Ленинград в борьбе за выживание в блокаде. Книга третья. Январь 1943 – январь 1944 - Геннадий Леонтьевич Соболев

ударной армии заболевшего командарма В. 3. Романовского сменил генерал-лейтенант И. И. Федюнинский, известный многим ленинградцам по боям осенью 1941 года под Пулковом, Тихвином, Волховом. В той армии уже сейчас очень напряженная обстановка. Больше месяца балтийские моряки героически пересекали на малых судах и баржах Финский залив под носом у немцев. Но вот Невскую губу и залив забило льдом. Упал уровень воды. Прекратилась отправка тяжелой боевой техники с городского причала у Канатной фабрики. А к Федюнинскому еще не прибыли танки, самоходная артиллерия, спецчасти, боеприпасы. Ожидают очереди и части второго эшелона армии – 108-й стрелковый корпус генерала М. И. Тихонова.

На рассвете 22 декабря меня вызвал командующий фронтом. У него в кабинете – адмирал В. Ф. Трибуци начальник тыла фронта генерал-майор Г. М. Савоненков. Л. А. Говоров, сидя за столом, более нервно, чем обычно, разминает свои пальцы.

– Срок готовности Федюнинскому установлен семь суток, – объявляет он мне сразу, – а сто пятьдесят вторая танковая бригада еще не отправлена. Немедленно выделите необходимые инженерные части на Лисий Нос. Начальник тыла докладывает, что там придется усилить старый пирс для погрузки танков. Сколько потребуется для этого времени?

Это задание для меня неожиданное. Как правило, саперные части не привлекались к обеспечению морских перевозок. Для этого есть ведь тыловые дорожно-мостовые части.

– Надо обследовать пирс, товарищ командующий, – начал я.

– Ерундовые там работы, товарищ командующий, – перебивает Григорий Михайлович Савоненков. – Сегодня к вечеру могут саперы сделать, чтобы ночью начать погрузку.

Говоров бросает на него сердитый взгляд, а Владимир Филиппович Трибуц деликатно улыбается. Он-то отлично знает, что «ерундовые работы» – это дипломатия начальника тыла фронта.

– Вечером доложите, – коротко приказывает Говоров.

Мне остается сказать «слушаюсь» и на прощание подарить Г. М. Савоненкову «благодарный» взгляд. Я только сегодня хотел дать отдых двум батальонам своего резерва после утомительных учений на полигонах с артиллеристами и танкистами.

Лисий Нос встретил нас свистом поземки. Залив лежал скованный льдом. Мы подошли к старому, запущенному пирсу. Длиной в пятьсот метров, построенный наспех в 1941 году, он был рассчитан в ту пору лишь на пятитонные грузы и к тому же основательно подгнил. В плане перевозок до сегодняшнего дня его учитывали только для погрузки пехоты.

Контр-адмирал Г. И. Левченко, морской хозяин Лисьего Носа, сразу заявил, что, во-первых, пирс надо не только усилить под сорокатонные грузы, но и удлинить почти в два раза, так как вода упала; затем надо сделать во льду канал для подхода судов к пирсу; в-третьих, создать гавань среди льда…

Пока мы разговаривали, пролетело со свистом несколько снарядов и разорвалось неподалеку. Придется ставить высокий маскировочный забор вдоль линии погрузки. Это уже в-четвертых.

Через несколько часов собирается оперативная группа, очень напоминающая комплексный штаб танковых переправ на памятной Невской Дубровке в 1941 году. На мой сигнал «SOS» откликается Иван Георгиевич Зубков, у которого, я знаю, есть великие мастера по пирсам. Приезжают в Лисий Нос со своими батальонами И. И. Соломахин и Е. П. Гуляницкий, а также В. В. Воронов с гвардейцами-понтонерами и водолазами. Прибыли и моряки: представитель штаба Кронштадтского морского района капитан II ранга Шевцов и капитан Ялфимов, в должности, мало знакомой саперам, – начальник транзита. Здесь, конечно, и главный заказчик – командующий бронетанковыми войсками В. И. Баранов с командиром танковой бригады.

– Вот здорово! – смеется Зубков, увидев собравшихся. – Старая семейка! Станислава Лисовского только не хватает. Не ожидал, что шагну с Ладожского озера сюда в такую замечательную компанию.

– Шаг у тебя широкий, Иван Георгиевич, – шутит Соломахин, разглядывая на шинели Зубкова новые, еще невиданные погоны генерала-железнодорожника. – В следующую встречу, глядишь, маршалом приедешь…

Полтора месяца назад И. Г. Зубкову – воентехнику запаса – присвоено звание генерал-директора пути и строительства II ранга и звание Героя Социалистического Труда за постройку мостов через Неву.

– А мне Бычевский напророчил в сорок первом году под Кингисеппом, что буду генералом. Так что шагаю, как начальство велит, – отшучивается Зубков. – Вы тоже не отстаете. Слышно нам, тыловикам, как у вас ордена Суворова позванивают.

После осмотра пирса и совещания стало совершенно очевидным, что бодрые слова Савоненкова «к вечеру сделают» нуждаются в большой поправке.

Понтонеры и водолазы Гуляницкого, плотники Зубкова и саперы Соломахина – вчерашние герои штурма «Чертовой высоты» – работали в ледяной воде, усиливая пирс, прорубая канал во льду. Оказалось, что под погрузку танков Т-34 надо еще переоборудовать восемь угольных барж, сделав на них тяжелые палубы. Утром стало ясно, что маскировочный забор, поставленный вдоль всего пирса, просто фиговый листок. Немецкие батареи давным-давно пристреляли Лисий Нос, и переброска войск в Ораниенбаум явно уже не секрет для противника.

Но так или иначе, а сетевые заградители «Вятка», «Онега», номерные тральщики, угольные баржи на следующий день вечером уже подходят к пирсу. В непроглядной темноте на обледенелые палубы грузятся танки, самоходные орудия. То и дело слышится «Полундра!». Потом корабли растворяются в штормовой тьме залива, идут в Ораниенбаум разгружаться. Саперы с восхищением говорят:

– Вот это орлы!..

11 января Л. А. Говоров и А. А. Жданов на заседании Военного совета, на котором присутствовали командующие армиями и флота, подвели последние итоги подготовки и объявили день начала операции: с Ораниенбаумского плацдарма 14 января, а со стороны Пулкова – 15 января.

Говоров, как обычно, предельно лаконичен. Известная всем тетрадка лежит перед ним закрытой, но наверняка в ней бисерным почерком отмечено все по пунктам, словно план лекции в академии: исходное положение и управление; взаимодействие родов войск; ближний бой; боевое питание; хозяйственные тылы; санитарная эвакуация…

Перед нами проходит вся панорама трехмесячного труда многих десятков тысяч людей. И вот сейчас командующий фронтом как бы отделяет все это чертой, заставляя всех нас последний раз оглянуться назад. Пройдет еще трое суток, и наступит совершенно иная жизнь.

Намерения противника пока неясны и составляют поэтому предмет особого внимания Л. А. Говорова. Он подчеркивает: на правом фланге армии Федюнинского появились новые части – моторизованная бригада СС «Нидерланды». Она переброшена из Европы. У Гатчины сосредоточивается 61-я пехотная дивизия. Эта из-под Мги.

– Динамика обороны противника, его решения и действия в ходе операции – вот что должно постоянно быть объектом пристального внимания командующих армиями и их штабов, когда начнется наступление, – говорит Говоров.

Бычевский Б. В. Город-фронт. Л., 1967. С. 322–326.

Из воспоминаний начальника артиллерии Ленинградского фронта Г. Ф. Одинцова

…Особо сложным делом была переброска войск, боеприпасов 2-й ударной армии генерал-лейтенанта И. И. Федюнинского на Малую землю. Когда генерал Д. Н. Гусев ознакомил начальника штаба КБФ контр-адмирала Петрова с планом морских перевозок, тот заявил, что в зимних условиях это невозможно. Д. Н. Гусев обратился к адмиралу В. Ф. Трибуцу, и тот положительно решил вопрос с перевозками. Погрузка войск, техники и боеприпасов производилась с пристани Канатной фабрики в Ленинграде и с пирса Лисьего Носа, а разгрузка – в порту Ораниенбаума, находящемся в 6 км от переднего края. В