Настойка мухомора для босса - Ольга Черных

Охранник задумался, даже что-то пожевал губами, но потом растерянно изрек:

– Так это… все уже уехали. Может, полчаса назад, а, может, и больше…

– Как уехали? Безобразие. В какое положение вы меня ставите? Это никуда не годится! – возмущался доктор. – Позор. Позор для всей страны. Кто есть из персонала?

– Есть, есть персонал, есть. Дежурный врач есть. Я ему сейчас позвоню, – засуетился мордатый и вытер пот со лба огромной ладонью.

– Не надо. Это займет слишком много времени. Вот документы: вызов, пропуск и письмо вашего главного врача с просьбой приехать психиатра Эльзу Груббер для проведения консультаций, – он подал бумаги через окошко и показал на часы. – Время, любезнейший. Время пошло.

Парень взял бумаги и растерянно вертел их перед глазами. Письмо и приглашение было составлено на немецком языке. Охранник старательно всматривался в документы, но содержание их оставалось для него сплошной загадкой и, лишь пропуск был выписан на родном русском, где значилось, что доктор Эльза Груббер и, сопровождающий ее доктор Иванченко Виктор Федорович, имеют право посетить психиатрическую больницу для проведения консультаций именно сегодня, о чем говорило конкретное число. Внизу стояла подпись и большая печать, которая окончательно сбила его с толку.

– А, может, эта коллега приедет завтра? – с надеждой спросил он, крепко зажав в руке непонятные бумаги.

– Нет, это исключено. Сегодня вечером у нее самолет, – прозвучал строгий ответ.

– Ich solle noch heute abend abreisen. Darf man herein,[3] – очаровательно улыбнулась иностранка.

– Цигель, цигель, молодой человек. У нас еще много работы. Вы что, хотите неприятностей или совсем не дорожите своим местом? Не заставляйте врача, любезно согласившегося помочь нашим больным, столько стоять под забором. Я уже сгораю от стыда.

Вспотевший охранник медленно отодвинул задвижку, и дверь немного приоткрылась.

– Bitte erwas schneller. Ich habe es eilig[4], – женщина решительно взялась за дверную ручку, слегка потянув ее на себя.

В это время за забором послышался шум, как будто толпа демонстрантов вырвалась на свободу, и уже беспрепятственно провозглашала сразу все лозунги.

Немецкий коллега забеспокоилась, пытаясь протиснуться в дверь, надежно придерживаемую мощным охранником. Тот все еще не решался распахнуть ее без распоряжения дежурного врача.

– Was ist los? Was passiert? Was bedeutet das?[5] – она показывала рукой на территорию, и быстро задавала вопросы охраннику.

Парень совсем взмок, старательно выдавливая из себя улыбку, дабы не выглядеть в глазах иностранки бестолковым варваром, и беспомощно посматривал на врача, который говорил по-русски. Сейчас именно у него он искал поддержку.

– Доктор Груббер интересуется, что за шум во дворе? – наконец перевел ему сопровождающий доктор.

– А, это? – с облегчением вздохнул тот и ухмыльнулся, шире открывая дверь. – Психи вышли на прогулку. Вы их не бойтесь, эти не буйные. Сейчас в футбол будут играть. Вы идите, а я позвоню дежурному врачу и предупрежу, чтобы вышел навстречу, а то еще заблудитесь в коридорах, – и он, распахнув дверь, вернулся на свой пост.

Двор заполнялся людьми. Они выглядели сплошной серой массой, в вылинявших серых пижамах и с такими же серыми лицами.

Неожиданно возникла потасовка. Плотное кольцо из больных, выстроившись в ровную шеренгу, теснило небольшую группу людей к грязному забору. Те, отстаивая свои права, размахивали руками и что-то выкрикивали в свою защиту. Началась драка. В нее вовлекалось все больше новых участников. Невозможно было понять, кто с кем и ради чего дерется? И лишь искаженные болью и злостью лица, мелькали в толпе.

Это жуткое зрелище продолжалось какое-то время. Громко зазвучала сирена. Санитары и медсестры смело бросились в самую гущу окончательно обезумевшей и, неуправляемой человеческой массы. Охранник, уронив телефонную трубку, выскочил из двери дежурки на помощь санитарам.

В суете никто не заметил, как через проходную вышли трое в белых халатах – двое высоких мужчин и с ними женщина в больших очках с дымчатыми стеклами. Они неторопливо сели в «скорую помощь» и уехали.

Какое-то время в машине царила полная тишина.

– Неплохо, – наконец сказал Костя, ни к кому не обращаясь. Затем он повернул голову к Дане. – А с вами, оказывается, можно иметь дело.

– Еще бы, – заносчиво ответила она и надменно вздернула подбородок, совершенно довольная собой и тем, что все так быстро и удачно завершилось. Хотя коленки у нее до сих пор дрожали и от авантюрного плана, придуманного Костей, и от страха перед разъяренными безумными людьми, готовыми без видимой причины в любой момент наброситься, разорвать и растоптать всякого, кто подвернется под руку.

Костя улыбнулся ей и перевел взгляд на Стаса. Тот судорожно сжимал поручень у сиденья и затравленно посматривал в окно.

Дана вспомнила фотографию. Прошло всего каких-то пару месяцев, но за это время пассажир сверкающего джипа, похудел еще сильнее. Его белокурые курчавые волосы спутались и прилипли ко лбу, а глаза, обрамленные черными кругами, блестели нездоровым лихорадочным огнем. Вряд ли кто сейчас признал бы в нем влиятельного и могущественного Ольховского – владельца крупного бизнеса.

– Саня, поворачивай ко мне, – сказал Костя водителю, снимая белый халат.

Дана вышла на перекрестке, от которого было совсем недалеко до ее дома.

Все позади. Первый раунд выигран с честью. Конечно, если бы не Дана Романовна, вряд ли удалось бы так быстро и беспрепятственно проникнуть на территорию, надежно охраняемой больницы.

«Вот вам и казенный дом», – вспомнил он ее слова и улыбнулся. Все-таки, женщины в некоторых боевых эпизодах незаменимы.

Костя запер дверь на два замка, и уложил Стаса на диван, заботливо укрыв теплым одеялом.

– Ну, как ты? – спросил и острожно присел рядом. – Есть хочешь? Извини, выпить не предлагаю. Сам понимаешь, ситуация… – он развел руками.

Стас молчал, затравленно выглядывая из-под одеяла.

– Ты в порядке? – забеспокоился Костя. – Ладно, лежи. Сейчас я тебя покормлю.

Он вышел на кухню, но скоро появился со стаканом горячего молока в одной руке и большой тарелкой – в другой. На ней стопочкой лежали бутерброды и холодная пицца. Стас уже сидел на диване и задумчиво вертел в руках телефонную трубку.

Предупреждая вопрос, он виновато произнес:

– Не могу вспомнить номер…

– Э-э, ну-ка, дай сюда, – Костя забрал телефон. – Ты что, хочешь загубить большое дело на корню? Пойми, никто не должен знать, где ты. На телефонные звонки отвечать буду только я, и то на свой мобильный. А дверь, вообще, открывать никому не будем. Зачем лишний раз рисковать? Так что придется посидеть в темноте. Конспирация, друг. Завтра мы уезжаем, вернее, улетаем.