Холодные медные слезы. Седая оловянная печаль - Глен Кук

Морли ухмыльнулся:

– Не пропущу такое зрелище даже за баржу, груженную золотом. – Я видывал жаб с более бесстрастными физиономиями. Держу пари, мой зубовный скрежет был слышен аж до самого порта.

– Майя Гаррет? – задумчиво произнес Морли. – Звучит великолепно. – Он посмотрел на крысотипа. – Как поживаешь, Свин? Я думал, ты ничем не занимаешься, Гаррет. – Его прямо корчило от попыток сдержать смех.

– Не занимался. До сегодняшней ночи. Кто-то укокошил Шныря Пиготту. Я хотел бы спросить их, за что.

Моя новость стерла ухмылку с его рожи.

– Ты принял это близко к сердцу? – Морли считает, что я все принимаю близко к сердцу.

– Шнырь был неплохим парнем, но не близким моим другом. Просто я хочу знать, почему его убили именно там, где убили.

Морли ожидал, что я расскажу ему, где и когда. Я его разочаровал.

– Вы готовы? – спросил я Свина. – Тогда пошли.

Майя заглотнула остатки моего сельдерейного напитка и отвалилась от стойки. Она лучилась самодовольством.

– Не возражаешь, если я к вам пристроюсь? – спросил Морли.

– Нисколько. – Он мог пригодиться, если мы нарвемся на неприятности.

18

Я ожидал, что друзья покойного подберут его, но, когда мы добрались до этой чертовой мышеловки, именуемой проулком, он по-прежнему лежал в непринужденной позе, словно подзаборный пьяница.

– Они оставили его там, где он окочурился, – объяснил я. – С ним был по меньшей мере еще один раненый.

Свин хрюкнул и начал принюхиваться.

– Морли, я хочу тебе кое-что показать. – Я вручил Майе фонарь и стянул с мертвеца штаны.

– Что, какой-то новый вид извращения? – полюбопытствовал Морли.

– Погляди, ты видел что-нибудь подобное?

Морли умолк надолго. Наконец он поежился и покачал головой:

– Нет. Никогда ничего похожего не видел. Омерзительно. Как ты догадался?

– Это пятый за сегодняшний день. Все оттяпано начисто. – Я не стал вдаваться в подробности.

– Почему, черт побери, они позволяют проделывать с собой такое?

– В этом мире полно психов, старина.

– Вот уж не думал, что можно быть до такой степени психом.

– Просто у тебя думалка не работает.

– Ха! Сам дурак!

– Эй! Вы готовы? – оскорбленно спросил крысотип.

– Если готовы вы, – отозвался я.

– Отссюда уссол один двуногий. Он ранен, как вы и предполагали. – И Свин побежал вперед на всех четырех. Его ноги подворачивались, словно задние лапки у кузнечика. Он сопел, бормотал что-то себе под нос и несся аллюром, рыча на Майю, чтобы та потушила этот чертов свет.

След поворачивал на юг. Через полторы мили мы оказались в более приличной части города, не такой богатой, как Холм и окрестности, цепляющиеся за его юбки, но определенно заселенной людьми зажиточными.

У меня появилось ощущение, будто я упустил нечто важное. Я чувствовал, что мне известна какая-то существенная деталь, но не мог вспомнить, какая именно. Я принялся мысленно перетряхивать весь свой багаж.

Мне бы давно следовало понять, что такого рода усилия ни к чему не приводят. Через минуту у меня в мозгах царил полный хаос.

Мы настигли свою дичь в другом переулке.

– Мертв как бревно, – объявил Свин. – Часа два как окочурился.

– Он был один? – спросил Морли.

– Я говорил вам, что он был один? – оскорбился Свин. – Говорил. Он был один.

– Ну-ну, полегче.

Майя обыскала тело. Я не стал возиться в прошлый раз, решил, что это пустая трата времени. Майя ничего не нашла.

– Не знал я, что старик Пиготта на такое способен. Он всегда был болтуном. Мог заболтать кого угодно. Поножовщина не его стиль, – заметил Морли.

– Не думаю, что на сей раз ему дали возможность поговорить.

– Что будем делать теперь, Гаррет? – спросила Майя.

– Не знаю. – Я предпочел бы пойти домой и отоспаться. Мы явно зашли в тупик. – Можно пойти дальше. Вдруг нарвемся на что-нибудь интересное.

– Впереди ничего нет, кроме Мертвой Зоны, Страны Грез и Трясины Отчаяния, – сказал Морли.

Так в просторечии называют поселение дипломатов, район, где скучены главные храмы основных религий Танфера, и неприступный остров, где городские власти устроили два работных дома, тюрьму, сумасшедший дом и отделение Блэдсовской благотворительной больницы. Трясина окружена высокой стеной, не столько для того, чтобы помешать свободному перемещению горожан в обоих направлениях, сколько для того, чтобы не оскорбить взор прохожего, направляющегося в Мертвую Зону или в Страну Грез.

Конечно, дальше, на Южной Стороне, были заводы и ярмарочные площади, верфи, акры и акры кладбищ и большая часть городских объектов карентийской армии. Но, кажется, я уловил мысль Морли.

Скорее всего наши мертвые психи – порождение одного из трех названных районов. Трудно решить, который из них больше подходит на роль обиталища полоумных.

– Тот, кто послал этих типов, наверное, недоумевает, что с ними стряслось, – сказал я. – Я возвращаюсь туда, где прикончили Пиготту. Посмотрю, не объявится ли кто-нибудь.

Майя одобрила мою идею. Морли пожал плечами:

– У меня был тяжелый день. Я собираюсь хоть немного поспать. Если выяснишь что-нибудь интересное, Гаррет, мне бы хотелось об этом услышать. Ты со мной, Свин?

Крысотип хрюкнул.

И тут меня осенило. Свершилось!

– Подождите. Я хочу, чтобы вы взглянули на одну вещь. Вы все. – Я достал свою карту с монетами. – Посвети сюда, Майя.

– Храмовая чеканка, – объявил Морли. – Какого храма, сказать не могу.

Майя и Свин тоже не сумели добавить ничего нового.

– Они имеют отношение к делу? – поинтересовался Морли.

– Не к этому. Они имеют отношение к поганцу, который натравил на меня Снежка. Такими он расплачивался.

Морли сложил губы в трубочку:

– Сходи в Королевскую Пробу. Им положено хранить образцы частной чеканки.

Хорошая мысль. Жаль, что не моя. Я поблагодарил Морли и пожелал ему доброй ночи.

19

Мы с Майей в молчании побрели обратно. Майя вымоталась не меньше моего.

Я пытался сохранять бдительность. Для чако было уже поздновато, но я шел через город с атаманшей Рока в опознавательных знаках. Если ее заметят, беды не миновать.

Нам попадались главным образом крысолюди, подметающие улицы, убирающие мусор, высматривающие все, что плохо лежит. Должен признать, они тоже приносят пользу, выполняя работу, за которую больше никто не хочет браться.

Я подошел к ступенькам, где мы с Майей сидели, когда Джилл принесла дурную весть. Луна переместилась. Теперь ступеньки находились в тени, зато дом Джилл отчетливо вырисовывался в столбе голубоватого света. Я сел и стал наблюдать за входом.