Кто ты, Кирилл Толмацкий? - Ирина Толмацкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Действительно взрослел, обретал опыт. Надо ведь и по собственному лбу получить ручкой грабель, не все про чужую боль слагать… Плюс наш с Сашей развод сильно пошатнул веру сына в вечные ценности.
Неудачное сотрудничество с лейблом Universal Music Group крепко вдарило по самолюбию и кошельку, они трудно разрывали контракт. Воротилы говорили, альбом «ака Ли Трюк» плохо продавался, не компенсировал затрат на производство. Сын полагал, что его вообще надули, потому что считали только Москву и Питер, а он всегда лучше реализовывался на периферии. Почти четыре следующих года Кирилл не записывал новых вещей. Но он наблюдательный, много смотрел, анализировал, думал.
Решение показать себя настоящего, не отполированного редакторами глянцевых журналов и тщательно спродюсированного отцом, привело его в андеграунд. Говорить об этом, как о бегстве, — значительно все упростить. А Кирюша был каким угодно, но не поверхностным человеком. Кстати, ребята-поклонники (сам он этого определения никогда не любил) легко разделяли на концерте, какие композиции принадлежат Децлу, а какие исполняет Le Truk.
— До сих пор представители шоу-бизнеса его уход в андеграунд преподносят как творческое самоубийство. Отказ от многотысячной публики стадионов, медиаресурса, гонораров, в конце концов, понять сложно.
— А мне кажется, это было настоящим рождением. Тут-то ведь и началось все самое интересное! Знаешь, во что он любил играть маленьким? Стол или два поставленных рядом стула накрывались пледом или покрывалом и превращались в домик. А если с собой еще и фонарик захватить — почти шалаш где-то в глухом лесу или на таинственном острове. Вот говорят, потерял стадионы. А любил ли Кирилл стадионы? Чувствовал ли себя там в своей тарелке? Вопрос.
Кому придет в голову, что мейнстрим может остохренеть до крайности? Люди — такие люди! Мерим по себе. Но его жизнь и выбор нужно мерить по нему! Кирилла даже называли единственным монахом от рэпа, который спустился с вершин чартов на наш общий грешный асфальт. А он всего лишь хотел быть самим собой! Человеком! Носить прическу, которая нравится, читать рэп, который заставляет задумываться, воспитывать сына так, как считает правильным. Не святой, конечно. Но совсем не злой. Говорил, добро нужно творить просто так, не ожидая ответных шагов, отдачи, вознаграждения. Совершать поступки и бросать их в воду.
Экспериментировал в творчестве. Слишком смело и преждевременно, как впоследствии определяли разные умные люди. Видно, так чувствовал. Он же не выстраивал систему, менеджмент, не исследовал фокус-группы. Творил, как велело сердце. Некоторые люди чувствуют дождь, когда другие просто промокают, — говаривал незабвенный Боб Марли. Сын пытался объединять жанры, из которых когда-то вышла хип-хоп культура — dancehall, даб, favela funk, раггамаффин. Даже не знаю, как мы все эти слова по-русски напишем!..
— Может быть, все это было не очень понятно консервативной российской аудитории, поэтому и новой волны популярности не случилось?
— Конечно, прежней массовости не было. Но он действительно не очень-то переживал по этому поводу. Наоборот, говорил, что атмосфера клубов, люди, которые могут подойти, пожать руку, обнять, ему гораздо ближе. Это как обмен энергией: он заводил их, а они его. Но расстраивался, когда на вечеринках просили старое доброе «Письмо» или «Пятницу»:
— Столько новых интересных вещей есть, а они хотят одно и то же!
Каждый раз я честно признавалась, что понятия не имею, как это работает. Говорила, наверное, очевидное: все же артисты поют узнаваемые и любимые хиты плюс новенькое. Наверное, так уж устроено человеческое восприятие. Сын полагал, что новые его работы глубже и интереснее. Так и было. Но мы, видно, ностальгирующая нация. Нам важнее бесконечно вспоминать прошлое, чем размышлять о будущем.
Он всегда выступал за образование и внутреннее развитие. Не боялся людей думающих, анализирующих, творческих. Он их культивировал. Объявлял конкурсы, девчонки-мальчишки танцевали, потом приезжали в Москву и принимали участие в записи его клипов. Оплатить проезд часто помогал, добирались ведь порой с самых далеких окраин, а билеты нынче дороги.
Хип-хоп — культура доступная, демократичная. Развиваться и творить можно в любом направлении — брейкданс, граффити, рэп. Сын показал молодым людям очень важные, на мой взгляд, вещи: не нужно подгонять свою личность под стереотипы и показатели крутизны, как и загоняться по теме своей непохожести на остальных. Живи, делай как чувствуешь, и все обязательно получится. У него же вышло!
Поклонники называют Кирилла по-разному, но чаще — Воином Света. Он для них свет. Для кого-то лазерный вектор, для других пресловутый свет в конце темного тоннеля, для третьих — свет теплый, обнимающий, как вечное отражение добра.
В каменных джунглях игры без правил
Нечего взять, зато можно оставить
Что-то важное здесь новым людям на память.
Истинный смысл, скрытый от глаз,
На пороге событий рождается связь
История пишется здесь и сейчас
Каким будет мир, зависит от нас.
«Кто там у руля». Detsl aka Le Truk, 2018 г.
Джа Растафарай
Саратов.
Мальчик-полукровка, отбивая такт босой ногой, поет про ослика, который не любит сено и все ждет, когда друг принесет ему чертополоха. Детская песенка с интернациональным и всем понятным припевом, состоящим из повторяющегося слова «иа», звенит под самым небом. Оно рядом, протяни руку и легко достанешь до звезд. Деревенька в окрестностях Сент-Энн, в которой родился Боб Марли, стоит на самом высоком из здешних холмов.
Звонкий мальчишеский тенор огибает жалкие домишки из беспорядочных кусков железа, шифера, другого уцелевшего в здешних штормах хлама и летит к океаническому горизонту. Ямайка противоречива: колибри как яркие игрушки, роскошная зелень сельвы и нищета. Поет тут каждый второй. Музыкальный народ.
Наверное, можно попытаться изменить судьбу, переселившись в Кингстон. Хотя в районе, где обычно обосновываются понаехавшие в столицу, перемены невелики. Тренчтаун — это трущобы. Те же покосившиеся домишки, заборы из подручного мусора, стирка в тазиках, босые дети. Гетто. Место трагедий. Долгие годы колониального рабства через Ямайку шли потоки черного золота — рабов-африканцев, а за ними — шлейф жизни вдалеке от Африки, смертей, горя и бесправия выживших. Некоторые оседали в закоулках Тренчтауна навсегда. Парадокс, но именно отсюда впоследствии выйдут и самые яркие таланты Ямайки. Для черного парня из бедного квартала было всего две дороги: или вниз до самого дна, или карабкаться наверх, где тебя никто не ждет.
Роберт Неста Марли выбрал второе, хотя и не был вполне черным. Сын
