Осколки вечности - Александра Верёвкина

На все лады подбадривая себя оптимистичными картинами скорой поимки Охотника, я выключил компьютер, сгреб со стола кипу исписанных листков, сунул в карман записную книжку, погасил свет и с чувством выполненного долга запер кабинет, в уме подсчитав какое количество времени понадобится для того, чтобы перед возвращением к Астрид заскочить домой переодеться. К слову, о квартире. Завтра же переоформлю ее на имя 'завтрака', дабы уезжать из города с чистой душой. Авось до недотепы дойдет, что замуж лучше выходить по любви, а не из корысти.

Дальнейшие телодвижения походили на обыденную рутину. Опустошить гардероб, заполнить корзину для белья грязными вещами, бросить на столике в прихожей пару сотен для Трейси, бодрым маршем сбежать по ступеням на цокольный этаж, выгнать из гаража заждавшийся своего часа Кадиллак, до упора опустить стекло водительского места и, наслаждаясь хлесткими потоками ночного ветра, рассекать тишину пустеющей трассы ревом мощного двигателя. Затем припарковаться на соседней улице, совершить скромную пешую прогулку по кромке чернеющего в свете луны леса, затаенными тропками добраться до заднего двора огромного поместья и подойти к двери запасного хода, чтобы различить легкий хруст веток под ногами, долетевший до моего слуха с фасадной стороны здания. Мышцы мгновенно обрели тонус, инстинкт прирожденного хищника дал непроизвольный старт бесшумности и уже через секунду я, словно вымуштрованный призрак, возник за спиной незваного гостя.

— Что-то забыл, а, Лео? — злобно прошипел я ему на ухо, молниеносно сжимая обеими ладонями зазевавшееся горло.

— Мать твою, Габсбург! — вздрогнул от неожиданности стервец, ловко увертываясь от объятий моей стальной хватки. — Совсем с головой не дружишь? Разве можно так к людям подкрадываться?

— К людям нельзя, но ты не из их числа, — еще более яростно припечатал я, горестно оплакивая упущенный шанс звонкой монетой отплатить за все унижения сегодняшнего дня. Вампир уже повернулся ко мне лицом и приготовился отразить любую следующую атаку. — Повторю свой вопрос, что ты здесь вынюхиваешь?

— Ничего, — судя по кислому выражению, застывшему на постной физиономии, парнишка пребывал не в самом благостном расположении духа. Если меня не подводит чутье, он был чем-то расстроен или подавлен. — Заменяю тебя на посту соглядатая за ее крепким сном, — глубокомысленно ткнул Лео пальцем вверх, безошибочно указывая на затемненное окно спальни Астрид.

— Гран мерси за благородство, — не удержался я от ехидства, исполнив легкий книксен для пущего раздражения натянутых нервов. — А теперь выматывайся вон, пока я не дал волю одному преобладающему желанию хорошенько начистить твое продажное рыло.

— Знаешь, я, пожалуй, останусь, — внезапно расцвел ирод искренней улыбкой, медленно вынимая из кармана протертых джинсов рьяно сцепленные кулаки. — Не только у тебя имеется внушительный список претензий, старичуля. Так давай проясним ситуацию прямо здесь и сейчас.

На короткий миг я задумался о подвохе, кроящемся за столь храбрым вызовом, и с показным безрассудством ввязался в неравный бой, успев первым нанести сбивающий с ног удар в челюсть. Противник пошатнулся, запрокинул голову влево и, не удержавшись в вертикальном положении, завалился ничком в пожелтевшую траву любовно взращенного Уорренами газона. Я кинулся вперед, намереваясь продолжить начатое, однако упустил из виду скоростного приверженца вечности и, точно подкошенный, рухнул на колени от чудовищной боли в области печени. Оказалось, Лео воспользовался моей нерасторопностью, зашел за спину и с особым тщанием поквитался за выбитый передний зуб. Впрочем, и я в долгу не остался. Превозмогая невероятную боль, поднялся на ноги, резко повернулся лицом к супостату, узрел его в опасной от себя близости, блокировал летящий в свою сторону тумак и с душой приложился ботинком к груди мерзавца. Получилось весьма действенно. Лео ненадолго потерял ориентацию в пространстве и, силясь поскорее отдышаться, пропустил два мощных хука по корпусу. Впрочем, удача не могла сопутствовать мне постоянно, а посему, завершив серию матерых толчков, я излишне рано расслабился и по несчастливой случайности схлопотал резкий удар локтем в живот. Сгибаясь в три погибели от жгучей боли, помутившей изображение перед глазами, я попробовал увернуться от следующего приема откатом, что, собственно, вампир и предвидел. По девчачьи схватившись за волосы, он заставил меня выпрямиться и со всей дури вломился твердокаменным лбом в переносицу, от чего кровь из обеих ноздрей хлынула фонтаном. Столь грязный прием я стерпеть не сумел и, будто клещами, вцепился мальчишке в запястье, медленно выкручивая руку в обратном для суставов направлении. Вампир едва удержался от крика, способного перебудить всю округу, с трудом накопил силы для сопротивления, что не укрылось от моего пристального внимания за ходом отнюдь не дружеского сражения, и моментально пропахал подбородком добрый метр асфальтированной дорожки, отправившись в 'путешествие' с моей подачи. Пока оппонент занимался сбором себя воедино, я спешно останавливал носовое кровотечение, терпеливо дожидаясь продолжения поединка. Однако Леандру все равно удалось застать меня врасплох коронной внезапностью. С минуту пролежав в обнимку с тротуаром, он вдруг рывком поднялся на ноги, принял боевую стойку из пружинисто согнутых колен, с опертыми на них кулаками, и тут же понесся на меня с похвальной прытью ядерной боеголовки. Мой жалкие попытки отскочить в сторону не увенчались успехом. Выставленная вперед голова врага неминуемо врезалась в солнечное сплетение, и мы оба, подчиняясь законам физики, рухнули на землю. Неприятель сел на меня сверху и оказался чуть более проворным, поэтому его пальцы сдавили глотку на долю секунды раньше, чем я сумел дотянуться до опостылевшей шеи.

— Я люблю ее, — почувствовав себя победителем, прошипел мне в лицо мальчишка. — И тебе, бля, придется с этим считаться в любом случае!

Я был лишен возможности дышать, не говоря уж о яростном возражении, но прилагал максимум усилий к тому, чтобы скинуть с себя монолитное тело подонка. Однако с каждым мгновением огненный шар в груди разгорался все интенсивнее, принимая скверные масштабы. Язык распух до немыслимых размеров и норовил вывалиться наружу, веки налились свинцовой тяжестью и уверенно заскользили вниз, в мозгу один за другим стали лопаться цветные шарики преимущественно черного оттенка, и сознание покинуло меня.

Очнулся я спустя неопределенный промежуток времени от того, что на лицо тоненькой струйкой лилась обжигающе холодная вода, к мерзкому плеску которой присоединился насмешливый говорок изменника.