«Мир приключений» 1975 (№22) - Кир Булычев

Но, конечно, не только дети хотели бы наглядно представить себе будущее. И более взрослые читатели не прочь побывать в том мире, строительством которого мы сейчас заняты. Фантастический прием, использованный уральским писателем Петром Ворониным в начале романа “Прыжок в послезавтра”, очень сходен с завязкой первой повести В.Мелентьева… У П.Воронина тоже замерзает человек, но уже не “понарошку”, а по-настоящему, застигнутый полярной метелью. И Валентина Селянина размораживают люди будущего, хотя значительно позже, чем через пятьдесят лет.

Обычно в таких ситуациях “размороженный” становится экскурсантом, которого водят по музею будущего и наперебой показывают различные диковины. П.Воронин не останавливается на этом, он хочет прежде всего донести до нас душевное смятение человека, которому нежданно-негаданно подарена вторая жизнь, и трудности его “вживания” в новый мир. Как он ни хорош, этот мир, как ни доброжелательны люди, воскресившие Валентина, как ни интересно то, что происходит вокруг, герой долгое время чувствует себя одиноким, потерянным, тоскующим о тех, кого он оставил в первой жизни и кого уже давно нет. Конечно, воскрешение человека, пролежавшего века в ледяной могиле, — это беспримерный научный подвиг, но, может быть, не менее трудно “разморозить” и его душу. Жаль немного, что чисто фантастические ходы у П.Воронина получились слишком уж традиционными — опять прирученные дельфины, опять космические пришельцы. Если бы и здесь ему удалось проявить больше оригинальности, то книга стала бы еще лучше, ведь писателю во многом удалось создать живые образы, изобразить живые и непростые отношения между людьми. Влюбленность, неразделенное чувство, дружба, забота о ближнем и дальнем — как все это будет тогда, вот что волнует писателя. В послесловии к книге Г.Падерин совершенно справедливо пишет: “Сейчас стало модным — выспрашивать у футурологов, какими они представляют себе, скажем, XXI век, что, по их мнению, произойдет в физике, химии, биологии, в промышленном производстве. А что произойдет во взаимоотношениях людей? Почему об этом никто не спросит у футурологов? Какой будет, к примеру, любовь там, в далеком будущем, в пору материального изобилия, в окружении чудес, созданных могучей наукой и могучей техникой завтрашнего, а тем более послезавтрашнего дня?”

Постепенно Валентин возвращается к жизни, начинает чувствовать себя нужным в кругу пробудивших его людей. Сначала его привлекли в те дни, когда Земля была охвачена тревогой, — к планете приближалось загадочное шарообразное тело с неизвестными и, возможно, враждебными намерениями. Валентин оказался единственным человеком, у которого сохранились не умозрительные представления о том, что такое разум, направленный на уничтожение себе подобных, ведь он был участником Великой Отечественной войны. Правда, писатель не стал доводить дело до схватки двух цивилизаций, это вообще не в традициях советских литераторов, исповедующих мысль, что разум, достигший космических высот, не может опуститься до такой дикости, как война.

В повести П.Воронина соблюдено одно из важных требований к хорошему фантастическому произведению. Создатель его должен описать нигде не бывшую, никогда не виденную обстановку так, как будто он сам в ней побывал. Только тогда и читатель начинает верить автору.

Оригинальную утопию опубликовал Г.Гуревич (сборник “В мареве атолла”, издательство “Мысль”). Она называется “Здарг” и представляет собой самостоятельную часть романа “Путешествие в зенит”. События, изложенные в “Здарге”, разворачиваются не на Земле, а на вымышленной планете Вдаг, где и вообще-то обитают не люди, а совершенно на нас непохожие существа, однако для “удобства” земного читателя рассказчик, так сказать, переводит свое повествование на земной язык, на земные понятия. Этот прием позволяет писателю создать модель человеческого общества без чрезмерной привязанности к нашей планете, к земной истории.

Поначалу кажется, что Г.Гуревич задумал очередную научно-техническую фантазию о том, что такое гравитация и каковы возможные сферы применения побежденного тяготения.

Однако во второй части Г.Гуревич уходит от технических проблем и рассказывает историю Астреллы, небольшого астероида, на котором великий ученый Здарг решил создать своего рода заповедник талантов. Оторванная от родной планеты, от своего народа, погрязшая в себялюбивых претензиях, астрельская колония спускается все ниже и ниже по социальной лестнице, доходя чуть ли не до первобытного состояния. Для развенчания космического “замка из слоновой кости”, для доказательства бессмысленности “чистой” науки писатель избрал стиль исторической хроники, в повествовании почти нет бытовых деталей, пейзажей, диалога и многих других примет “обычного” романа. Что ж, писателя следует судить по за конам его собственного замысла, хотя нельзя все же не отметить, что желание втиснуть в каждую страницу слишком большой объем информации приводит к тезисности, к беглости, к абзацам, над которыми нет возможности поразмышлять серьезно…

ПОЛЕТЫ В КОСМОС И В 1973 ГОДУ остались главным сюжетным стержнем нашей фантастики. Конечно, описания путешествий к иным мирам — это тоже рассказы о будущем, и довольно далеком, но задачу такие произведения выполняют иную, нежели “утопии”, в которых, впрочем, космические полеты почти всегда присутствуют, как непременная, обязательная черта грядущих дней.

Сергей Жемайтис в повести “Багряная планета” в очередной раз отправляет земных космонавтов на Марс. Писатель как бы воплотил в своем произведении затаенные мечты всей предшествующей марсианской фантастики. Экипаж советского планетолета “Земля” находит на, казалось бы, пустынной, вымершей планете не просто жизнь, даже не просто разумную жизнь, но следы высочайшей цивилизации, которая хотя и погибла, но имеет шансы возродиться, если земляне возьмут это дело в свои руки. (Не совсем, правда, понятно, почему столь высоко организованные роботы, которых марсиане — Вечно Идущие — оставили на миллионнолетнюю вахту, должны обязательно дожидаться прилета людей, чтобы выполнить свою Великую Миссию.)

Планета погибла в результате неразумного хозяйствования, уничтожения окружающей среды, как бы мы сказали на современном газетном языке. Легко догадаться, описывая небывалую технику марсиан, их не всегда понятное людям искусство, картины их былой жизни, писатель думает о Земле, его волнуют ее, земные, тревоги. Но было бы неправильным утверждать, что Марс у С.Жемайтиса просто псевдоним Земли. Пафос произведения заключен в утверждении мысли: перед вышедшим в космос человечеством встанут новые, неслыханные задачи, оно должно будет принять на себя ответственность не только за судьбу своей родной планеты, но и других миров.