Трилогия Айс и Ангел - Susanne Beck

– Есть новости? – спросила я, боясь услышать ответ.

Он медленно покачал головой: "Нет. Хотя на нас надвигается шторм. Смоет все следы, которые еще остались".

Я проследила за его взглядом. Сквозь расположенное вдоль всей стены окно было видно потемневшее небо с кучевыми облаками, из которых во все стороны разбегались молнии. Дождь еще не начался, но вся природа уже приготовилась к нему, замерев в ожидании. Я повернулась к Попу: "Похоже, нам надо торопиться".

После небольшого раздумья, он захотел что-то сказать, но в последний момент передумал и просто кивнул: "Мда… Пойдем, посмотрим, что мы можем сделать".

Буря началась, как только мы вышли из дома. Только вместо дождя с неба посыпались градины размеров с мяч для гольфа, неистово молотя по земле, как будто мстили за что-то.

– Придется переждать, Тайлер, – констатировал Поп. – Слишком опасно.

– Нет. Дай мне ключи, если сам не поедешь. Я не останусь здесь.

– Тайлер…

– Нет! Я ее там не оставлю, Поп. Не могу. – Я живо представила, как град бьет по ее беззащитному телу, падает на ее лицо, в ее глаза. С трудом отогнав этот кошмар, я продолжила. – Я не могу. Так что или иди со мной, или оставайся. Я же поеду. С тобой или без тебя.

Выхватив ключи у него из рук, я направилась к грузовику, не замечая ударов града.

Бормоча проклятия себе под нос, которые были почти не слышны сквозь шум непогоды, Поп догнал меня, отобрал ключи и залез на место водителя, спихнув меня на пассажирское сиденье.

Спустя несколько секунд мы уже ехали, град отбивал чечетку по крыше кабины и застилал ветровое стекло, сквозь которое уже было невозможно ничего разглядеть.

Град вскоре перешел в ливень, который превратил и без того разъезженные дороги в море грязи, которое так и стремилось засосать колеса в свою пучину.

Несколько раз нам пришлось воспользоваться лебедкой Тома, чтобы вытащить наш грузовик, завязший по самые двери.

Но мы продолжали двигаться, подбодренные новостью, которую один из друзей Попа услышал от своего друга, служившего на границе. Хоть это и казалось невозможным, но за последние двадцать четыре часа ни один черный седан не пересекал линию границы в сторону США.

Так что, если только этот источник не ошибся, и если нет какого-либо способа проникнуть через границу, минуя патрули, шанс, что Айс находится где-то на территории Канады, все еще оставался.

Где-то.

День перешел в ночь. Заметно это было только по часам, так как шторм все еще продолжал бушевать, молнии змейками разбегались по небу, на краткий миг освещая всю вокруг, как будто фотограф с гигантской камерой решил сделать несколько снимков, запечатляющих наши поиски.

Потом мы еще раз застряли, и нам пришлось выскочить из машины и позвать на помощь Тома.

– Когда он нас вытащит, мы вернемся домой, Тайлер. Может, в этот момент наши колеса крутятся над ней, а мы этого не знаем. Нужно подождать, когда все успокоится.

– Прости, Поп, но я не могу сделать этого. Ты возвращайся, если хочешь. Я пойду пешком.

– Нет, тебе нельзя идти! Как пить дать, ты потеряешься!

– Наплевать. Я не могу приостановить поиски. Не могу. Прости. – И с этими словами я начала уходить, вся промокшая до нитки, полуослепшая от вспышек, почти безумная в своем стремлении во что бы то ни стало найти тело моей возлюбленной.

– Не делай этого, Тайлер, черт бы тебя побрал!

Я обернулась, завидев свет от фар грузовика Тома:

– Пусть Том тебя вытащит. И отправляйся домой. Со мной все будет в порядке.

С каким-то странным спокойствием я дождалась очередной вспышки, осветившей пространство вокруг, и сошла с дороги, направившись в лес, не обращая внимания на крики, раздававшиеся за моей спиной.

Я слепо продвигалась вглубь леса, чувствуя, как хлестают меня мокрые ветки. Но мне было наплевать. Вспыхнула еще одна молния, и я обнаружила, что передо мной пустота. Я не успела остановиться и рухнула вниз с обрыва, покатившись по насыпи. Камни и ветки кололи и царапали незащищенную кожу и голову.

Наконец, выкорчеванное дерево остановило мое падение. Я врезалась в него коленями, от пронзившей боли из глаз посыпались искры, и я потеряла сознание.

Спустя некоторое время я очнулась, боль утихла, и мне показалось, что наступило забвение. Отлично, подумала я. Я умерла. Теперь я смогу найти ее.

Но боль вернулась, а вместе с ней дыхание и слух. Я услышала, что меня зовут, и с трудом повернула голову в сторону криков. Наверху оврага маячили фигуры Попа, Тома и Джона, пытавшихся разглядеть меня в глубине. Они что-то кричали, но я не могла ничего разобрать за шумом завывающего ветра и бешеного ливня.

В любом случае, это уже было не важно. Я была все еще жива, а Айс исчезла, и только это имело для меня значение.

Я взяла себя в руки и начала высвобождаться из ловушки, в которую попала. Осторожно сев, я двумя руками попыталась вытянуть ногу, застрявшую между корней сосны, в которую мне повезло так неудачно врезаться.

Я чуть было не потеряла сознание, когда наконец нога выскользнула из крепких объятий веток. На месте колена болталась разорванная кожа.

Мне и в голову не пришло позволить капельке крови остановить мои поиски и, сжав зубы, я поднялась на ноги, покачиваясь на ветру и пытаясь поймать потерянное равновесие.

Подняв голову, я увидела, как Том и Джон осторожно спускались по склону. Достигнув, наконец, меня, Том протянул руку, но я отпрянула, обнажив зубы в зверином оскале:

– Не смей трогать меня!

– Давай, Тайлер. Ты поранилась. Возвращайся наверх – надо осмотреть твою ногу.

– Единственное, что мне сейчас нужно, идиот, это чтобы меня оставили в покое.

– Тайлер…

– Трусы! – что-то оборвалось во мне, я понимала, что нахожусь на грани безумия, но почему-то часть меня даже радовалась этому факту: – Вот вы кто! Трусы! Иди домой, Том. Возвращайся в свой теплый и сухой домик. Поцелуй свою жену и не беспокойся обо мне. Просто… иди домой. Я сделаю все сама.

На одну ужасную секунду все мои чувства заменила одна ненависть. Я ненавидела их всех, но, думаю, что больше всего я ненавидела себя.

– Тайлер, пожалуйста…

– Нет! Оставьте меня в покое!!!

Но он этого не сделал, а схватил меня в объятия и сжал так сильно, что я, безумная или нет, не могла вырваться. Как загнанное, раненое животное, я дергалась, била его, царапала, даже кусала, но он продолжал держать меня, не поддавшись моему неистовству.

И когда моя ярость уступила место безысходности, он развернул меня, прижал к себе сильнее и стал поглаживать по мокрым, грязным волосам, бормоча слова утешения, а я тихо рыдала, уткнувшись ему в грудь.