Любить и не страдать. Когда страдание становится образом жизни - Татьяна Хромова

как вы разговариваете со своими детьми. Однажды это станет их внутренним голосом», – рекомендует Пегги О'Мара, издатель, писатель и главный редактор журнала Mothering, мама четверых детей.

Меня мама часто критиковала. Не так стою, не так делаю, начинаю что-то и делаю это чуть медленнее, чем она, тут же забирает из рук то, что было у меня, и начинает делать сама, при этом приговаривая, какой я тормоз. И сейчас, если меня кто-то ждет, начинается внутренняя тревога, и я как заполошная суечусь, выглядит это нелепо. В эти моменты я злюсь на себя и замечаю, что подгоняю так же своего четырехлетнего сына. Осенью начну работу с психологом, иначе это не исправишь.

Дарья, 32 года

Отношение родителей к ребенку формирует то, как ребенок будет относиться к себе сам. Именно этим голосом он будет разговаривать с собой, став взрослым. Критикуя ребенка, родители формируют в нем Внутреннего Критика или Внутреннего Садиста. Что бы ни сделал такой человек, он все время будет собой недоволен, так же как и его родители были недовольны им в детстве.

Ребенок, которого часто критиковали, вырастает зависимым от чужих оценок, в нем много напряжения, тревоги и сомнений. Он всегда недоволен собой и тем, чего он добился, даже если у него действительно много успехов, побед и достижений. Он всегда находится в ожидании своего провала. У него нет радости от процесса. Он – самый главный свой враг. В таком ребенке будут сочетаться нарциссизм и мазохизм.

Меня часто критиковали. Всегда находили, к чему придраться. Пол помыла, так в углу пыль осталась. А вот дочь маминой подруги и пол моет, и маму слушается. А другая и учится хорошо, и танцами занимается. А третья еще что-то. В общем, все лучше меня. И что бы я ни делала, все было не так. Книжку читаю, а могла бы посуду помыть. Посуду помыла, так можно и еду было приготовить. И все это приправлялось фразой: «Никто тебя такую замуж не возьмет». Ждала, когда вырасту и свалю от них. Сейчас замуж вышла и уехала за 1000 км от родителей. Общаемся нормально. Если критикуют, прерываю их. Мама иногда даже извиняется, когда палку перегибает. А надо было раньше так. Теперь я сама себе первый критик. Точно так же говорю себе: «Это сделала, а могла бы еще другое сделать», ну и поливаю себя оскорблениями, какая никчемная и недостойная жизни. Была депрессия, лечилась антидепрессантами и книги читала: Бернса и др. Сейчас занимаюсь с психотерапевтом, учусь хвалить себя даже за то, что мне кажется мелочью, учусь принимать похвалу и прерываю внутренний голос, когда оскорбляю саму себя.

Людмила, 29 лет

Критика была преимущественно от мамы, наверное, знакомая практически всем детям: сравнение с другими детьми не в пользу меня, я всегда была хуже и помню, что была убеждена в этом уже лет в шесть-семь. Она касалась оценок, достижений, позднее стала выражаться в том, как я выгляжу (лет в 12 я стала явно ощущать свои комплексы и в классе старалась быть как можно незаметнее, одевалась в черное, на голове хвостик и не красилась, отчего сразу получила от мамы прозвища «клуша» и «синий чулок»). У меня были проблемы с прикусом – родители отвели к ортодонту, но почему-то при этом считали, что называть меня «сусликом» и «зубастиком» довольно смешно и совсем не бьет по моей самооценке (которую параллельно травмировали одноклассники). Когда мне сняли брекеты, а зубы стали идеальны, я все равно стеснялась улыбаться и широко открывать рот. От мамы я слышала много и других нелестных прозвищ, я была «эгоисткой» (причем я всегда была тихой и в принципе беспроблемной даже в подростковом возрасте), мои желания критиковались (хочешь постричь коротко волосы – ты что, лесбиянка? Хочешь покраситься – ты что, мужичка?), поэтому сейчас, будучи взрослой и в терапии, наверстываю свой подростковый бунт. У меня все еще много комплексов относительно своей внешности, и все еще кажется, что со мной все не слава богу, но я уже верю, что мои детские установки ошибочны и только вредят мне.

На родителей я сейчас сильно злюсь (особенно на маму, с папой чуть другая история) и очень горжусь собой, что выхожу из этого порочного круга зависимости от маминого мнения.

Екатерина, 29 лет

3. Сексуальное насилие над ребенком

Сексуальное насилие над ребенком – это насилие взрослого человека или старшего подростка с целью сексуальной стимуляции. Под сексуальным насилием подразумевается вовлечение ребенка в сексуальные действия, направленные на физическое удовлетворение человека, осуществляющего насилие, или на извлечение им прибыли.

К формам сексуального насилия над ребенком относятся:

• предложение или принуждение к сексуальным действиям (вне зависимости от результата);

• демонстрация гениталий;

• демонстрация порнографии;

• сексуальный контакт;

• склонение и принуждение к сексу;

• сексуальные унижения;

• физический контакт с гениталиями ребенка;

• рассматривание гениталий без физического контакта;

• использование для производства детской порнографии.

Чаще всего сексуальное насилие над детьми совершают педофилы. Педофилия – сексуальная девиация (отклонение), при которой сексуальное влечение вызывают дети.

Причиной педофилии чаще всего является сексуальное насилие в прошлом, то есть сам педофил в детстве был жертвой насилия, или психическое заболевание. Большая часть из них выглядит самым обычным образом. Педофилы похожи на детей по уровню психической и эмоциональной зрелости. Но внешне педофилы чаще всего не выглядят как сумасшедшие или маргиналы. Именно поэтому они испытывают к детям сексуальное влечение, ведь представление о себе при таком расстройстве отличается более выраженными инфантильными чертами.

Огромное количество случаев насилия в детстве происходит по инициативе братьев – как родных, так и двоюродных, троюродных, которые чуть старше либо являются ровесниками жертвы.

Сексуальное насилие в семьях распространено гораздо больше, чем можно себе представить. В свой первый год практики я столкнулась с жертвами сексуального насилия пять раз. При этом люди часто никак не связывают пережитое в детстве насилие с тем, что происходит в их жизни в настоящем. Ведь это очень глубокая травма, и психика может использовать такой защитный механизм, как вытеснение. При этом сам эпизод насилия словно исчезает из сознания, как будто ничего не произошло.

Я была жертвой сексуального насилия в течение 12 лет. С 4 лет. До того как я пошла в терапию, эти воспоминания были похоронены в моей психике, и мне казалось, что это не повлияло никак, более того, я считала, что в этом есть моя вина. Но после того как пошла в