Неафіцыйна аб афіцыйных - Аляксандр Тамковіч

Наумбург известен еще тем, что там есть церковь, которая объединила в себе готику и стиль романтизма. А еще очень многие знают Веймарский регион как родину писателей Шиллера и Гёте.

Есть в Веймаре и еще одна «достопримечательность». В годы войны там располагался концентрационный лагерь Бухенвальд. Иногда его знают даже больше, чем сам город. Думаю, те, кто тогда жил рядом, догадывались, что там происходит что-то ужасное.

Одна из причин, по которой я решил пойти на дипломатическую службу, — это то, что работа в МИД позволяет постоянно менять места дислокации, а значит постигать что-то новое в различных областях (в международном праве, в экономике, в менеджменте офиса и т.д.). Изучать что-то новое, привыкать к новым культурам, языкам, к новой ситуации – это постоянный вызов. Такие перемены сохраняют нас молодыми.

Учебу начал еще в Восточной части Германии. Это позволило освоить азы русского языка. У нас были очень хорошие учителя.

Любопытным опытом для меня, в то время 10-летнего ученика, явилось получение награды «за блестящее знание истории» из рук главы политической молодежной организации («Свободная демократическая молодежь»), членом которой я стать категорически отказался, несмотря на отчаяние учителей и школьного руководства. В то время я не хотел связываться с политической деятельностью и предпочитал проводить свободное время в соответствии с моими интересами. Например, каждый день я рулил пассажирской лодкой.

Так получилось, что когда мне было 13 лет, родители решили покинуть мой родной город. Они посчитали – более хорошее образование я получу на Западе. Мы переехали в тогдашнюю столицу ФРГ Бонн.

— Из Восточной части в Западную. Так просто?

— Это было за полтора года до начала строительства «берлинской стены». Тогда получить разрешение на путешествия было более-менее нетрудно.

Сразу же пошел в гимназию. Потом поступил в Боннский университет. Изучал право. Там и краткосрочно в Гааге в Международном суде.

В Бонне я познакомился с первой женой. Она француженка. У нас два сына — Оливье и Эммануил, 33 и 31 год. Старший (Оливье) сейчас работает в Бангладеш.

— Дипломат?

— Нет. Хотя мы обсуждали эту тему. Я ему советовал пока не идти в МИД, потому что там сразу занять достаточно высокий пост и влиять на политику министерства, невозможно. Должностной иерархии он предпочел самостоятельность, так как достичь ее в какой-нибудь официальной структуре довольно сложно.

На мой взгляд, наш МИД вполне может использовать его в качестве посредника в различных конфликтах. Он изучал психологию, менеджмент, имеет практический опыт. Словом, все возможности для компетентной работы в этой области у сына есть.

Эммануил работает в сельском хозяйстве. Любит свою работу и добился там немалых успехов. По-моему, он принял правильное решение.

Когда я работал в Египте, сыновья были еще маленькими. Два года изучали арабский язык. Наверное, им там было очень интересно. Другая культура, религия.

После того, как я развелся с первой женой, их воспитанием занималась в основном она. Вторую жену зовут Кэрол. С моими сыновьями у нее тоже довольно хорошие отношения. Я по этому поводу шучу, что теперь у них есть возможность в некотором роде пользоваться помощью двух матерей.

Кэрол родом из Америки, поэтому моим сыновьям предоставилась возможность посетить США и кроме владения французским языком попрактиковаться еще и в английском. Этим особенно интересуется старший. Я ведь не зря сказал, что он мог бы быть неплохим дипломатом. Оливье достаточно хорошо говорит еще по-арабски, по-еврейски и лучше, чем я русский, знает фарси. Любую иностранную литературу предпочитает читать в оригинале.

С Кэрол, работавшей тогда в Бонне, мы познакомились на празднике, посвященном восстанию 13-го июня 1953-го года, которое произошло в Восточной части Германии. Я решил где-то немного расслабиться, она тоже. Встретились в студенческом клубе и начали разговор совершенно случайно. После этого я решил, что было бы неплохо встретиться еще раз. Это стало началом нашей дружбы. Живем вместе уже 21 год, а знаем друг друга 25.

— Предлагаю вернуться к работе в МИД.

— В 1977-ом году состоялась моя первая командировка в Египет. В нашей дипмиссии я курировал сначала культуру, а потом экономику. Затем было возвращение в Бонн, где активно начал заниматься строительством Европейского Союза, разработкой внешней политики ЕС.

После была работа в Конго, США. Об одном событии хочу рассказать подробней. Это открытие 9-гоноября 1989-го года выставки берлинского искусства в Атланте. Буквально накануне объединения. Это было то, о чем я мечтал, но во что не верил.

В мае того же года, кстати, во время прощальной речи (лекции о немецкой истории после Второй Мировой войны в немецком культурном центре города Киншаса) на вопрос одного журналиста о том, доживу ли я до объединения Германии, я дал отрицательный ответ.

Объединение Германии воспринималось как дар истории, за который мы должны быть благодарны американцам и русским. Кто в Германии в момент падения стены верил, что советские войска будут выведены в течение трех лет, в точном соответствии с планом и соглашениями, разработанными сторонами?

Падение Берлинской стены в 1989-м году и распад Советского Союза в 1991-м ознаменовали начало новой эры для «цельной и свободной Европы». Для меня, немецкого дипломата, эти события явили собой определенный вызов, поскольку в ежедневной работе я постоянно сталкивался с последствиями пакта Риббентроппа-Молотова, систематического преследования евреев, которые играли, между тем, ключевую роль в культурной и общественной жизни в тех странах и местах, в которых я работал последние 12 лет (в Санкт-Петербурге, Киеве, Минске).

Таким образом, родилось отчетливое желание внести свой скромный вклад в преодоление частично существующего водораздела между Западной и Восточной Европой, а также в сближение Востока и Запада на благо всей Европы и ее жителей.

И вновь возвращение в МИД, где я занялся договорами, которые мы заключили с бывшим странами СНГ. Очень интересно и далеко непросто. Понадобились серьезные усилия, чтобы уговорить Россию включить в такой договор пункт о развитии демократии и соблюдении прав человека. Если одна из сторон его нарушает, это дает возможность другому партнеру временно приостановить действие этого документа. Для России принять такое обязательство было сложно. К слову, с Украиной договориться было гораздо проще.

Такие переговоры состоялись и с Беларусью. В середине 90-х годов удалось достичь принципиальной договоренности, но потом политическая ситуация изменилась. Ничего подписано не было. Наоборот, даже пришлось приостановить техническую помощь.