На службе Отечеству - Александр Алтунин

— Ну это дело поправимое, — пробасил Горшков. — Сейчас выкурим этих твоих фрицев, Александр Терентьевич.

Из-за кустарника появились командиры батарей капитан Михаил Герасимов и старший лейтенант Павел Буньков, с которыми мне также не раз пришлось встречаться и иметь дело. Огневые ребята! На правах старых знакомых поздоровались.

— Давненько, давненько ждем вас тут!

— Не по нашей вине застряли на том берегу, — ответил Горшков. Задержала переправа. Вам, пехоте, что — шапку в охапку и на другой берег. У нас же матчасть. Не успеем вывести на стремнину Вислы плот, как немцы его в щепки. Вон у него, — Горшков кивнул в сторону Герасимова, — два орудия нырнуло в Вислу. Одно удалось вытащить, а второе и ныне там. Ну да об этом потом. Ставь ребятам задачу. У него три орудия. — Виктор Николаевич показал на Герасимова. — У Бунькова батарея полностью. Из этого и будем исходить.

— Может, на месте командиры рот поставят, Виктор Николаевич? Твои ребята быстрее разберутся, где и что.

— И то верно.

— Тогда так. Старшего лейтенанта Бунькова — в помощь Одегову, капитана Герасимова — Ковалеву. Чугунова поддерживают батальонные минометчики.

— Добро! — отозвался Горшков.

Я вызвал связных. Не раз бывавшие в боях, хорошо знавшие цену огневой поддержке, бойцы заторопились проводить командиров батарей в роты.

Тем временем разрасталась, охватывая с правого фланга Лесные Халупы, стрельба. Мы невольно прислушались к гулу боя.

— Красовцы продвигаются, — обронил Пресняков.

— Они, Игорь Тарасович, они! Как там у нас, ничего новенького?

— По-прежнему, если не считать, что Чугунов еще пару дворов взял.

— Как не считать! Прогрызаем оборону фрицев, хотя медленно, но движемся вперед, а ты говоришь — не считать.

— Теперь дело пойдет быстрее! — произнес Горшков. — Дайте только подключиться моим ребятам.

Однако расчихвостить противника было не так-то легко. Фашисты тоже не дремали. Подбросили в Лесные Халупы подкрепление из колонии Цишицы и, хотя им приходилось теперь вести бой не только с батальонами полка, но и с нашим соседом справа, стойко держались. Ночное небо продолжало расцвечиваться гирляндами ракет. Вспыхивали костры осветительных мин. То в одном, то в другом мосте немцы сосредоточивали огонь минометов и артиллерии. С нашей стороны по огневым позициям батарей противника вели огонь дивизионы гаубичного полка, противотанкисты Горшкова и полковые минометчики.

Кругом грохотало, ухало, визжало. Из рот начали поступать сведения о продвижении вперед, потерях. Многих недосчитались мы в эту ночь. Старший лейтенант Чугунов донес о гибели сержанта Александра Заточного. Как-то особенно задело меня это известие. Заточный поддерживал нас огнем в ходе высадки. Помню, немцы уже метрах в 70–80, а он спокойно ведет огонь из пулемета, еще и приговаривает: "Ну, ну, ближе, вот теперь нормально", да как полоснет очередью. До взвода фашистов лично уничтожил в том бою Александр Иванович. Коренастый, неторопливый, он хладнокровно расставлял бойцов, назначал каждому сектор стрельбы. Умело управлял группой в ходе атаки фашистов. Несколько раз успел отличиться Заточный и на плацдарме. Когда командир роты спросил мое мнение о допуске его к исполнению обязанностей командира взвода вместо выбывшего из строя офицера, я охотно дал свое согласие, даже как-то обрадовался выбору ротного.

Сержант Александр Иванович Заточный за подвиг на плацдарме был удостоен ордена Ленина. К сожалению, награда пришла, когда отважного бойца в живых уже не было.

Бой за Лесные Халупы продолжался несколько часов кряду. Иные усадьбы, дворы, дома по два-три раза переходили из рук в руки. Фашисты упорно не хотели уступать населенный пункт. Не раз о результатах боя справлялся штаб полка, да и дивизии. И тем не менее подразделения продвигались медленно или вообще лежали в ожидании, когда артиллеристы уничтожат фашистские пулеметные расчеты. Но не успевали подчиненные Горшкова уничтожить одну огневую точку, как рядом с нею возникала другая. И так почти до самого рассвета. Десять — пятнадцать метров вперед — полчаса-час на месте. И все время — наивысший накал огня.

Какие только попытки не предпринимались, чтобы выполнить задачу! В одних местах фашисты уступали, в других даже на метр не удавалось продвинуться. Но мы настойчиво искали слабые места в обороне противника, стараясь разогнуть фланги дуги. Напряженный бой не стихал.

Исход борьбы за Лесные Халупы решил выход группы бойцов во главе с капитаном Бухариным в тыл противника. Старший лейтенант Ковалев нащупал слабо защищенный участок в обороне фашистов. По всей вероятности, это был стык между его подразделениями. То ли немцы в спешке не успели его прикрыть огнем и инженерными сооружениями, то ли перебросили отсюда пулеметы. Как мы убедились, гитлеровцы оборудовали на этом направлении лишь несколько огневых точек. Бухарин — человек инициативный, решил воспользоваться случаем. Отобрал группу добровольцев из 5-й роты, приданных нам пулеметчиков и истребителей танков старшего лейтенанта Николая Шабанова, с моего согласия зашел в спину обороняющимся гитлеровцам и устроил такой, как он после выразился, тарарам, что фрицы в панике начали бросать дворы, огневые позиции минометов и пулеметов в садах и на выгоне деревни. Когда же противник попытался оказать новую помощь гарнизону из колонии Цишицы, то наткнулся на организованную оборону и вынужден был отойти с потерями для себя.

Пока мы очищали от немцев последние усадьбы, устанавливали локтевую связь с продвинувшимися также вперед соседями, Бухарин сумел не только удержать рубеж, но и организовать систему огня. Фашисты попробовали атаковать, но вынуждены были отойти.

За инициативу, проявленную в ходе боя за Лесные Халупы, стойкость, мужество и дерзость при отражении атак немецко-фашистских захватчиков на западном берегу Вислы капитан Бухарин был награжден орденом Богдана Хмельницкого III степени.

После ночного боя и оставления Лесных Халуп немцы почувствовали себя неуверенно. Эту неуверенность выдавал бессистемный, бесцельный артиллерийско-минометный огонь с их стороны.

В один из таких обстрелов на НП батальона раздался звонок. Меня срочно просили прибыть в 5-ю роту. На вопрос о причине вызова телефонист ответил что-то невразумительное и еще раз виноватым голосом произнес:

— Товарищ капитан, командир роты просит. Сам он не может подойти к телефону.

— Ранен?

— Да как вам сказать…

Боец о чем-то умалчивал.

Положив трубку, я снял со стены автомат, кивнул ординарцу. Уже на выходе с НП обернулся к капитану Бухарину: