Жизнь и удивительные приключения Нурбея Гулиа - профессора механики - Александр Никонов

— Вот такой гибрид был и на грузовике, и на автобусе. Вы только что убедились в работоспособности вариатора гибрида и в том, что КПД его отнюдь не равен нулю!

— Кстати, добавил я, — профессор Красин — член Совета, и очень жаль, что его сегодня почему-то нет. 0н бы смог пояснить нам свои замечания лично!

И тут к микрофону выбежал взбешенный Илларионов. Он убедился, что Красин не пришел, и решил сам идти напролом.

— Мне стыдно быть членом этого Совета! — решительно начал Илларионов и картинно помолчал.

— Стыдно — уходи, тебя не держат! — услышали все реплику Островцева из зала; послышался смех.

— Что за работу мы рассматриваем, какое отношение имеет она к нашему Совету? Да и в чем, собственно, сама работа? Какое имеет отношение маховик к автомобилю? Когда у нас в Курске занимались автомобилями, где там автомобильная школа? Автор — малограмотный изобретатель, а его работа — бред подмастерья! И отзыв получил почему-то из капиталистической Америки, а не из стран народной демократии!

В заключение Илларионов схватил со стола экземпляр моей диссертации и зашвырнул его под ноги сидящих в первом ряду.

Зал загудел от возмущения.

— Вывести eгo! — крикнул кто-то, боюсь даже, что это был Роман.

Мне надо было отвечать, и я вышел к микрофону.

— Насчет Курска, — начал я, — там я работаю только последние два года, когда диссертация уже была практически завершена. А выполнялась она в Москве

— при школе профессора Фалькевича, в Тбилиси — при школе академика Трили и в Тольятти — автомобильной столице России! Остальные замечания уважаемого Виталия Алексеевича настолько трудны для восприятия подмастерья (смех в зале), что я не знаю, как и отвечать. Отзыв получил из США, потому, что там занимаются подобными проблемами. У меня, к сожалению, нет сведений, занимаются ли этим в Албании, на Кубе или Северной Корее, чтобы получить отзывы оттуда. Какое отношение имеет маховик к автомобилю? Да самое прямое — он имеется на каждом автомобильном двигателе, Виталий Алексеевич должен был бы хорошо знать об этом! А главное — не далее, как вчера, я пришел к Виталию Алексеевичу в лабораторию, и при свидетелях сказал ему, что если он считает мою работу недостойной, то я сниму ее с защиты. Так, Виталий Алексеевич?

Илларионов сидел весь багровый, опустив голову.

— И он ответил, что моя работа ему нравится, и мне нужно выходить на защиту. Значит, что-то случилось за ночь такое, отчего моя работа из хорошей превращается в бред подмастерья, а автор единственного отрицательного отзыва, член Совета Красин не является на защиту!

Из зала послышались хохот и аплодисменты. И тут начались выступления членов Совета. Они высказывали свое недоумение поведению Илларионова и одобряли мою работу, доклад, ответы на вопросы.

Началось голосование. Как и положено, отрицательно выступавшего члена Совета назначили председателем счетной комиссии. Чтобы потом не жаловался на ее работу! Наконец, счетная комиссия закончила работу. К микрофону выходит мрачный Илларионов и начинает зачитывать протокол. Обычно зачитывают кратко: «за» «против» и результат. А он начал от Адама и Евы, чуть ли ни: «Именем Российской Советской Федеративной Социалистической Республики…»

— Да ты читай по существу! — перебил его председатель Совета профессор Архангельский.

— Ах, вам не нравится! — взвизгнул Илларионов и опять начал читать сначала.

Архангельский махнул рукой, и все стали слушать Илларионова. Наконец он быстро пробормотал: «За» — пятнадцать, «против» — один, и стал протискиваться к выходу.

Меня стали поздравлять, но я быстро подбежал к двери и лицом лицу встретился с Илларионовым.

— Спасибо, Виталий Алексеевич! — и с широкой благодарной улыбкой я протягиваю ему руку.

Тому ничего не оставалось, как, окрысившись, пожать мою протянутую руку, и сказать: «Не стоит! Пожалуйста!».

Кто видел эту сценку, чуть не подавился со смеху.

Но не думайте, что я забыл Илларионову все это. Через несколько лет, я, уже профессор кафедры «Автомобили» Московского автомобилестроительного института, подробно изучу действительно малограмотный учебник В.А. Илларионова «Эксплуатационные свойства автомобиля» и опишу все его прелести в головном журнале ВУЗов «Вестник высшей школы». Вывод был суровым — учебник недоброкачественный, а автор — недобросовестный!

Сколько после этого посыпалось на меня анонимок руководству института — и все были напечатаны на одной машинке! И взятки то я беру со студентов дефицитными покрышками, и заставляю работать их на своей даче за зачеты! А ни машины, ни дачи у меня тогда и в помине не было! На факты надо опираться, уважаемый профессор в своих пошлых «онанимках», на факты!

«Отмечали» мою защиту на новой квартире Мони. Тогда, опять же, в связи с гонениями на диссертантов, строжайше запретили обмывать защиту на банкетах, считая это скрытой формой коррупции. Официально мы «обмывали» новую квартиру Мони, чего еще пока не запретили делать. Присутствовали сотрудники лаборатории Бессонова (сам Бессонов был одним из моих оппонентов), ну и я с Лилей. Все тосты были исключительно за квартиру, только Лора неожиданно увенчала мою голову лавровым венком. Летом она отдыхала на море в Абхазии и привезла целые веники из лаврового листа, которые она сама наломала с кустов. Так я и сидел, как какой-нибудь император Марк Аврелий с лавровым венком на голове.

Кстати, о Марке Аврелии. В своих философских «Размышлениях» этот мудрый император заметил: «Наша жизнь есть то, что мы думаем о ней сами». А что я сейчас мог думать о своей жизни? Вот я, еще молодой человек, только что завоевал, причем в серьезной схватке, высшую научную степень, на которую только может рассчитывать ученый. Академик — это всего лишь почетное звание, частенько присваиваемое не по делу. Почетным академиком может стать человек и вообще без ученой степени, достаточно далекий от науки. Как шутят в научных кругах: «по четным» он — академик, а «по нечетным» — овец пасет! А «доктор наук» — законная высшая ученая степень, признаваемая во всем мире.

У меня есть хорошая работа в ВУЗе, где я занимаю наилучшую для ученого должность заведующего кафедрой. В Курске очень мало докторов наук, а такого молодого — ни одного! Меня там будут «на руках носить»! К тому же, моя научная работа — на взлете. Имею семью, квартиру близ работы. Спортивен, силен, пользуюсь успехом у дам, полно друзей, «собутыльников». В Москве — тоже друзья, научные связи, любовницы. К которым, кстати, жена меня совершенно не ревнует. Вот она сейчас сидят рядом с одной из них и весело обсуждает мой лавровый венок. Так что же я сам думаю о своей жизни — счастлив я, или нет?