Нет числа дням - Роберт Годдард

Места не было. Стеллаж стоял вплотную к стене. Между ними не проскользнула бы и мышь. Ник озадаченно остановился. Даже отец не стал бы двигать все стеллажи из-за детских проказ. Потом он заметил на полу, под ножками, несколько белых пятен. Вроде как краска стерта. Да глубоко — будто стеллаж тащили по полу.

Ник наклонился. Да, похоже, так и было, причем совсем недавно. Вокруг еще виднелись хлопья содранной краски. Кто же двигал стеллаж? Кроме отца некому. А не за этим ли он спускался сюда в день смерти? Во всяком случае, это объясняет, почему он вышел без бутылки. Зато рождает новые вопросы.

— Ник!

Ник аж подпрыгнул от неожиданности, услышав донесшийся сверху голос Эндрю. Выпрямился и увидел, как брат с хмурой улыбкой спускается по ступеням.

— Собираешься выпить все наследство в одиночку?

— Эндрю, я чуть со страху не умер! — укорил его Ник, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце. — Ты что, не мог в дверь позвонить?

— А я и звонил, только мне никто не открыл. Тогда я вошел сам. Тебе, наверное, отсюда звонок не слышен.

— Наверное.

— Хотел посмотреть, как ты тут. Первая ночь в пустом доме все-таки. В кухне хорошо пахнет.

— Запеканка Пру.

— Которую ты хотел залить «Шато-Лафитом» до того, как мы продадим все остальное на аукционе, чтобы получить хоть какие-то деньги?

— Вот именно. А ты поймал меня за руку.

— Ничего, выбери бутылочку и для меня, и мы забудем об этом. — Эндрю подошел к Нику. — Ага, здесь только белое.

— Посмотри-ка сюда. — Ник указал на царапины.

Эндрю опустил глаза, потом посмотрел на Ника.

— И что такого?

— Кто-то двигал стеллаж.

— Похоже. Ну и что?

— Отец?

— А кто еще?

— В одиночку?

— Двое подняли бы его, не поцарапав пола.

— И зачем ему это понадобилось?

— Откуда я знаю?

— Он и раньше стоял вполне удобно.

— Да?

— Точно.

— Тогда и впрямь непонятно. — Эндрю недоуменно оглядел погреб. — А может, ну его?

— Боюсь, я не засну, пока не выясню, в чем тут дело.

— Я тоже, — ухмыльнулся Эндрю.

Они перенесли бутылки на пустые полки соседнего стеллажа. Освободившийся стеллаж оказался легким, хотя и громоздким. Братья без труда отодвинули его от стены. В пустом, запыленном и затянутом паутиной углу не оказалось ничего зловещего, во всяком случае, на первый взгляд. Отодвинутый стеллаж бросал туда густую тень. Эндрю принес из буфетной фонарик, чтобы рассмотреть угол получше. И снова ничего.

И вдруг Ник заметил какую-то неровность на обычно гладком полу. Вглядевшись, он различил две выступающие линии, будто притоптанные края чего-то, идущие перпендикулярно стене. Третья линия соединяла их, пролегая прямо вдоль плинтуса. Братья не смогли вспомнить, как пол выглядел раньше. Похоже, что не так, хотя ни тот ни другой не могли сказать точно. Чтобы разглядеть странное место, они подальше отодвинули стеллаж. И обнаружили четвертую линию, идущую на некотором расстоянии от стены, параллельно ей, и замыкающую прямоугольник размером примерно шесть на три шага. Подозрение окрепло. Ник шагнул в пространство, образовавшееся между стеллажом и стеной, и подошел к заплатке на полу. Наступил на нее. Что-то явно не так. Невозможно сказать, что именно, но не так.

— Здесь есть молоток? — спросил он, указывая на полку, висевшую на стене за спиной Эндрю. Она была забита разнообразными инструментами, пустыми бутылками, перегоревшими лампочками и запыленными коробками с черт знает чем.

— Да. — Эндрю нашарил на полке неопределенного возраста молоток с деревянной ручкой.

— Дай сюда.

Эндрю отдал молоток брату. Ник присел на корточки и обстучал странный прямоугольник.

— В этой части звук более гулкий.

— Гулкий? Ты имеешь в виду, там, внизу, дыра?

— Вполне возможно.

— Быть не может. Там никогда ничего не было.

— А звук такой, будто есть. И линии. Откуда они?

— И откуда же?

— Думаю, кто-то вырыл яму, потом накрыл ее плитой, зацементировал и снова закрасил.

— И задвинул стеллажом, чтобы никто ничего не заметил.

— Выглядит, во всяком случае, именно так.

Эндрю забрал у Ника молоток и тоже постучал по заплате. Кивнул:

— Похоже, ты прав.

— И сделать это мог только отец.

— Тоже согласен. Интересно когда.

— А когда подвинули стеллаж?

— Не знаю. На такие вещи обычно не обращаешь внимания. В любой момент в течение последних двадцати лет.

— Ты не помнишь, отец тут копал… что-нибудь?

— Не помню.

— Выходит, должен был. Или сам, или нанять кого-то.

— Ответ все тот же: не помню я, Ник. И еще вопрос: зачем отцу понадобилось ковырять дырки в погребе?

— Чтобы… что-то спрятать.

— Именно. Спрятать.

Но что? Этот вопрос даже ставить не хотелось, чтобы не пришлось на него отвечать. Братья поднялись наверх и налили по стакану виски. Ник выключил плиту, аппетит внезапно исчез. Они с Эндрю уселись у камина.

— Чертовски странно, — пробормотал Эндрю после продолжительного молчания. — Не знаю, что и подумать.

— Может, кто-то из наших в курсе?

— Сомневаюсь. Закрашено, задвинуто стеллажом. Отец явно старался, чтобы никто не узнал.

— А может, это вообще не он. Может, он и не знал про яму?

— Вряд ли. Раньше заплаты не было. Старик или вырыл яму сам, или нанял кого-то. Зачем — бог его знает. Что там может скрываться?

— Что-то важное.

— Готов спорить, ты прав, — усмехнулся Эндрю. — А может, там туннель? Подземный ход!

— Странно. Элспет Хартли утверждала, что в доме что-то спрятано. А сейчас мы нашли тайник. Просто совпадение?

— Скорее всего. Я даже не уверен, что погреб одного возраста с домом. Тем более что сокровище Элспет было замуровано в семнадцатом веке.

— А что тогда у нас в погребе?

Глаза Эндрю сузились, он пытался представить хитроумный ход отцовских мыслей.

— Это же не может быть тот витраж, правда, Ник? Отец же не мог найти его и перепрятать?

— Зачем ему его перепрятывать?

— Чтобы позлить нас.

— Тайник сделан явно не на прошлой неделе. Да и отец должен был быть моложе, чтоб проделать такую работу.

— Он мог нанять кого-нибудь.

— Мы бегаем по кругу, — вздохнул Ник.

— Давай подойдем с другой стороны. Как только Тантрис заграбастает дом, он вскроет эту нору.

— Несомненно. Но я сомневаюсь, что он обнаружит в ней витраж Суда из Сент-Неота.

— Я тоже. — Эндрю хитро ухмыльнулся. — Но почему бы не выяснить наверняка?

Эндрю притащил из сарая инструменты: кувалду, стамеску, лом, лопату. Ник не смог бы остановить брата, даже если бы захотел. Интуиция шептала ему, что, прежде чем действовать, надо бы хорошенько подумать. Но Эндрю уже завелся, и дело было не только в том, что ему хотелось решить очередную загадку. Он желал взять реванш за долгие годы презрения и унижений. Отца больше нет, и сын волен делать все, что ему вздумается.

— Он нас всю жизнь доставал, — озвучил Эндрю мысли Ника, пока братья спускались в погреб с инструментами в руках. — Нет, не Анну с Ирен, конечно. А вот нам с тобой и с Бэзилом досталось. Умел наш папочка сыновей воспитывать, ничего не скажешь.

— Я давно перестал обвинять в своих собственных бедах отца, — отозвался Ник.

— Молодец. Но это вовсе не значит, что он в них не виноват.

— Может, и не значит. Но какой толк валить все на него?

— А мне помогает. — Эндрю стянул свитер и закатал рукава рубашки. — Посмотрим, что тут у нас.

Он присел на корточки у плиты и поскреб ее стамеской, сдирая краску и обнажая поверхность.

— Похоже на гранитный порфир. Хватит одного хорошего удара. — Он выпрямился, схватил кувалду и замахнулся.

Одного удара оказалось недостаточно. От плиты полетели осколки, со звоном ударились в металлические стойки стеллажей. Только после третьего удара братья услышали громкий треск. Эндрю опустил кувалду, Ник шагнул поближе и осветил фонарем извилистую трещину посереди плиты.

— Почти готово, — произнес Эндрю, отступил на шаг и снова стукнул, целясь в разлом.

Новый удар расколол наконец плиту, один крупный обломок свалился вниз, другой завис над отверстием. Эндрю поддел его кувалдой и отбросил. В плите образовалась дыра со ступню величиной.

— Дай фонарик.

Но стоило Эндрю потянуться за фонариком, как Ник отскочил, обескураженный — из отверстия поднялась туча мелких мошек. В тот же миг погреб наполнил резкий запах — не просто спертый воздух, а отвратительная вонь.

— Черт возьми! — Эндрю отмахнулся от мошек. — Что ж там…

Ник шагнул вперед, отгоняя насекомых, словно комаров в жаркий летний полдень. Направил луч фонаря на дыру в плите и увидел… человеческие ребра. Скелет.