Путь Никколо - Дороти Даннет

— Я не знала, что Николаса есть семья, — повторила Кателина. — Я думала, его мать умерла.

Интересно, откуда ей это известно?

— Да, конечно, тупая мерзавка померла. И, слава Богу. Шлюха произвела его на свет, выкормила, понарассказывала лживых сказок и сдохла А разве ты не видишь, как он на нее похож? Разве ты не видишь?

Кателина говорила шепотом Он никак не мог понять почему.

— Так ты знал ее? Мать Николаса?

Все они — тупые мерзавки. Он злобно уставился на Кателину.

— Знал ее? — прорычал Саймон. — Она была моей женой! Вот почему этот тупой ублюдок не желает со мной драться. Клаас. Николас. Он думает, будто он мой сын.

Он успел подхватить ее, когда она начала сползать на пол Ужасающе бледная… Он кликнул горничную, а сам опустился на ковер, прижимая ее к груди и ласково похлопывая по спине.

— Все в порядке, — шептал ей Саймон. — Все в порядке. Еще четыре месяца и у тебя будет чудесный, толстый, прелестный малыш. Понимаешь, Клаас просто болван. Он и помыслить не мог, что я женюсь и заведу ребенка. Настоящий Килмиррен, который унаследует все, на что, как Клаасу кажется, он имеет право. Может, он и перехитрил все наше семейство, но только не меня.

Глава 41

Грегорио, который никогда не поминал имя Божье всуе, воскликнул:

— О, Господи Иисусе!

— Вот и я о том же, — поддержал его Тоби. — Саймон, который пытался убить Николаса в Дамме, вполне может быть его отцом, а Джордан де Рибейрак — дедом Тот самый де Рибейрак, который, если ты этого не знаешь, своим перстнем изуродовал его на всю жизнь. А теперь скажи мне, что Николас был неправ, расставляя свои силки и ловушки.

Юлиус возразил:

— Но Жаак и его жена оказались единственными, кто по-настоящему пострадал из-за Николаса.

Стянув шапочку, Тоби принялся вытирать лысину.

— Нет, похоже, своим падением Джордан де Рибейрак также обязан ему. Демуазель не знает всех подробностей. Но в остальном ты прав. Саймон остался невредим. Также едва ли следует винить Николаса за то, что при взрыве пушки погиб дядя Саймона Это слишком маловероятно. И демуазель твердо уверена, что он не стремился привести к гибели Жаака и Эзоту. Я склонен этому верить.

— В общем-то, я тоже, — отозвался Грегорио. — О, Боже правый, вот несчастный ублюдок.

— Но в этом, то и весь смысл, не так ли? — заметил Юлиус.

— Он ублюдок. Бастард. Его мать родила от Саймона младенца, который, до ажио быть, оказался мертворожденным, и уехала на поправку, к своему отцу, старому Тибо. Ее муж — Саймон — больше никогда с ней не виделся. Винить в появлении на свет Клааса было некого, кроме слуг. Но кто именно был его отцом, так никогда и не узнали. А тем временем он рос… видимо, мечтая быть принятым Килмирренами.

— Вообще-то, их родовое имя — Сент-Пол, — уточнил Тоби.

— Клаас ван дер Пул — промолвил Грегорио. — Ну, конечно. Несомненное упрямство. Он не желал отказываться от этого имени. Теперь я понимаю.

Для Юлиуса значение имело лишь одно:

— Так что сказала демуазель?

Тоби долго не отвечал. Когда же, наконец, он заговорил, то голос его звучал резко и по-деловому:

— Она велела мне рассказать вам все о Николасе. Также попросить вас больше никому не говорить об этом. Еще предупредить, что Саймон, скорее всего, будет мстить и дальше. И мы должны знать, что работать на компанию Шаретти может быть опасно. И, наконец, передать вам, что она верит в Николаса. В его преданность. Но нам самим предстоит решить, готовы ли мы сделаться его надсмотрщиками, дабы держать в узде этот слишком живой ум. Надсмотрщики — это ее слово.

Лекарь помолчал, а затем продолжил:

— Она также сказала, что венецианец Пьеро Зорзи устраивает сегодня вечером празднество на своем флагмане и пригласил туда ее с супругом. Она до сих пор не виделась с Николасом, но полагает, что он ждал именно этого.

— Не виделась… — переспросил Юлиус. — А разве он не вернулся с ней из церкви?

— Сюда? — изумился Тоби. — Когда нам все о нем известно? Думаю, повезет, если мы, вообще, увидим его до конца недели. И, честно говоря, на месте Николаса, не представляю, как бы я смотрел нам в глаза.

— Это потому, что ты не Николас, — отозвался Грегорио. — Тоби, ты лекарь. У него больше нет от нас секретов. Как это повлияет на его действия в будущем? Теперь ты больше веришь в него, или меньше?

Тоби очень долго хранил молчание. Наконец, он отозвался:

— Не знаю. По-моему, в моем отношении ничего не изменилось. Я по-прежнему уверен, что сумею перехитрить его. В любом случае, любопытно было бы попытаться.

— Здесь? — спросил Юлиус. — Думаешь, он останется здесь?

— Не знаю. Тем более, если в дело замешана Венеция. Хотели бы вы отправиться в иные края? Горо? Юлиус?

— Мне все равно, куда плыть, — ответил Грегорио. — Но демуазель нуждается в надежном человеке здесь, в Брюгге. А я полагал, что вы с Юлиусом на будущий год вернетесь к Асторре. Там вы будете в безопасности от Саймона.

— Но только не Николас, — возразил Тоби. — Особенно, если останется в Брюгге. Интересно, чего хочет он сам? О чем сейчас думает?

— А мне интересно, где он? — Юлиус наморщил лоб. — Страус!

— Что?

— Он что-то говорил о том, чтобы навестить страуса. Это подарок герцогу Миланскому. А Томмазо жаловался, что птица подыхает.

— Очень похоже на Николаса, — натянуто объявил Грегорио. — Если уж он не в силах взглянуть нам в глаза, то можно не сомневаться, что он отправиться полюбоваться на страуса.

А Николас и впрямь отправился полюбоваться на страуса. Главной бедой было то, что больше идти оказалось попросту некуда.

И если ограничить проблему пределами Брюгге и не позволить ей принять космические масштабы, то не было такого места, где он сумел бы ускользнуть от Тоби, Грегорио и Юлиуса которые теперь знали о нем то, чего никогда не должны были узнать. Он не мог вернуться домой, не встретившись там с Марианной… А еще Брюгге был полон людей, который слышали о том, что случилось нынче утром в особняке Грутхусе. Или хотели поговорить с ним о Жааке де Флёри. Или о Лионетто. Или о Феликсе. И наконец, где-то в Брюгге находился Саймон Килмиррен и его беременная жена Кателина, о чьих чувствах он догадывался, но намерения оставались для него загадкой.

Вот почему Николас вспомнил о страусе, который обитал на конюшне, принадлежавшей флорентийским купцам, и решительно направился туда.

Вполне резонно было предположить, что там он не встретит никого из служащих компании Шаретти. В свою очередь, флорентийцы, в большинстве своем, не почтили присутствием утреннюю мессу по покойному шотландскому монарху. Фландрские галеры представляли для них куда больший интерес.