Вино из Атлантиды. Фантазии, кошмары и миражи - Кларк Эштон Смит

отпора со стороны распаленных и недовольных преследователей. Дева повела его узкой извилистой тропой вглубь леса. Скоро поляна, гранитный камень и дикари в белых одеждах остались позади, скрытые густой листвой.

– Кто ты такой? – спросила дева, обернувшись к Амвросию. – Ты похож на одного из этих безумных миссионеров, что зачастили в Аверуань. Люди зовут их христианами. Друиды уже стольких перебили, что я поражаюсь твоему безрассудству.

Амвросий с трудом разбирал архаичные фразы, а манера разговора сбивала с толку, и монах сомневался, правильно ли ее понимает.

– Я брат Амвросий, – промолвил он, медленно и неловко выговаривая слова на забытом диалекте. – Разумеется, я христианин. Однако слова твои выходят за пределы моего разумения. Я слыхал о друидах-язычниках, но друиды в Аверуани перевелись много веков назад.

Женщина воззрилась на монаха с изумлением и жалостью. Ее желто-карие глаза были чисты и прозрачны, как выдержанное вино.

– Бедняжка, – сказала она, – боюсь, от потрясения разум твой помутился. Какая удача, что я подоспела вовремя. Я редко вмешиваюсь в дела друидов и их обряды, но, когда ты сидел на алтаре, меня тронули твоя молодость и миловидность.

Амвросий все яснее видел, что стал жертвой особенного колдовства, и все же до сих пор не осознавал истинных масштабов случившегося. Несмотря на страх и смятение, он отдавал себе отчет, что обязан жизнью этой удивительной и прекрасной женщине, и попытался, запинаясь, выразить свою благодарность.

– Тебе не за что меня благодарить, – промолвила она с нежной улыбкой. – Я волшебница Мориамис, и друиды боятся моей магии, коя намного превосходит их магию, хотя я использую ее только во благо людей и никогда не обращаю свои способности ко злу и погибели.

Услыхав, что его прекрасная спасительница – колдунья, пусть и якобы добрая, монах смутился. Положение стало еще ужаснее, однако он почел за лучшее скрыть свои страхи.

– Нет-нет, кого же еще мне благодарить? – возразил он. – А если ты скажешь мне, как добраться до таверны «Отрада путника», откуда я прибыл, я буду у тебя в неоплатном долгу.

Мориамис нахмурила бровки:

– Никогда не слышала о таверне «Отрада путника». Такой таверны нет нигде в окрестностях.

– Но мы же в Аверуанском лесу? – спросил удивленный Амвросий. – И наверняка находимся неподалеку от дороги, что ведет из Ксима в кафедральный город Вион?

– Первый раз о таких слышу, – ответила Мориамис. – Эта местность действительно называется Аверуань, а лес с древних пор именуется Аверуанским. Но здесь никогда не было упомянутых тобою городов. Брат Амвросий, боюсь, ты и впрямь повредился умом.

Амвросий пребывал в совершеннейшем недоумении.

– Меня бессовестным образом обманули, – промолвил он, обращаясь сам к себе. – Все это деяния гнусного колдуна Азедарака.

Женщина вздрогнула, словно укушенная дикой пчелой, и обратила к монаху взор, в котором страсть мешалась с угрозой.

– Азедарака? – переспросила она. – Что ты о нем знаешь? Некогда я знавала одного Азедарака. Возможно, это он и есть? Высокий, седоватый, с пронзительным мрачным взглядом, видом надменный и грозный, а на лбу у него шрам в виде полумесяца?

Еще больше озадаченный и испуганный, Амвросий подтвердил подлинность такого описания. Осознав, что неким непостижимым образом оказался в тайном прошлом чародея, он поведал Мориамис историю своих злоключений в надежде на ответную любезность.

Колдунья слушала его заинтересованно, но ничуть не удивилась.

– Теперь я понимаю, – заключила она, когда Амвросий закончил. – И могу объяснить то, что тебя тревожит. Думаю, я знаю Жана Мовессуара – он давний слуга Азедарака, хотя некогда его звали Мелькир. Эти двое всегда были ничтожными приспешниками зла и служили Древним способами, о которых друиды забыли или никогда не подозревали.

– Я жду не дождусь объяснений, – сказал Амвросий. – Согласись, возмутительно и странно ввечеру выпить глоток вина в таверне и обнаружить себя в сердце древнего леса после полудня в окружении демонов.

– Все куда страннее, чем ты думаешь, – возразила Мориамис. – А скажи-ка мне, брат Амвросий, в каком году ты вошел в таверну «Отрада путника»?

– В году тысяча сто семьдесят пятом от Рождества Христова, в каком же еще?

– У друидов принято другое летоисчисление, – заметила колдунья, – и их подсчеты ничего тебе не скажут. Однако, если считать по тому календарю, которым пользуются миссионеры, сейчас на дворе четыреста семьдесят пятый год. Тебя перенесли на семьсот лет во времена, которые люди твоего века зовут прошлым. Вероятно, друидский алтарь стоит на том месте, где будет построена таверна.

От изумления Амвросий не находил слов. Его разум был не в состоянии постичь слов колдуньи.

– Но так не бывает! – воскликнул он. – Разве можно вернуться назад во времени и оказаться среди людей, которые давно обратились в прах?

– Кто знает; возможно, эту тайну способен раскрыть Азедарак. Впрочем, прошлое и будущее сосуществуют в том, что мы зовем настоящим, они лишь сегменты круга времени. Мы даем им имена относительно того положения, которое занимаем в этом круге.

Амвросий чувствовал, что его обступает некромантия самого нечестивого толка и что он стал жертвой черной магии, неизвестной христианским анналам.

Он молчал, ибо никакие слова, возражения и даже молитвы не могли выразить чудовищности его положения. Монах посмотрел на каменную башню с ромбиками окон, которая виднелась над верхушками сосен.

– Это мой дом, – сказала Мориамис, когда они подошли к небольшому холму, на котором стояла башенка. – Брат Амвросий, будь моим гостем.

Амвросий не решился отклонить приглашение, хоть и понимал, что Мориамис не самая подходящая компания для целомудренного и богобоязненного монаха. Нельзя сказать, однако, что колдунья внушала ему только набожный страх, – одновременно монаха к ней тянуло. И вдобавок, словно потерянный ребенок, Амвросий цеплялся за единственную защиту в этом мире ужасных испытаний и необъяснимых тайн.

Внутри было чисто и уютно, хотя мебель оказалась грубее той, к которой привык Амвросий, и везде висели богатые, но топорно вытканные шпалеры. Служанка, такая же высокая, как Мориамис, только посмуглее, принесла ему огромную кружку молока и ломоть пшеничного хлеба, и наконец-то монах смог утолить голод, чего не успел сделать в таверне.

За этой скромной трапезой он обнаружил, что «Книга Эйбона» до сих пор лежит за пазухой. Он вытащил фолиант и опасливо вручил его Мориамис. Ее глаза расширились, но до конца трапезы колдунья не промолвила ни слова, а затем сказала:

– Эта книга принадлежит Азедараку, который некогда был моим соседом. Я хорошо знала негодяя – сказать по правде, слишком хорошо. – На мгновение она умолкла, и по неясным причинам грудь ее взволнованно затрепетала. – Он был самым умудренным и могущественным из колдунов, к тому же очень скрытным; никто не знал, как он появился в Аверуани, где раздобыл «Книгу