Мост - Анна Константинова

Я злобно залез внутрь тренажера номер 17, не разглядывая его пристально, чтобы не передумать — он был похож на кучку вложенных друг в друга обручей разного размера. Затем я пристегнулся в ужасающе неудобном кресле, которое обнаружилось внутри, и нажал кнопку «Пуск», чтобы побыстрее отделаться от принудительной физкультуры. В следующую секунду мои ноги оторвало от пола, а внутренности перемешало и закрутило. Я не заорал только потому, что не мог открыть рот — боялся, что из него выпадет что-нибудь лишнее.

Адская машина покрутила меня, как белье в стиральной машине, секунд тридцать… хотя, возможно, это были недели… и поставила на место. Я долго не мог трясущимися руками расстегнуть ремни, а когда сумел выпасть из кресла, то понял, что лучше посижу тут, на мягком и наверняка сильно гипоаллергенном покрытии. Хорошая, спокойная штука, которая лежит на месте и никуда не улетает. Только покачивается немного, но это ерунда.

Рядом с моим носом оказалась табличка-описание. Я сфокусировал взгляд и узнал, что только что проделал «веселое, увлекательное и полезное для вестибулярного аппарата упражнение», которое повысило тонус всех групп моих мышц и вернуло мне бодрость.

Я дочитал до слов «при регулярном использовании», показал агрегатине неприличный жест и встал, чтобы уковылять от нее подальше. Мне было все равно, оборудована она камерой видеозаписи или нет, и какие нотки недовольства она зафиксирует в моем голосе.

«Ваша тренировка завершена, поздравляю, — коммуникатор на руке зажужжал, выдав мне длинное сообщение. — Подойдите теперь к виртуальному зеркалу, присоедините коннект-маркеры и представьте фигуру вашей мечты. Система создаст реалистичную модель, чтобы вы смогли посмотреть на себя в будущем, и даст рекомендации по достижению поставленной цели. Оцените вашу тренировку по шкале…»

Я глянул на зеркало. Иди ты, дорогая техника… Нарисуй себе сама, что захочешь… И тут я заметил, что в зале не один. Вдалеке, у слегка матовой отражающей стены вертелась знакомая фигура. Я сумел достаточно бодро подняться с пола и поплелся туда. Может, и не стоило беспокоить человека, но я, пожалуй, плоховато соображал.

Оказалось, что не ошибся. У зеркала стоял Урбан и пристально разглядывал свое отражение. Глянув туда же, я чуть не заорал. Странный сегодня все-таки день!

Урбан в зеркале выглядел как демон со старинных миниатюр. Хотя сам он вряд ли осознавал сходство, кто сейчас изучает такую древность! В отражении он был гораздо выше и массивнее, не знаю, как он хотел добиваться такого эффекта. На лбу росли несколько рогов, часть из них явно были многофункциональными антеннами, но некоторые, возможно, просто для красоты. Все остальные сантиметры кожи украшались либо татуировками, либо выпирали буграми имплантов. Кое-где посверкивали каменные инкрустации. Парень перед зеркалом поворачивался, задумчиво осматривая самого себя. Коннект-маркеры, прилепленные ко лбу, чуть слышно жужжали и посверкивали, передавая его мысли на зеркало.

— Подкачаться решил? — спросил я издалека. Не хотел смущать его, а так можно было сделать вид, что не разглядел подробностей.

Урбан усмехнулся, и образина в зеркале страшно скривила лицо.

— Это… план. На длительную перспективу, — произнес он, наконец.

Теперь меня уже не образина в зеркале удивляла, а явно слышимая в молодом голосе расчетливость. Это не было брыканием подростка в попытке доказать родителям самостоятельность, и уж точно не шло от недовольства своим телом — Урбан был вполне привлекательным парнишкой. Как человек, оформивший с ним дружеские отношения первого уровня, я чувствовал некоторую ответственность за молодого коллегу, поэтому решился на вопрос:

— Хочешь такую мощную модификацию?

— Просто хочу вырваться отсюда, — ответил Урбан.

— Поясни!

— Ну вот смотри! — он ткнул пальцем в зеркало примерно в район лба чудища. — Вот этот имплант, улучшающий зрение и обостряющий цветовосприятие, стоит, если покупать его на рынке подержанных гаджетов…

— Думаю, мне зарплаты не хватит, — решил я немного ускорить процесс.

— Трех не хватит, — поправил Урбан. — Это реально дорого. Но если я поставлю его в прямом эфире и потом объясню миллиону зрителей, что это классная, полезная штука, и приживалась она быстро, то, возможно, найдутся люди, которые оплатят мне операцию.

— А у тебя есть миллион зрителей? — удивился я.

— Миллиона еще нет, но скоро будет. Я работаю над этим. Думаешь, бодимодификация для меня просто хобби? — он показал теперь на свой настоящий лоб с коллекцией мелких колечек над бровью.

— Тоже показывал в прямом эфире?

— Да, начиная с самого первого пирсинга, и теперь я уже на полпути.

— На полпути куда? — спросил я раздраженно.

Образина в зеркале наводила ужас, и Урбан в своей уверенности пугал не меньше.

— Я хочу туда, — он ткнул пальцем куда-то вверх. — Хочу выбраться из серости.

— Ты средний класс имеешь в виду? Но ты подумай, у нас так много привилегий…

— Жалкие подачки, — отрезал он. — Хочу туда, где людей меньше, они ездят на машинах, называют друг друга по именам и не спят по очереди в одной постели. И где за тобой не следит твоя душевая кабина.

— Это сказки, следят везде! — произнес я со знанием дела, так как точно знал, что отделы, обеспечивающие элитную домашнюю технику, существуют.

— Ну и пусть, зато там можно жить, как людям.

— Знаешь, мой папа говорил…

— А я без отца обошелся. И без дружеских советов тоже обойдусь.

Я не обиделся, потому что, и правда, далеко зашел. Но переспросил, больше из любопытства:

— Тебе кажется, так будет красиво?

— Ты ментальный нестандарт? — грубовато огрызнулся Урбан. — И я не извращенец. Это не красиво, а максимально отвратительно. То, что надо.

Я был ошарашен, и, наверное, не смог скрыть, потому что Урбан покровительственно объяснил:

— Дармовая реклама. Ты, я смотрю, совсем в шоу-бизнесе не шаришь. Красота никому не интересна, потому что понятна и банальна. Банальна — значит скучна. А вот если ты превращаешь себя в урода, то все захотят узнать — а почему, какая у тебя детская травма или тяжелая жизнь, или ты просто придурок. Это называется инфоповод, о тебе начнут рассказывать бесплатно. Понял?

Пришлось кивнуть. Недооценивал я паренька.

— Неужели ты будешь делать с собой такое только ради денег? Как ты жить-то будешь? Ненависть к своему телу — это тяжко, ты подумай еще.

— Ненависти не будет, — протянул он — будет восхищение. На высокой стадии модификации можно почти перестать быть человеком. Если вживить себе так много деталей, то будешь наполовину машиной. Больше, чем человек. Это как следующее звено этого… развития…

— Эволюции, — подсказал я.

— Точно. Может, назвать себя Эволюцией? Мне все равно придется себе псевдоним придумать. Настоящее имя — отстой, слишком просто.

— Назови