Культ свободы: этика и общество будущего - Илья Свободин

словами – вот к чему приводит чрезмерное чтение! Но конечно, молчать как классик у меня не получится. Это они классики, могут молчать том за томом о том, "что же нам теперь делать" и "кто во всем виноват". Мне придется молчать гораздо короче – вдруг кто и вправду услышит?

Итак, начал я с классика, но само собой не окончил – сил не хватило. Застрял в самом начале, где классик убедительно доказывает, что деньги – средство, придуманное властью чтобы творить зло над добрыми подданными. И не будь денег – было бы у нас у всех все и никто бы никому не завидовал. А что еще надо для счастья? Очень меня эта мысль поразила и стал я тогда читать в другом месте, где еще один классик убедительно доказывает, что деньги-то придумали добрые люди, да вот злое государство в своей вечной ренегатской и просто гадской сущности лишила их их. В смысле нас их, а их нас. Оказывается, если бы не государство, у нас было бы полно денег – потому что каждый мог бы их печатать сколько душе угодно. А что еще надо для счастья? Так что позвольте мне изложить все, что я узнал от великих классиков о денежном счастье, но потом еще и обдумал, правда уже без них. Потому что увезли их всех куда-то однажды утром. А куда – не сказали.

1 Происхождение и функции денег

Не стану скрывать – идея, что деньги зло, мне близка и понятна. Вот только общество без денег мне как-то неблизко и непонятно. Впечатление, что сложилось у меня в процессе жизни, таково, что отсутствие денег – еще большее зло, чем даже их наличие. И потому я воздержусь от дебатов с теми классиками, что предлагают деньги отменить и сразу перейду к тем, кто утверждает, что деньги – личное, частное дело граждан, а дело власти – не мешать им их печатать, рисовать или просто говорить. И убедительное тому доказательство – их происхождение: самопроизвольное, независимое и спонтанное.

Все классически-прогрессивные экономисты уверены – деньги появились сами по себе, еще до злого государства с его тяжелой фискальной лапой. Правда в истории все запутано. Концы так сказать давно ушли в воду. Но они были! И концы, и деньги до государства! Они появились сами собой, внутри рыночных обменов, как мыши появляются от грязи. Все, что для этого требовалось – нужда в эквиваленте обмена, и золото, оно тут как тут – приятное на ощупь и твердое на зуб. И как только несколько самых смышленых и зубатых людей осознали его обменную и вкусовую прелесть, все остальные – беззубые, но внимательные – бросились им подражать и грести золото лопатой. Потому что оно теперь стало Деньгами. Процесс, как говорят у нас в психушке, пошел. Вот так вкратце, описывается история денег одним великим классиком – основоположником научного освобожденчества.

Из моего скорбного окна однако, представляется, что реальность должна была быть несколько иной. Люди, практикующие натуральный, т.е. безденежный обмен, вовсе не должны стремится к некому универсальному товару, который облегчит им жизнь, а великим классикам – задачу построения великой теории. История – это всего лишь факты, отложившиеся где-то в толще бумаги, а не причины и следствия, которые если и можно откопать, то уж никак не лопатой, а скорее умственным взором. Тем более, что и фактов-то нет никаких.

А взор, особенно после хорошего вечернего укола, повествует нам о том, что такой товар – универсальный, пригодный для роли денег – выполняет две функции – меры и учета/кредита. Выполняет так сказать, в процессе рождения, а не после того, как уже зародится. После того он уже выполняет столько функций, включая Бога, Смысла Жизни и Основы Основ, что все и не перечислишь. Две первые функции – типа папы и мамы, самые главные на свете. В первой функции, этот "прото-денежный универсум" позволяет сравнить стоимости разных товаров, а во второй – совершить обмен в долг, многошагово, учитывая кто кому в процессе и в итоге должен. Так вот, ни в одной своей функции универсальный товар не может появиться сам по себе. Возьмем кредит. Людям, живущим рядом и доверяющим друг другу, вовсе нет нужды искать загадочный товарный эквивалент, достаточно расписок или любого другого средства учета. В крайнем случае им может быть и некий условный товар – типа камешков с насечками или ракушек без жемчуга. Условный, потому что реальный – реально дорогой то есть – как раз означает отсутствие кредита и отсутствие доверия. Но и людям, не доверяющим друг другу, нет никакого смысла брать некий "общепринятый", "универсальный" товар, поскольку нет гарантии, что он потом будет принят назад по нужной цене. Доверие не может быть заменено товаром. Универсальный товар может играть роль кредита только если все вокруг одновременно уже доверяют ему такую функцию. Но в случае доверия, как было отмечено выше, достаточно любой расписки. Она не портится, не занимает места и, более того, хранит подробности кредита, которые тоже имеют безусловную ценность – ведь универсальный товар может оказаться подпорченным и при этом на нем наверняка не будет подписи производителя.

Далее, возьмем меру. Теоретически может существовать некий универсальный товар, одинаково нужный всем. Нужный настолько, что каждый может прикинуть его стоимость на зуб и на глаз, сравнивая свою в нем нужду со своей нуждой в конкретном товаре. В реальности однако такого товара нет. Даже если бы он и был, у каждого своя в нем нужда – не о том ли не устают повторять прогрессивные экономисты, когда упирают на индивидуальность всякой ценности? Тем более странно думать, что крестьяне, ремесленники и прочий производящий пролетарские ценности люд, который и был первыми поклонниками обменов, не мог обходиться без золота, чтобы сравнивать с ним все остальное. Мука, скот, одежда – еще куда ни шло, но золото?! Безумно дорого, абсолютно бесполезно и крайне неудобно – ну как например определить его качество? Только доверяя зубатому клейму? Золото чужеродно пролетариату, как обмен чужероден аристократии. Оно – печать благородства, признак совсем других сфер общества, сфер, презирающих и обмен, и пролетариат. Кроме того, универсальный товар имеет и свою цену – кто-то его производит, кто-то его потребляет. А значит цена постоянно плавает. Какая уж тут мера. А между тем, именно цена товара, то есть сравнение со стабильной мерой – и есть твердая, хоть и призрачная основа рынка. Сами великие