Порочные сверхурочные (СИ) - Саша Кей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Это как тетка его так запугала, что у мужика «выбора нет». Неужто его бывшая такая страшная?
Ладно.
Схожу на собеседование, у меня все равно обед, а потом зайду в кадры и напишу заявление на увольнение.
Чую я, Соколов возвращать меня не станет.
Нас тут два этажа бухгалтеров. Одной больше, одной меньше.
Зато моя гордость не будет добита мыском итальянского ботинка.
Поныв в туалете над своей глупостью, я привожу себя в порядок и к часу прибываю в «Мадину». Администратор проводит меня к столику Артемьева. Огромный дядька поднимает на меня глаза, отрываясь от меню.
— Зеленая какая. И на Сашку похожа, — в последнем комментарии слышится некое сомнение. — Жопой чую, будут с тобой проблемы. Заказывай, — вздыхает он обреченно.
— Но вы же меня возьмете?
— Угу, — кивает Артемьев, снова погружаясь в меня.
— А с чего вы взяли, что будут проблемы? — не выдерживаю я.
— Опыт подсказывает.
Я затыкаюсь. Чувствуется, что Демид не в восторге, что придется брать меня на работу. Так зачем нервировать будущего работодателя? У меня вон уже был один нестойкий.
Когда нам приносят заказ, мы оба уделяем еде все внимание. Хотя я чуть не закашливаюсь, подавившись, когда вижу, каким взглядом пожирает Артемьева официантка.
В этом взгляде все: страсть, ненависть, ревность…
А Демид ее вовсе не замечает.
Аж не по себе становится.
Небось поимел ее и бросил. Попку вскрыл и не позвонил. А она страдает.
Поступил, прямо как Соколов со мной.
Я в голове уже дорисовывается сюжет любовного романа с трагической историей попранной любви. Это будет бомбы. Секс, слезы, расставание…
Мужики — козлы.
День полный откровений. Да уж. Ну хоть стейк вкусный.
— Значит так, цыпа. Рабочий день с девяти до шести. Адрес скину. Как уволишься, напиши. Я закажу тебе пропуск. Что еще? Деньги…
Деньги? Я навостряю ушки. А ну как Сашкина мощь такая сильная, что мне миллион отсыплют. Я даже застываю с вилкой у рта.
Но Демид не успевает произнести сумму, потому что над моей головой раздается:
— Я не понял.
Глава двадцать первая
Я поднимаю глаза.
Соколов, который сейчас выглядит не как Дима, а как Дмитрий Константинович, сверлит меня гневным взглядом.
Нервно запихиваю в рот кусочек стейка, нанизанный на вилке.
— Чужое мясо едим. С чужим мужиком. Мне, значит, полный игнор. И юбку, которая все обтягивает, но ее хрен задерешь. А ему прозрачное платье, которое снимать не надо?
— Диман? — Артемьев протягивает для пожатия руку ДК.
Они знакомы?
— Скажи, это очередная племянница? — обращает свой неоправданный гнев на него Соколов.
— Хуже, — мрачнеет Демид. — Племянница Сашки. Я тебе про нее рассказывал. Так что нет. Я с этой цыпой не сплю. Не спал. И не собираюсь.
Я обтекаю.
Нормально так мужики при мне говорят.
— Уверен? — напрягается Соколов.
— У нее на моське написано, что от нее одни проблемы.
Дмитрий Константинович все-таки пожимает руку Артемьеву, и переводит испытующий взгляд на меня. Я чувствую непреодолимую тягу во всем сознаться.
— Я ухожу от тебя к нему, — я имею в виду увольнение, но от волнения ляпаю, как обычно.
— Цыпа, — охреневает Демид. — Ты берега не путай. Я теперь тебя на работу точно не возьму. У меня с ним, — он кивает в сторону Соколова, — два контракта. Я Сашке лучше что-нибудь куплю… Хрен с ней, с Козиной.
Кипящий самовар в лице ДК не выдерживает.
Дмитрий Константинович вытаскивает меня за руку из-за стола. Оборачивается на Артемьева:
— Куда?
— Прямо и налево, — машет тот рукой в сторону и теряет к нам интерес.
А Соколов стремительно ведет меня в указанном направлении, я только и успеваю цапнут сумочку со спинки стула.
— Но выход там! — растерянно сообщаю я, пока не определившись, как я отношусь к подобному мужланству. Сашка бы сказала «токсичному мачизму».
— Мы не на выход, — бросает мне через плечо пока еще мой босс, лавируя в проходах между столиками.
Блин.
— А куда? — даже протест откладываю. Интересно же.
— Туда, где нас не побеспокоят, — рявкает ДК.
— А откуда он знает, где нас не побеспокоят? — озадачиваюсь я.
— Это его ресторан, — цедит Соколов.
— А…
— Маш! — осекает меня он, втаскивая в какую-то комнату. — А ну-ка быстро и внятно. Какого хрена?
Задвигая радость от того, что Соколов вроде как проявил собственнические инстинкты в мой адрес, я начинаю злиться. Внятно? Еще бы вопросы так же задавал.
Складываю руки на груди.
Не получается. В одной руке сумка, в другой — до сих пор зажата вилка.
ДК закатывает глаза, отбирает у меня столовый прибор и бросает его на один из имеющихся неподалеку стульев.
— И что ты хочешь услышать? — меня так бесит это закатывание глаз, что я тут же вхожу в роль оскорбленной невинности.
Окинув меня взглядом с ног до головы, Соколов запирает дверь на замок изнутри.
— Я хочу понять, какого хера ты заблокировала меня в соцсетях, не читаешь рабочую почту, таскаешься в развратном виде к мужикам и ешь чужое мясо? — он надвигается на меня, и я начинаю пятиться.
Потому что, если он подойдет впритык, у меня ни фига не выйдет делать независимый вид. Взгляд снизу-вверх это исключает.
— Потому что не могу сожрать твои нервы!
Я думала, этот ответ вызовет у Соколова вопросы, но нет. Похоже, он просто считает, что я неадекват, и переходит к следующей животрепещущей теме:
— Что история с уходом? Ты решила уволиться?
— Да. Ты это заслужил, — я вспоминаю свои вчерашние метания по квартире. Еще и не того он заслуживает.
— Я, видимо, не тому богу молился, что заслужил не божий дар, а божью кару. Маша, еще раз. В чем дело?
ДК наконец настиг меня у письменного стола.
— Ты мне не позвонил. И не написал. Я была для тебя только телом…
— Маша, в субботу я валялся с головной болью, а в воскресенье мне позвонила мать и попросила помочь. Нужно было перетереть с прорабом. А он почему-то русского языка не понимает. У меня сел телефон. Я написал тебе в соцсетях с ноута. И что? Оказывается, я в черном списке.
— Но я не добавляла тебя в черный список, — отрицаю я.
Но Соколов уже разворачивает меня к себе спиной и укладывает животом на стол.
— Это ты потом оправдываться будешь. Рабочую почту ты не читаешь осознанно, и к Демиду поперлась тоже, — задирает он мне подол.
Я спохватываюсь:
— Ты чего творишь? А ну отпусти.
— Нашла, дурака, — фыркает ДК, забираясь рукой в
