Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

КИБЕРСОНЕТ № 24 – С ДВОЙНОЮ КОДОЙ И ЭФФЕКТНЫМ ХВОСТИКОМ

У киборгов на юге есть курорт –Они там от работы отдыхают,Их чинят там и в целом обновляют,К услугам их – Инет, сады, яхтпорт,

Библиотека, бары, киберспорт…Туда людей-артистов направляют,Поэты, музыканты там бывают,И я там был… Когда мой стих аккорд,

Беседу завязал я с киборгессой –Как выяснилось вскоре, стюардессой.Я ей сказал: «Пойдёмте в сад со мной».

Она шепнула мне: «Мой повелитель,Вложил в меня завод-изготовительУменье целоваться под луной…»

И вот в саду мы стали целоваться,Смеяться, обниматься, баловаться –Интрижка обретала смысл иной.

Влюблённый, я вскричал: «Моею будьте!Я дам Вам имя, номер свой забудьте,Прошу Вас стать моей киберженой!»

Она сказала «да», читатель мой!Вдвоём курорт мы с нею покидали,Тогда законы это позволяли.

КЕКС

Мы жаждем денег, славы, роскоши и секса,Хотим всё лучшее захапать поскорей,Хотим урвать кусочек жизненного кекса,Как сформулировал Добрынин наш Андрей.

Хотим, ведь кекс обсыпан сахарною пудрой,И знают все, что у него изюм внутри,Бежит глупец к нему, крадётся тихо мудрый,Один урвёт кусок, другой – аж целых три.

Кекс бесконечной сладкой высится горою,И я пришёл к нему, имея в жизни цель –Как мышка в сыре, в нём туннель сквозной пророю,Передохну и рыть начну другой туннель.

Вновь к людям выползу, объевшийся изюма,Обсыпан пудрой и урвавший больше всех,На полусогнутых пойду домой угрюмоПисать роман с названьем кратким «Мой успех».

В нём опишу вкус кекса, просто бесподобный,И про туннели напишу – по ним я спец,И существует ли, к примеру, кекс загробный?Таким вопросом озадачусь под конец.

Взгляну в окно – там люди носятся стадами,Несут куски, под ними валятся порой,А жизни кекс под разноцветными звездами,Как прежде, высится гигантской горой.«Эх! – восклицаю, ставший опытней с годами, -читатель, мчи к нему, хватай, туннели рой!»

СТРАШНОЕ ВИДЕНЬЕ

Когда меня фотографируют фотографыИ как бы гладит жизнь по рыжей голове,Когда мне хлопают и я даю автографы,Частенько думаю: «Да, надо жить в Москве.

Сюда все люди интересные стекаютсяСвои таланты в полной мере проявить,И если выживут, и если не сломаются,То здесь поселятся и здесь начнут творить.

Работать должно и откалывать чудачества,но ежедневно о себе напоминать,и выдавать продукт отменнейшего качества,иначе станут твоё имя забывать.

Уснёшь на лаврах – вмиг в провинции окажешься,Где тоже люди, без сомнения, живут.Ты там освоишься и, может быть, отважишьсяТворить – но там тебя сюрпризы ждут.

Твои стихи не в толстой книжке будут изданы,А лишь в газете ежедневной заводской,Ведь в ней поэтов местных публикуют издавна,И многих радует из них удел такой.

Начнёшь спиваться ты и думать: «Где фотографы?Концертов нет. Пойти работать на завод?Но ведь в Москве я раздавал всегда автографы,Давал гастроли и меня любил народ!

Теперь всё чаще просыпаюсь с бодунища я,И вечно денег нет, откуда же их взять?«Пульс Ивантеевки» – газета просто нищая,ну, как же мне за счёт стихов существовать?

Как опустился я! Дружу тут с графоманами.Да оглянись вокруг! Что видишь ты, болван?«Пульс Ивантеевки», халупа с тараканами,сырок засохший и с водярою стакан...»

…Так может быть, но я ещё не деградировал,виденье только промелькнуло в голове.Кричу я другу, чтоб скорей фотографировал.Какое счастье – я, поэт, живу в Москве!

СУД НАД ПОЭТОМ ГРИГОРЬЕВЫМ

Зал суда. Выходят люди в чёрных капюшонах, скрывающих лица, поют грозным хором:

- Григорьев, ты холостяк. Ты что, поэт, уклонился?Пора сделать верный шаг. Немедленно чтоб женился!Григорьев, ты пустоцвет. Напомним тебе мы дружно:Где дети твои? Их нет. Немедленно сделать нужно.

Григорьев в белой рубашке без воротничка задумчиво поёт в ответ:

- Придёт всё само собой, всему своё время, братцы.Что навалились гурьбой? Дайте мне разобраться.За окнами снег идёт, какой-то хор меня судит.А котик сидит и ждёт, что же с ним дальше будет.

Хор обвинителей продолжает:

- Григорьев, ты некрещён. Немедленно чтоб крестился.Наш хор тобой возмущён – ты от всего уклонился.Григорьев, машина где? Квартира где, сбереженья?Что чешешь ты в бороде? Не медля прими решенье!

Григорьев задумчиво поёт в ответ:

- Придёт всё само собой, всему своё время, братцы.Что навалились гурьбой? Дайте мне разобраться.За окнами снег идёт, какой-то хор меня судит.А котик сидит и ждёт, что же с ним дальше будет.

Хор обвинителей заканчивает:

- Григорьев, ты мизантроп, тусуешься очень мало.Хотим, тусовался чтоб, Москва чтоб тебя узнала.В ток-шоу скорей беги, без ящика славы нету.Григорьев, давай, смоги, нельзя так тупить поэту.

Слово берёт защитник:

- Товарищи, прошу не забывать, что перед нами, действительно, поэт и сочинитель песен. Он не может успевать на всех фронтах. Он неповоротлив и не очень ловок, зато он вполне талантлив. Предлагаю дать пожизненное условно. Все за? Я так и думал. Итак, ваше слово, подсудимый.

Григорьев поёт, обращаясь к суду присяжных и разводя руками:

- Придёт всё само собой, всему своё время, братцы.Что навалились гурьбой? Дайте мне разобраться.За окнами снег идёт, какой-то хор меня судит.Вот котик сидит и ждёт, что же с ним дальше будет.

(допев, показывает пальцем на большого серого пушистого кота, который внезапно проник в зал суда и не спеша умывается лапкой. Долгие продолжительные аплодисменты. Весь зал встаёт).

СОНЕТ О КЛУБНЯХ

Повсюду их по-разному зовут –Мне девушка на юге говорила,Что это колобасики. «Как мило», -Подумал я, верша любовный труд.

Когда науку нам преподают,Зовут семенниками их уныло.Иные говорят: «В пельменях – сила»,И не продукт в виду имеют тут.

Тестикулы, муде, а также коки –Не знаю, как зовут их на Востоке,Но ладно. Раз зашла о яйках речь,

Я говорю – на клубни ведь похоже,И ядрами могу назвать их тоже…Одно понятно – нужно их беречь.

УРОДЦЫ

Стихи, они - как дети малые:Не все родятся крепышами.Иные - слабые и вялые,Их писк не уловить ушами.

Иные - попросту рахитикиНа кривеньких и тонких ножках.Над этими хохочут критики.Ну да - что проку в этих крошках?

Есть детки - дауны смешливые,Позора верные гаранты.Есть недоноски молчаливые,А также есть вообще мутанты.

У этих - всё не как положено:Где руки-ноги, непонятно.На тельце кожица скукоженаИ нос - на лбу, что неприятно.

Ну, кто же знал, что так получится?Кому они нужны такие?Пришлось так тужиться, так мучаться,И вот итог - стихи плохие.

Они таращатся на папочку,На их родившего поэта...Эй, не спеши сложить их в папочку,Послушай доброго совета.

Рожай стихи по вдохновению,Зачем уродцев дальше множить?Хотя у каждого у генияТаких полным-полно, быть может.

Мой друг, берясь за что-то новое,Ты помни о стихах-уродах.Потомство людям дай здоровое -Хоть даже сам умрёшь при родах.

ПРОВОДЫ