Наследство. Огонь и меч - Саймон Браун

— Я не с-самый лучший выбор.

— Ты боишься?

— Конечно, боюсь, — сказал он, даже не обидевшись на подобный вопрос. — Но быть твоим генералом я не хочу не поэтому.

— Не понимаю.

— Я не с-самый подходящий для этого, Арива. Я не солдат. В лу-учшем случае умею владеть ме-мечом. Во мне нет ни капельки гнева. Тебе не нужно, чтобы атаку на Салокана возглавлял кто-то вроде меня.

— Тогда кто же мне нужен?

Олио посмотрел прямо на нее.

— Тебе нужен кто-то вроде Сендаруса.

— Нет, — коротко отрубила она.

— Н-но, Арива, взгляни на разницу между нами…

— Нет.

Олио вздохнул и снова принялся расхаживать.

— Именно поэтому ты и просил меня о встрече? — спросила она.

— Да. Не думаю, что по-поручить мне вести армию было удачной мыслью. По моему, это принесет де-делу больше вреда, чем пользы.

— Совет думает иначе.

— Совет не понимает, — возразил Олио. — М-многие ли из нынешних членов Совета входили в Совет нашей матери во время Невольничьей войны?

— Хм-м! Никто.

— Именно. Бо-большинство из них понимает в войне и стратегии меньше моего портного. Кто. собственно, предложил назначить меня генералом?

Ариве пришлось подумать над этим, прежде чем она вспомнила.

— Отец Поул, — сказала она наконец.

— Твой исповедник? — Арива кивнула. — Ты приняла решение, основываясь на совете своего исповедника?

— Совет его показался здравым всем, кто там был.

— Советники не хотели подвергать тебя опасности.

— И, значит, оставался только ты, — подытожила она.

— Уже не то-только я. Теперь есть еще и Сендарус.

Арива открыла было рот, собираясь снова сказать «нет», но закрыла его прежде, чем успела произнести это. Она вдруг поняла, что Олио прав. Для того, чтобы возглавить армию, больше всего подходил Сендарус, а не ее брат.

— Сендарус не поймет… — начала было она.

— Да конечно, поймет, — перебил ее Олио. — Он ухватится за возможность показать всем свою преданность королевству. И, что еще ва-важнее, ухватится за возможность п-проявить до-доблесть у тебя на службе.

— А ты нет?

— Я готов погибнуть ради тебя, если понадобится, — фыркнул Олио. — Согласен, не столь охотно, как твой возлюбленный, н-но скорей погиб бы, чем допустил, чтобы тебе причинили вред.

Арива улыбнулась словам брата; она знала, что они искренни. Если она снимет с его плеч бремя генеральского звания и передаст его Сендарусу, некоторые решат, будто это сделано из-за того, что Олио трус, но они-то оба знают, как все на самом деле.

— У твоего предложения есть свои достоинства, — признала она.

Олио перестал расхаживать и остановился перед ней.

— Значит, ты это сделаешь?

— Этого я не говорила. Но я над ним подумаю.

Олио облегченно опустил плечи.

— Так будет лу-лучше всего.

— Это большой риск. А что, если армия проиграет войну? В этом ведь обвинят моего мужа.

— Под командованием Сендаруса армия ее не проиграет. Вот под мо-моим — может, и тогда народ обвинит в по-поражении тебя.

Отец Поул гадал, какое же у бога имя. Он гадал, сколько в нем букв, односложное ли оно или многосложное, и на одном ли слоге ставится ударение. А больше всего ему хотелось бы знать, не записал ли его где-нибудь примас Нортем, не записал ли он самое священное слово на случай, если забудет его. Или на случай, если скоропостижно скончается.

Поул никак не мог уснуть, зная о том, что вот-вот произойдет. Его опасение все росло и росло, пока не сделалось почти нестерпимым. И когда наконец события пошли косяком, начались они с торопливых шагов служителя Нортема, послушника, подающего кое-какие надежды, но малоинициативного. Хотя Поул и знал, куда в первую очередь отправится этот служитель, когда его дверь загремела от стука, он вздрогнул от удивления. Поул открыл дверь, одетый лишь в ночную рубашку, и притворяясь, будто со сна протирает глаза.

— Который час, брат Антикус?

— Ранний, отец. — Послушник глядел на Поула ошалелыми глазами.

— Брат, что случилось?

— Примас Нортем.

— С его милостью что-то случилось? — нахмурился Поул.

Антикус схватил было Поула за руку, но тот убрал ее.

— Пожалуйста, брат, скажите же, что случилось.

— Вы должны пойти взглянуть, отец. Вы должны пойти взглянуть. — На этот раз Поул позволил Антикусу взять его руку и дал увлечь себя босиком по холодному каменному полу коридора к покоям Нортема.

Нортем лежал в постели, уставясь в потолок широко раскрытыми и слегка выпученными глазами, словно перед ним вдруг предстало видение бога. Поул подошел к телу и дотронулся пальцем чуть ниже шеи. Пульса не было. Тело уже порядком остыло, но еще не сделалось совершенно холодным.

— Брат Антикус, я хочу, чтобы вы привели отца Роуна. Никому больше не говорите о том, что увидели, но сейчас же приведите отца Роуна.

Брат Антикус бросился выполнять, дыхание его уже прерывалось рыданиями. Дожидаясь его возвращения, Поул придал примасу достойный вид — одернул ночную рубашку, закрыл глаза, сложил руки крестом на груди. Он не знал, сколько у него времени, и поэтому поискал в комнате лишь поверхностно. Услышав приближающиеся шаги двух человек, он выпрямился и склонил голову в молитве.

— О боже, нет, — раздался у него за спиной голос отца Роуна.

— Заходите, — пригласил Поул, взмахом руки предлагая священнику и Антикусу войти в комнату. — Закройте за собой дверь, — приказал он. Антикус так и сделал.

Отец Роун тоже проверил пульс. Не почувствовав его, он в ужасе повернулся к Поулу.

— Вы… вы…

— Я что, отец? — спросил, задержав дыхание, Поул.

— Вы знаете, кого… — Роун съежился под нахмуренным взглядом Поула. — …Я хочу сказать, вы знаете, какое это слово?

— Слово?

— Примас Нортем передал вам…

— А, имя Божье, — закончил за него Поул и снова задышал.

— Да, да! — со сжавшимся от напряжения лицом подтвердил Роун.

— Конечно, передал, — не моргнув, соврал Поул. — Думаете, Нортем забыл бы про такое?

Роун облегченно вздохнул. Лицо его, казалось, расправилось до своего нормального состояния.

— Вы должны разбудить братию, — велел Антикусу Поул. — Не сообщайте им новость. Велите всем собраться в королевской часовне.

Антикус поспешил выполнять распоряжение.

— Вы сами сообщите им новость? — спросил Роун.

— Нет, отец, ее сообщите вы.

— Я? Почему я?

— Потому что мой первый долг как преемника примаса — это уведомить королеву и ее канцлера. Я займусь этим сейчас же. И мой долг также избрать нового секретаря на мое прежнее место. Я избираю вас, отец Роун. А теперь ступайте и исполните свой долг.