Розен, и он пригласил нас осмотреть училище. Молодой летчик был отважным и опытным спортсменом и хорошим педагогом; во время итало-эфиопской войны он оказал Эфиопии неоценимые услуги в воздушных боях против превосходящих сил противника.

На аэродроме в Бишофте мы застали молодых пилотов и механиков во время тренировки. Не успели мы остановиться перед центральным корпусом, как они окружили нашу «татру». Когда мы подняли задний капот автомобиля, на нас сразу посыпались вопросы на английском языке. Их интерес к технике был отнюдь не показным.

— Не хотите ли подняться с нами в воздух? — неожиданно спросил нас шведский инженер, заместитель начальника школы.

Мы тем охотнее приняли предложение, что нам предстояло полетать на самолете того же типа, на котором Розену удалось поставить рекорд на дальность при перелете из Стокгольма в Аддис-Абебу без посадки.

Эфиопские летчики маршировали, построившись в колонну по три, между ангарами и учебными корпусами. Мы с любопытством наблюдали за их упражнениями, непривычными для нас движениями рук при ходьбе и характерным поворотом по команде «кругом». Потом мы видели их в классе на занятиях по радиотелеграфии с наушниками на голове и телеграфными ключами на партах. Они внимательно слушали шведского инструктора, излагавшего по-английски устройство авиационных моторов, и следили за диаграммами, начерченными на доске. Позднее мы узнали мнение начальника школы об их способностях:

— Им недостает только технических традиций, которые подсознательно впитывает каждый ребенок в Европе. Они чрезвычайно способны и пробелы в знаниях восполняют невероятной усидчивостью. Иногда они даже слишком гордятся тем, что им довелось учиться в этой школе. В лице этих летчиков Эфиопия получит новое поколение, которого ей так не хватало в 1935 году. Вспомните итальянские налеты с ипритными бомбами, против которых Эфиопия была беззащитна.

Когда мы шли к подготовленной машине, винт небольшого самолета типа «СААБ» уже вздымал пыль на взлетной дорожке. Через миг из поля зрения исчезли ангары, взлетная площадка и корпуса военной школы, потом они развернулись будто на чертежной доске, горизонт в ветровом стекле кабины сразу превратился в отвесную линию, и еще через мгновение мы падали в зеленое зеркало маленького вулканического озерка поблизости от аэродрома. Бо Вирвинг, шведский шеф-пилот, спокойно сидел в носовой части кабины, склонясь над приборами управления, и выровнял самолет, когда его правое крыло находилось всего на расстоянии нескольких десятков метров над покрытой рябью поверхностью озера. Окружающие местность высокие горы, через которые мы недавно с таким трудом пробирались, виднелись в синеватой дымке далеко на севере. Через несколько минут мы приземлились на взлетной дорожке перед ангарами.

Эфиопские механики и летчики приветствовали нас веселыми улыбками и заняли наши места в самолете, поднимаясь в самостоятельный полет. Улыбка молодого поколения, сменившего щиты из кожи бегемота и копья на приборы управления металлических птиц…

Глава XXII

ЕСТЬ ЛИ НЕФТЬ В ОГАДЕНЕ?

Укатанная кремнистая лава на дороге искрится тысячами осколков, подобно Млечному Пути на небе. Дорога, спускающаяся с окружающих Аддис-Абебу высоких гор на равнины Восточной Эфиопии, так же извилиста и так же местами расплывчата.

Везем с собой между сиденьями несколько длинных черно-белых игл дикобраза, которого мы прошлой ночью застрелили на озере, где охотились вместе со шведскими летчиками.

Сегодня солнце снова жжет немилосердно. Въезжаем в малярийные места, о которых нас предупреждали друзья в Аддис-Абебе. По их совету принимаем двойные дозы атебрина, хоть отлично понимаем, что он не гарантирует нас от заболевания. Сколько людей глотали атебрин с аккуратностью механизма и все же не избегли малярии!

Неожиданно впереди появляется группа эфиопов с двумя верблюдами. Едва завидев наш автомобиль, они в испуге ускакали в степь и оставили верблюдов на дороге — на «растерзание» машине. Проезжая мимо верблюдов, мы заметили, что на каждом из них была навьючена половина верблюжьей туши. Может быть, это грабители возвращались с добычей после удачного набега и издали приняли нас за полицию.

Право, к концу нашего путешествия по Эфиопии нам не очень улыбалось появляться на дорогах страны в подобной роли. Вся обширная территория контролируется скорее бандами грабителей, чем правительством в Аддис-Абебе. Не проходит месяца, чтобы здесь не произошло нескольких нападений на экипажи грузовых автомобилей. Власти даже не пытаются направлять сюда полицейские или воинские части. Если послать мощный отряд, то он не встретит на дороге никого, кроме мирных путников, а если послать слабый — он погибнет в борьбе с бандитами.

Казавшийся мертвым край оживает с каждым пройденным километром, уводящим нас вдаль от населенных мест у Аддис-Абебы. Стада газелей Томсона и антилоп с темными полосами на боках пасутся неподалеку от дороги и убегают в степь только тогда, когда мы приближаемся к ним на расстояние нескольких метров.

Дорога все ухудшается. Высокие гряды песчаных наносов, оставшихся от дождливого периода, тянутся посреди дороги. Никто их не убирает. В некоторых местах дорога смыта вплоть до скального основания. Рискуя разбить картер, мы переезжаем через высокие каменистые гряды на дороге. Шоссе обрывается в нескольких сотнях метров за железнодорожным переездом у станции Метахара. Несколько гнилых бревен деревянного моста торчат в пустоте, по двум трухлявым стволам можно лишь с трудом пройти по краю моста — на машине не проехать.