Между честью и истиной (СИ) - Аусиньш Эгерт

   - У меня будет к тебе несколько вопросов о некоторых эпизодах вашей истории, сможешь ответить?

   - Попробую, - сказала я.

   В казарме, отвечая на вопрос Исоль "Ну, что? Жива-цела?", я кивнула и сдала секрет, который и так завтра на разводе всем стал бы известен: что с завтрашнего дня мы работаем в городе на поддержке местных сил самообороны и, возможно, встретим каких-то моих друзей. Меня дружно поздравили и отправили гладить форму. Приходя в себя в каптерке у Инис, я пару раз едва не поставила утюг мимо доски от всех этих новостей.

   Да Айгит вызвал меня снова в первый свободный день. График дежурств нам покрошили в мелкий винегрет, так что мы три дня были в городе и три дня в Приозерске. После длинных выходных было непривычно и не очень удобно, но что уж поделаешь. Спасибо и за то, что для разговора граф выбрал первый день из трех.

   - Что ты знаешь о декабрьском восстании тысяча восемьсот двадцать пятого года, Алиса? - спросил он, едва я закончила приветствие.

   Я призадумалась. Он кивнул мне на стул для посетителей у его рабочего стола и сам сел на привычное место.

   - Если совсем формально, то это была попытка не допустить на трон Николая Первого, и, в общем, не первый в нашей истории случай вмешательства офицеров гвардии в вопросы престолонаследия, но раньше офицеры своих рядовых в такие дела за собой не тащили, это произошло впервые. На площади в тот день было больше трех тысяч младших чинов и рядовых, не считая присоединившихся штатских. Их сперва пытались просить разойтись, но первого парламентера убил один из восставших выстрелом из пистолета. Потом им угрожали, потом стреляли холостыми патронами, ну а там и до картечи дошло. Жертв было... ну, по-вашему тысяча с четвертью. А по-нашему точных цифр я не помню, - сказала я, проходя по кабинету и садясь.

   Он кивнул, глядя куда-то в стол, потом посмотрел мне в глаза.

   - Скажи, а кто в этой истории был прав? Бунтовщики или царь и те, кто остались ему верны?

   Это был хороший вопрос для наблюдателя, любившего копаться в источниках и проверять любую правду на зуб. В свое время, как почти любая питерская девчонка, я отдала этой истории довольно много времени. Парни-то все больше по Первой мировой и Белому движению, а вот наполеоника и декабрьское восстание - девчачьи темы, так уж тут сложилось. Меня на общем фоне почти и не заметили, частично списав интерес на журфак в анамнезе, а частично объяснив его влюбленностью то ли в Бенкендорфа, то ли в Пестеля, уже и не упомню, кого мне там писали в идеалы и герои. Но теперь я просто не могла отделаться формальными фразами.

   - Какую тебе версию, господин граф?

   - А сколько их?

   - Вообще-то три, - призналась я. - Если говорить об официальных.

   - Интересно, - он улыбнулся и положил правый локоть на стол. - Давай все три.

   Я вдохнула поглубже и начала.

   - Первая, чаще всего упоминаемая - это то, что конечной целью готовящегося переворота была отмена крепостного права. Подготовка была очень масштабной, длилась с самого окончания военной кампании, и причиной ее начала было несправедливое отношение к крестьянству, участвовавшему в военных действиях, после войны.

   - "Крестьяне, добрый наш народ, да получат мзду от бога", - кивнув, процитировал да Айгит. - Я понял. Что со второй версией?

   - Вторая версия... - замялась я. - Не знаю, как тебе объяснить, чтобы понятно было... В общем, этот переворот имел занятную подкладку. Все заговорщики принадлежали к разным тайным обществам, работавшим формально по одной программе, но настолько широкой и размытой, что они даже группу нормально составить смогли не с первого раза, первый их союз был распущен из-за того, что все перессорились. Эти общества назывались масонскими ложами.

   Я понимала, с кем говорю, и объясняла просто. Захочет подробностей - спросит сам, у него никогда не задерживалось.

   - По первой версии, правда, причиной роспуска союза была утечка информации, то есть обнаружили шпионов, донесших в правительство о существовании союза. В общем, создали два новых общества: Южное где-то на Украине и Северное в Петербурге. В Южном основной фигурой был Павел Пестель, а в Северном - Никита Муравьев и Кондратий Рылеев, все масоны. И по этой версии целью было ограничение монархической власти конституцией. Разумеется, монарх был против. По этой версии участники восстания выглядят просветителями, пропагандистами либерального движения, просвещенными демократами и тому подобное. Ну как масонам и положено. Согласно этой версии, они хотели поднять вооруженное восстание в войсках, свергнуть самодержавие, отменить крепостное право и всенародно принять новый государственный закон - революционную конституцию. Выжившие после ссылки, по крайней мере, придерживались именно этой версии, упирая на то, что России не хватает просвещения, чтобы получить приемлемый результат хоть в чем-то. Лидеров заговора приговорили к смерти через повешение, но то ли веревки были гнилые, то ли перекладина... в общем, пришлось предпринимать вторую попытку, хотя это и против здешних правил. Так вот, когда для них вязали петли второй раз, кто-то из казнимых вздохнул, мол, "бедная Россия, и повесить-то толком не умеют".

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Ясно, - резюмировал Дейвин, - но я что-то не вижу здесь места для третьей версии.

   - Для третьей версии места предостаточно, - радостно заверила его я. - Для начала, когда после ареста все их документы оказались на столе у их бывшего товарища по походам, а в том году шефа жандармов, Александра Бенкендорфа, он хватался за голову, читая их проекты освобождения крепостных без подготовки, без имущества, без земли, без подъемных. Могло быть не лучше английского огораживания по итогам... ой, извини, это другая тема.

   Я вовремя заткнулась, да. Следующим сравнением стали бы трудармии Троцкого и ВЧК - ОГПУ, но конституции Пестеля по бессмысленной жестокости к простому сословию все не упомянутое мною проигрывало с большим отрывом.

   - Хорошо, - кивнул он небрежно, - я запомнил и потом поищу, продолжай.

   - Большая часть этой версии опирается на экономику, - осторожно сказала я. - Восстание очень кстати освобождало заговорщиков от необходимости платить долги. А их программы, ну кроме самого плана захвата власти, местами были страшны и приводили к последствиям гораздо худшим, чем реальное положение дел в стране на год восстания. А местами это было смешно, как любые идеалистические бредни людей, далеких от нужд того самого народа, чьи интересы они взялись защищать. И в любом случае ничего хорошего из их затеи не вышло бы, потому что люди такие были.

   - А какие они были люди? - с интересом спросил да Айгит.

   - Прямо не знаю, с кого бы начать, - усмехнулась я. - Вот был такой Никита Муравьев, с друзьями дружелюбен, с солдатами суров. Был его кузен, Муравьев-Апостол, он носил пенсне, говорил непросто. Либерал, гуманист Рылеев, живи он сейчас в Европе, защищал бы геев. Лично мной нелюбимый Пестель написал конституцию задним местом... - И только тут я заметила, что меня несет и заткнуться я уже не в состоянии. - Прикажи мне прекратить, - жалобно сказала я графу, - я сама не замолчу, - и тут же добавила. - Неудавшийся террорист Якушкин мечтал узреть царя в виде тушки...

   Дейвин не мог сдержаться. Он захохотал в голос, наконец-то увидев Алису такой, какой видел ее на роликах в Ютубе, когда она передавала ему и князю приветы из разных углов края, а они все никак не могли за ней успеть, такой, какой она была до допросов и до возвращения от сайхов. Живой. Настоящей.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   - Алиса, жги! - воскликнул он, смеясь.

   - Самый крутой отжиг не мой, а я даже не знаю чей, - сказала она вдруг серьезно. - Ты же понимаешь, что они стали легендой, несмотря на то, что их двадцать пять лет гноили по рудникам Сибири и вернулись они сущими развалинами? Ты же догадываешься, что эту легенду передавали дальше и члены их тайных обществ, и их родня, и знакомые их родни?