Собрание сочинений в десяти томах. Том 3 - Юзеф Игнаций Крашевский

Гозберт был именно тем господином, к которому Власт впервые попал в рабство и от которого вместе со своим соколом перешел к царю. Когда много лет спустя юношу крестили и дали ему свободу, то, отправляясь обратно на родину, он считал долгом заехать к Гозберту, навестить его и поклониться как бывшему господину. Благодаря своему священническому сану он был там очень милостиво принят. Вспомнив об этом, Власт и на этот раз решил заехать в бург, откуда ему легко было бы пробраться в Кведлинбург, где он, скорее всего, рассчитывал найти подходящего для известных целей священника.

Замок Гозберта стоял на обрывистом берегу Лабы, как раз на славянской границе. Это было настоящее гнездо хищных птиц, откуда они налетали на мирных жителей, уводя их в плен и присваивая себе их имущество.

Когда же этот старый рыцарь-разбойник был дома, то пиры в замке не прекращались.

Император смотрел сквозь пальцы на многие его прегрешения, так как знал, что в борьбе со славянами он был незаменим. Гозберт и его холопы вели себя прямо ужасно, издевались над славянами самым жестоким образом, отвратительно развратничая, и все это делалось будто бы во имя обращения неверных в христианство. В такой борьбе этот человек совершенно одичал, и, подвергая себя ежедневным опасностям, он старался взять от жизни все, что было можно.

И духовенство относилось к ним снисходительно и должно было отпускать им грехи, так как все равно не умело удержать их от беспутной жизни. Старый Гозберт был два раза женат, но обе жены его умерли, оставляя ему сыновей, которых он воспитал в своем духе как будущих наследников его ремесла, многочисленного двора обоего пола и богатой сокровищницы, в которой хранилось награбленное. Поэтому, когда старый хищник был дома, он не отказывал себе ни в чем… С постриженными головами, худые и истощенные славяне-рабы услуживали всей этой ораве, которая третировала несчастных, как зверей.

Закаленный в такой жизни Гозберт, хотя и седой уже, держался прямо и обладал крепким здоровьем и только отяжелел от чрезмерного пьянства и обжорства.

Бург Гозбертов, стоявший на самой верхушке скалы между двумя реками, с виду хотя и не очень большой, однако считался неприступным; славяне называли его Устьем, немцы же переделали в Адлербург. Вокруг замка, за исключением расположенного внизу маленького немецкого селения, тянулись леса на десятки миль. Это была настоящая пустыня, так как никто не решался жить вблизи этой разбойничьей шайки, не будучи уверенным в безопасности ни своих детей, ни слуг, ни имущества.

Господским холопам все позволялось делать как в мирное, так и в военное время. Они ни на кого не обращали внимания, для них не существовало никаких законов: ни божеских, ни человеческих… Даже старый рыцарь и его сыновья Додо и Берто еле сдерживали этих необузданных животных.

Бывали случаи, когда для примера их вешали и казнили, позволив только перед смертью исповедаться, чтобы на том свете явиться чистыми. Случалось, что эти апостолы по ошибке грабили костелы и хозяйничали в женских монастырях. А когда не помогало публичное покаяние в костеле и шествие с веревкой на шее и босиком, то провинившийся в третий раз подвергался уже смертной казни.

Гозберты славились в своей стране храбростью в сражениях и беспощадностью во время набегов; они очень любили набрасываться на беззащитные селения, в которых безнаказанно хозяйничали по-своему.

Несмотря на образ жизни, который вел старый рыцарь и его слуги, все они, без исключения, были очень набожны. В те времена, кто больше грешил, тот с тем большим рвением исполнял все обряды, требуя такого же отношения к религии и от других. Поэтому и Гозберт оказывал всем духовным большое уважение, а всякие праздники, посты и костельные торжества сам соблюдал с безусловной строгостью и смотрел за тем, чтобы и другие об этом не забывали. Бывало, что накануне самой невероятной резни и развратничания все исповедывались, благоговейно выслушивали мессу и, получив благословение духовников, отправлялись за добычей, неся всюду с собою смерть и разорение…

Зная отношение Гозберта к духовенству, Власт прямо ехал к нему; порукой его безопасности было давнее знакомство со старым рыцарем, платье духовника, а затем немалую роль в этом играло то, что и лошади, и люди имели вид очень скромный, не могущий возбудить ни в ком алчности…

Дорога в Устье, или Адлербург, была длинна и утомительна, так как приходилось обходить кругом селения, часто укрываться, чтобы избегнуть встречи с разными отрядами, рыскавшими по всей стране, идти больше ночью и ранним утром, чем днем. При этом уже настала осень, беспрерывные дожди размыли дороги, вода на реках все поднималась, и проходить их вброд становилось теперь опасным.

В нескольких милях от бурга, приближаясь к берегам Лабы, Власт со своими людьми очутился в стране, где когда-то было много деревень, о которых свидетельствовали оставшиеся после них пепелища, поросшие дикой травой. Кое-где еще стояла забытая статуя бога и давно заброшенное языческое кладбище, точно памятник исчезнувшему народу. Теперь здесь никого не было… Издали только виднелось производившее неприглядное впечатление гнездо Гозбертов; маленькие, широкие, бесформенные башни торчали над замком, а позади них возвышалась без крыши широкая, построенная с незапамятных времен башня. Холм был совершенно голый, около дома не было видно ни одного деревца, высокая каменная стена окружала замок и все пристройки, так что их не было видно из-за нее.

Выехав из лесов на рассвете, наши путешественники к полудню уже приближались к бургу, у подножия которого они заметили маленькое, бедное местечко, состоявшее исключительно из деревянных домишек. Над ними возвышался костел со своей стрельчатой крышей и крестом. На дороге, проложенной к замку, видны были едущие верхом и идущие пешком люди. Это давало Власту основание думать, что старый рыцарь как раз находится дома. Власт был еще на довольно большом расстоянии от замка, как вдруг увидел ехавших к ним навстречу троих всадников с собаками. Это были Додо и Берто, Гозбертовы сыновья, гарцевавшие на своих конях и бесшабашно забавлявшиеся. Им вдруг захотелось подъехать к отряду незнакомых им людей, направлявшихся, по-видимому, в замок.

Додо, бывший ровесником Власта и знавший его в те времена, когда он издевался над ним, как над рабом, вспомнил старого товарища и приветствовал его громкими восклицаниями.

Желая расположить к себе сына старого рыцаря, Власт спрыгнул с коня, но Додо, вспомнив, что перед ним стоит теперь священник, поспешил почтительно приветствовать Власта…

— Какими это судьбами вы сюда попали, отец Матвей? — спросил всегда хохочущий, толстый, почти как его отец, молодой Додо… — Разве