Беспокоящий огонь - Дмитрий Селезнёв

► «Азовсталь» с высоты Покровского собора

– А присутствие «Азова» ощущалось? Он же был здесь?

– «Азов» – да. Его присутствие ощущалось, особенно первоначально. И очень серьёзно, кстати. Очень серьёзно. Это и хождения были, запугивания. А они же язычники. Вот так, знаешь, чуть ли не пальчиком грозили: подождите-подождите, сейчас к власти придём, и первое, за что мы возьмёмся, это за вас. Это лично со мной был разговор. Эти ребята даже в храм приходили и разговаривали. Среди них есть и адекватные, с которыми можно хоть о чём-то поговорить, что-то объяснить. Вот они считали, что мы Украину не любим, что Донбасс – это что-то такое, знаете, третьесортное. А я им говорю: подождите, мы всю жизнь жили здесь. Чем тот шахтёр, который каждый день в шахту спускается и рискует жизнью, менее патриотичен, чем вы? Ну да, он не ходит на парады вышиванок, не ходит, закутавшись во флаг Украины… Но он даёт стране угля. Вы ж там на Западной и Центральной Украине везде пользуетесь этим. Чем он меньше патриот, чем вы? – Задаю им вопрос.

А он смотрит на меня и блым-блым-блым-блым глазками своими делает. Да они по-русски разговаривали, по-русски! Единицы, которые исключительно на украинском размовляли. Я, может быть, не супер как говорю по-украински, но когда начинаешь с ними на мове общаться, они только тык-мык могут. Это им надо ж перевести!

Мы снова вернулись на колокольню.

– Хочешь в набат ударить? – вдруг обратился ко мне батюшка.

– Я? А можно?

– Сейчас Пасха, можно звонить в течение дня сколько хочешь.

Отказаться было бы непростительно, я сразу схватился за верёвку. Раскачал язык у колокола и – ДОН-Н-Н! ДОН-Н-Н! ДОН-Н-Н!

Чистый восторг!

Я первый раз бил в набат.

Батюшка тоже ударил несколько раз в колокола.

– Пока у нас колокольня не совсем оборудована. Но мы шли к этому… Сейчас, конечно, сложнее будет… Ну ничего… С божьей помощью выгребем.

В конце интервью согласно законам жанра требуется задать неожиданный вопрос, не относящийся к теме разговора, который, возможно, может даже смутить собеседника. Не знаю, получилось ли у меня.

– А как стать счастливым? – уже внизу, когда мы спустились, спросил я отца Гавриила.

Протоиерей напомнил мне про один из главных грехов. Не унывать.

Морпехи. Крестовый поход детей

23 мая 2022 г.

«Это же дети!» – первое, что приходит в голову, когда видишь юных морпехов. Мы находимся в частном секторе, который примыкает к территории завода «Азовсталь».

Вообще, с возрастом взгляд на военных меняется. Когда лет тебе немного и спина ещё покрыта детским пушком, тебе кажется, что солдаты – это такие очень взрослые дядьки. Потом с неумолимым течением времени ты достигаешь призывного возраста, и солдаты становятся твоими сверстниками и товарищами. А когда ты вырастаешь во взрослого, седоватого дядьку с лицом в бороде или щетине и становишься отцом, то те солдатики, которых ты встречаешь в мирной жизни или здесь, в непосредственно боевых условиях, кажутся тебе детьми.

► Приклад юного морпеха. Надпись «Вернусь – женюсь!»

Дети, это же дети. Это крестовый поход детей.

Я наблюдаю, как эти дети резвятся, разгоняя на улице мопед.

Мопед, как в меме говорится, «не мой». Всё брошенное и подвернувшееся под руку используется в военных и околовоенных целях. Автомобили, тележки, инструменты, катушки, баллоны, топливо, запаски, вёдра, одеяла, мешки, провода и прочая, прочая найденная утварь и скарб – всё для фронта, всё для победы.

Всё взятое компенсирует недостаток. Например, мопед необходим, чтобы не идти пешком во всеоружии, а доехать на нём до блокпоста, который расположен в нескольких километрах.

В расположении у морпехов нам объясняют, как туда добраться.

Одним из ориентиров служит неразорвавшаяся ракета, воткнутая прямо в дорогу. Мы останавливаемся возле неё, фотографируем.

Сейчас неонацисты из батальона «Азов» постоянными бомбардировками загнаны в промышленные катакомбы.

По ним и сейчас ведётся огонь: Бух! Бух! Бу-бух! – слышны буханья гаубиц. К этим звукам ты уже привык, и на них ты не реагируешь. Они слышны и в центре Мариуполя, куда мы ездим через день. Опасности они не несут никакой – это работает наша артиллерия.

Бух! Бух! Бу-бух!

Мы слышали, чтобы принудить неонацистов к сдаче оружия, на завод обещают скинуть авиационную бомбу ФАБ-3000. 3000 – это значит, что она весит три тонны, то есть в ней три тысячи килограммов взрывчатки. Ох-ох-ох, эти ФАБы – страшное оружие. Со мной делился впечатлениями от авиационной бомбы боец спецназа ДНР. Между ним и местом попадания ФАБы стоял дом. Так вот, ему показалось, что стены дома изогнулись от взрывной волны. Это сложно описать, рассказывал он, но как будто не только снаружи за домом, но и внутри твоей черепной коробки что-то разорвалось. А ведь это сбросили только ФАБ-1500, не 3000-я. То есть полторы тонны – в два, в два раза меньше того, что обещают скинуть на «Азовсталь».

Наверное, бомбы следующей категории способны изогнуть ткань пространства и остановить время. Потревожить тёмных богов, пробить брешь в воротах ада и раскрыть чёрную дыру… По его рассказу я понял, что человек, ощутив на себе работу бомбардировщика, уже никогда не сможет остаться прежним. Ведь не только ты глядишь в бездну, но и бездна дышит в тебя. И мы никогда не станем прежними, вернувшись с этой войны.

Блокпост морпехов находится уже в промышленной зоне. Он расположен на огороженной бетонным забором территории. Синие ворота гостеприимно распахнуты. По-видимому, в недавнем прошлом здесь располагалась какая-то промбаза. Бетонная коробка большого здания вся побита минами и пулями. Высаженные на газоне деревья посечены осколками «града». Крышу находящегося на территории одноэтажного гаража сорвал ураган войны. Рядом встали на последнюю свою парковку несколько сожжённых машин. Тут же припаркованы и автомобили на ходу – на них нанесены Z, они используются нашими военными. Загнана на стоянку БМП с почерневшим боками – видно, что уже побывала не в одном бою.