Критика цинического разума - Петер Слотердайк

науке, дабы завершить свое представление последним аккордом: он хотел, чтобы его мозг вошел в историю антропологии как уникальный анатомическо-психологический экспонат. Имея в виду именно это, он предложил свою смертную оболочку для анатомических исследований всемирно известному психологу-криминалисту Ломброзо. Однако ученый муж, репутацию которому завоевали именно «серьезные» исследования этой неоднозначной связи гениальности и помешательства, одаренности и преступления, отнюдь не имел честолюбивого желания связывать свою славу со славой этого афериста. Он ответил смертельно больному Манолеску почтовой открыткой: «Оставьте свой череп себе!»

Дополнение:

Тот факт, что сегодня уже не говорят столь много об аферистах, доказывает лишь, насколько продвинулась вперед серьезность и в этой области. Неученые мошенники былых времен ныне превратились в мошенников-профессионалов. Сегодня привлекают не скандальные эффекты, а солидные фасады, серьезность. То, что раньше именовалось аферизмом, теперь называется работой знатоков-экспертов. Что тому причиной – «политэкономия образования» или технический прогресс? Без высшего образования сегодня уже не станешь даже мошенником.

Экскурс 6. Политическое самовнушение по методу Кюэ[361]. Модернизация лжи

Но когда народы ведут борьбу за свое существование на этой планете, тем более когда перед ними вплотную встает судьбоносный вопрос существования или несуществования, все соображения гуманности и эстетики отпадают, превращаясь в ничто; ведь все эти соображения не парят в мировом эфире, а происходят из фантазии человека и связаны с ней…

…Но если эти аспекты гуманности и красоты исключены из борьбы, то они не могут и применяться в качестве мерила для пропаганды… Тогда оказывались гуманными самые жестокие виды оружия, если они становились условием скорейшей победы, а прекрасными являлись только методы, которые помогали обеспечить нации достоинство свободы…

…Масса не в состоянии различать, где кончается чужая несправедливость и где начинается ее собственная. Она становится в этом случае неуверенной и недоверчивой…

То, что в основополагающих принципах это, разумеется, мыслилось не так, до сознания массы совершенно не доходит. Народ в его подавляющем большинстве… склонен вести себя подобно женщине…

…При этом существует не так много различий – только позитивное или негативное, любовь или ненависть, право или несправедливость, истина или ложь, но никогда – наполовину то, наполовину другое или отчасти то, отчасти другое и т. п.

Адольф Гитлер. Моя борьба. 6-я глава

То, что здесь излагается Гитлером, может быть прочтено как программа утонченной примитивизации сознания. С высокой степенью осознанности ведутся поучения о том, как можно уничтожить в людях познание. А именно: познание требует тонких различений, размышлений, сомнений и осознания неоднозначностей. Все это должно быть сведено на нет в интересах борьбы. В роковом 1925 году Гитлер опубликовал в «Mein Kampf» грамматику оглупления; можно понимать это как великое деяние непроизвольного Просвещения.

Однако он не был понят, а что он не будет понят, Гитлер знал заранее: «То, что этого не поймут наши умники, доказывает только леность их мышления или воображения» (S. 198). Гитлер понял, что у сознания циника есть на одно измерение больше, чем у сознания обычного интеллектуала, образованного или «воображающего о себе». Настроенное на борьбу Я в цинике глядит из-за плеча Я познающего и Я мыслящего и сортирует то, что познается на опыте, на годное и негодное, на то, что можно использовать, и на то, что использовать нельзя. Оно исходит из того, что вещи следует упрощать. Поэтому рецепт Гитлера таков: вначале упростить, а затем повторять бесконечно. Так можно добиться эффекта. Но упростить можно только то, что уже ранее понято как нечто двойственное, многообразное, неоднозначное. Таким путем политик может обрести в глазах массы четко очерченный профиль, и ради этого он должен научиться скрывать, что он сам знает «больше», а внешне отождествлять себя со своими собственными упрощениями. Понятие «актерство» далеко не исчерпывает суть этого приема. Томас Манн весьма четко зафиксировал это, когда описал не только суть политической соблазнительности, подобную той, которая эксплуатируется в варьете, но и подчеркнул к тому же важность суггестивной и гипнотической стороны в этом феномене. Однако внушение начинается в самом политике, и первым адресатом внушения становится его собственное сознание. Вначале оратор, как принято выражаться, должен «сосредоточиться», то есть сконцентрироваться посредством самовнушения, вступить в сговор с самим собой и слиться воедино с мнимой простотой и однозначностью своих тезисов. На обыденном языке о феноменах подобного рода принято говорить, что человек сам начинает верить в собственную ложь. Гитлер обладал такой способностью к самовнушению в столь необычайной степени, что он, будучи уверенным в успехе своего предприятия, мог позволить себе разгласить свои рецепты.

Он с полным основанием исходил из того, что человек изощренный превосходит человека просто «интеллигентного». Интеллигентный человек умеет познавать и продумывать постигнутое на опыте, тонко дифференцируя его. Человек изощренный умеет снова вышвыривать за борт всякие тонкие различия.

Веймарская республика может пониматься как эпоха всеобщих сумерек рефлексии в той мере, в какой в ее пору во всех сферах жизни развивались такие тактики и теории изощренности и «простоты с двойным дном»; о дадаизме и логическом позитивизме мы уже мимоходом сказали выше. Дальше следовало бы сказать о представителях глубинной психологии – Фрейде, Юнге, Адлере и других. Критика идеологии, социология науки и психотехника открывают дополнительные измерения. Все эти феномены многозначны. Они могут служить для того, чтобы упрощать сложные комплексы, но могут служить и для того, чтобы возвращать тому, что кажется простым, его действительную комплексность. Сознание современников становится полем битвы, на котором ведут между собой борьбу средства упрощения и средства усложнения. И те и другие могут ссылаться на «реализм» – разумеется, на различные типы реализма. В общем, верно будет сказать, что упрощения имеют полемическую природу и соответствуют реализму борьбы. Усложнения имеют скорее интегрирующую и примиряющую природу, они уверяют в своем терапевтическом реализме или в «способности к обучению»; они, несомненно, могут привести и к путанице, к дезориентации, к перегруженности сложностями.

Среди терапевтических методов внушения во времена Веймарской республики особенно привлекала к себе внимание техника Кюэ, о которой тогда велись широкие дискуссии и которая представляла собой очень простой и эффективный инструмент для позитивного влияния на самого себя. Она являет собой превращение гипноза в ослабленной форме в способ самовнушения, и как таковая привлекла в те годы чрезвычайное внимание общественности. Библиография насчитывает только во времена Веймарской республики около семисот научных и популярных публикаций, посвященных технике Кюэ, гипнозу, самогипнозу и внушению. Этот необычайный интерес доказывает наличие, я бы сказал, реалистического течения, которое возникло в противоположность то чересчур созерцательному, то чересчур экзальтированному восприятию психоанализа,