Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

УРОДЦЫ

Стихи, они - как дети малые:Не все родятся крепышами.Иные - слабые и вялые,Их писк не уловить ушами.

Иные - попросту рахитикиНа кривеньких и тонких ножках.Над этими хохочут критики.Ну да - что проку в этих крошках?

Есть детки - дауны смешливые,Позора верные гаранты.Есть недоноски молчаливые,А также есть вообще мутанты.

У этих - всё не как положено:Где руки-ноги, непонятно.На тельце кожица скукоженаИ нос - на лбу, что неприятно.

Ну, кто же знал, что так получится?Кому они нужны такие?Пришлось так тужиться, так мучаться,И вот итог - стихи плохие.

Они таращатся на папочку,На их родившего поэта...Эй, не спеши сложить их в папочку,Послушай доброго совета.

Рожай стихи по вдохновению,Зачем уродцев дальше множить?Хотя у каждого у генияТаких полным-полно, быть может.

Мой друг, берясь за что-то новое,Ты помни о стихах-уродах.Потомство людям дай здоровое -Хоть даже сам умрёшь при родах.

ПРОВОДЫ

Выступать я должен мощно, свой не опозорив дом,На концерт меня сегодня провожали всем двором.Резал дикий рёв младенцев сонных улиц тишину,Тискали меня старушки, словно шёл я на войну.

Громко бабы голосили: «Береги себя, артист!».В отдаленьи почему-то плакал местный визажист.Подошла ко мне Лариска и шепнула: «Думай сам,Если хочешь, напоследок я тебе бесплатно дам.

Вспомнишь после о Лариске. Ну, так чё ты? Дать – не дать?».Я же лишь развёл руками: «Опасаюсь опоздать…».Ветеран Иван Иваныч мне конкретный дал наказ:«Если Путина увидишь, расскажи ему про нас.

Я на полках тут порылся и будёновку нашёл.На, носи. А ну, примерь-ка. Что же, вроде хорошо…».Подошёл казах Ахметов, толстый, круглый, как луна,Мне вручил бутыль кумыса, дал халат зелёный: «На!».

Бывший чемпион по лыжам лыжи мне свои совал,А художник наш нетрезвый мой портрет нарисовал.Подбежали две девчонки мне котёнка подарить.Я не смог принять подарок, смог лишь поблагодарить.

Баянист Никифор лысый, что с утра уже поддал,Неожиданно для многих «День Победы» заиграл.Вышли бомжи из подвала и пустились в дикий пляс,А опухшая бомжиха колотила в старый таз.

На часы я глянул строго, головою покачал.Тут огромный Коля-даун сзади что-то промычал.Обернулся я, и тут же две старушки-близнецаКолбасу преподнесли мне и варёных три яйца.

Подошёл и доктор Шульман, что-то записал в тетрадь,И моё давленье начал деловито измерять.А, измерив, громогласно объявил: «Дружище, знай:У тебя давленье в норме, прям хоть в космос запускай.

Ну, иди, читай куплеты, веселись и песни пой.Кстати, вот моя визитка – раздавай всем адрес мой…».Вышел даже Фрол Семёныч – пусть он скуп, но вынес онПару стоптанных ботинок для меня и патефон.

Мне сказал блатной Серёга: «Если можешь, закоси.Нет? Тогда не верь, не бойся, и, конечно, не проси».А потом блеснул он фиксой и, вздохнув, добавил: «Эх!Если там красючки будут, отдуплись за нас за всех!».

Мне беременная Нюрка крикнула: «Щас зареву!Если можно, Константэном первенца я назову!».Я воскликнул: «Всем спасибо! Только мне пора бежать.До метро меня не надо, умоляю, провожать».

Ехал я сюда, расстроган, поспешал в Искусства храм.Чуть не опоздал, ей-богу, и теперь вот вышел к вам.Крепко выступлю сегодня и свой двор не подведу.Вечером домой, надеюсь, я с победою приду.

Там ведь все переживают, как я выступлю, друзья,От волненья выпивают – выпью, как вернусь, и я.Вы удивлёны, возможно, ведь не знали вы о том,Что меня на все концерты провожают всем двором.

НОВЫЙ МЕТОД

Моя политика проста -Атаковать всех дам отважно,Хватать их сразу за места,Где горячо у них и влажно.

Я раньше им стихи читал,Галантен с ними в обращеньи,Теперь намного проще сталЯ относиться к обольщенью.

Без лишних слов, прям с ходу - хвать!!! -И дамы столбенеют сами.Стоят, не зная, что сказать,И только хлопают глазами.

Зевнув, я говорю: «Пойдём,Пойдём со мной, не пожалеешь.Стихи и песни - всё потом,Коль ублажить меня сумеешь.

А то порой слагаешь гимнВо славу ветреной красотки,А та красотка спит с другим -С любым, кто ей предложит водки.

Что, ты желаешь нежных слов?А я желаю секса вволю.Ты молода, и я здоров -Давай перепихнёмся, что ли?».

О, дамы все молчат в ответ,Залившись краскою прелестной.Они же знают, я поэт,Причём достаточно известный.

Тянуло их к стихам моим,Любили куртуазный Орден...Ну, как то неудобно имМеня ударить вдруг по морде.

Они, смиряя гордый нрав,Лишь топчутся, потупя взоры -Ведь понимают, как я прав:К чему мне с ними разговоры?

А я схватился и держу -Куда здесь дамочке деваться?Вот так. Понятно и ежу -Придется ей мне отдаваться.

И отдается, с криком аж,Счастливая небеспричинно,Лишь думает: «Какой пассаж!Какой решительный мужчина!».

НА КЛАДБИЩЕ

Стараясь не испачкать джинсы мелом,Через ограду мы перемахнули.Ты за руку меня взяла несмелоИ вскрикнула: - Они нас обманули!

Белела в темноте твоя рубашка,Обозначая маленькие груди.Я усмехнулся: - Тише ты, дурашка,Кругом же спят заслуженные люди.

А хочешь, я признаюсь, ради Бога:Я им сказал не приходить, и точка.А если хочешь выпить, есть немного,А то ты вечно маменькина дочка…

Ты что-то в тишине соображала,Потом внезапно вырвалась, и сдуруПо травяной дорожке побежала,Вообразив растленья процедуру.

Тебя догнать не стоило труда мне...О, бег ночной за слабым, стройным телом!Догнал - и на каком-то узком камнеПрильнул к твоим губам оцепенелым.

Когда распухли губы, ты сказала -Слегка охрипнув, чуточку игриво:- Ну, Константин, никак не ожидала...Да вы обманщик... фу, как некрасиво...

И прошептала, мол, всё это дивно,Но всё ж не до конца запрет нарушен...Я тут же заявил демонстративно,Что к сексу абсолютно равнодушен.

Смеясь, ты из объятий увернулась,Передо мною встала на колениИ к молнии на джинсах прикоснуласьДвиженьем, полным грации и лени...

…И только тут я обратил вниманье,Что август - это время звездопадаИ что сверчков несметное собраньеПоёт во тьме кладбищенского сада,

Что сотни лиц глядят на нас влюблённоС овальных фотографий заоградных,Нам предвещая проводы сезонаВстреч нежных и поступков безоглядных.

ВОСПЛАМЕНЯЮЩИЙ ВЗГЛЯДОМ

Роман «Воспламеняющая взглядом»Я дочитал, и грянул в небе гром:Я понял - удивительное рядом,Ещё точней - оно во мне самом.

Ну надо же - за год до пенсионаВдруг осознать - оно во мне живёт,И вспомнить, что ещё во время оноДивил я сверхъестественным народ.

Я с детства был немного пучеглазым,Весь двор меня боялся, как огня,И мать моя пугала всех рассказом,Как обожглась однажды об меня.

Раз получил я в школе единицу, -Пол вспыхнул под учителкой моей,И отвезли учителку в больницуС ожогами различных степеней.

Закончив школу твёрдым хорошистом,Я поступил в престижный институт,Заполнил свой досуг вином и твистом,Но продолжались странности и тут.

Хорошенькие девушки боялисьОбидеть невниманием меня,И ночи мне такие доставались,Что я ходил худой, как простыня.

Мне было непонятно их влеченье,И лишь теперь осмыслить я сумелЗначенье страха, ужаса значеньеВ свершении моих любовных дел.

Когда ресницы девы поднимали,Встречая огнь моих спокойных глаз,Они интуитивно понималиТо, что понять не в силах и сейчас.

Так, так, допустим напряженьем волиМогу я вызвать маленький пожар...Как интересно быть в подобной роли! -Я из окна взглянул на тротуар...

Соседка, симпатичная Людмила,Зашла в подъезд. Испробую на ней,На этот раз осознанно всю силу,Которой наделён с начала дней.

- Привет, Людмила! - Константин Андреич?- Хотите ли рюмашку коньяку? -Спасибо, но билеты... Макаревич...-Тут я уже Людмилу волоку,

Сажаю молча в кожаное креслоИ мрачно наливаю ей стакан.Держись, читатель, будет рифма «чресла»...Кричит Людмила: - Гадкий старикан!

Так, так - мне только этого и нужно.Гляжу со страшным взором на неё:Хрипит Людмила, дышит ртом натужно,На ней уже оплавилось бельё,

Дым валит из ушей, сползает кожа,Я вижу чёрный остов, а затемЛишь горстку пепла... Господи ты боже,Что сделал я? А главное - зачем?

Затем, дубина, чтобы наслаждатьсяОгромной властью, сладостной такой, -Шепчу себе, закончив убираться,Держа совок трясущейся рукой.

На женщину мне стоит осердиться -И женщина сгорает без следа.А на мужчин мой дар распространится?Наверно, нет. Но это не беда.

Держать всех женщин буду в подчиненьи,Сей злостный пол в прекрасный превращу!Почувствовав же смерти приближенье,С собой в могилу многих утащу.

Философ, маг, судья и благодетель, -Отныне я - гроза окрестных мест;Коль захочу, попорчу добродетельИ верных жён, и девственных невест.

Дурная слава - это тоже слава...Пока я никакой не приобрел...Чу! Барабанят в дверь... никак облава?Хотя пускай - я чисто пол подмёл.

ПОСЛЕ ПОСЕЩЕНИЯ КЛАДБИЩА…