Российский либерализм: Идеи и люди. В 2-х томах. Том 1: XVIII–XIX века - Коллектив авторов

репутацией. Его давний коллега и единомышленник А.Ф. Кони вспоминал, что за время пребывания Арсеньева в составе Совета присяжных поверенных «по нравственным соображениям было отказано в приеме в присяжные поверенные 24 лицам; но и по отношению к уже принятым в сословие Совет высказал, что… если впоследствии откроется что-либо, бывшее не известным Совету и возбуждающее основательное сомнение в добросовестности принятого и в правильном понимании им обязанностей своего звания, то на Совете лежит долг удалить такое лицо из среды, с которою он нравственно не может иметь ничего общего». Сам Арсеньев приобрел известность не только как один из лучших судебных ораторов, но и как юрист с безупречной репутацией. Современники отмечали, что «самый блестящий гонорарий» не мог побудить его взяться за дело «нечистое».

Книга Арсеньева стала настольной для каждого адвоката, своего рода «катехизисом русской адвокатуры» (Л.Д. Ляховецкий), «драгоценным материалом» (А.Ф. Кони) для научных трудов, посвященных изучению основ деятельности русской адвокатуры. Среди других его крупных работ – первые руководства для практических судебных деятелей, вышедшие в пореформенный период. Это – «Предание суду и дальнейший ход уголовного дела до судебного следствия» (СПб., 1870) и «Судебное следствие» (СПб., 1871). Их содержание во многом определялось обширной и насыщенной адвокатской практикой Арсеньева по гражданским, уголовным, политическим делам. Своим долгом он считал выступления в суде в защиту печати, в результате которых ему удалось добиться оправдательных приговоров по делам А.С. Суворина (август 1866 года), А.Н. Пыпина и Ю.Г. Жуковского (август 1866 года), Ф.Ф. Павленкова (июнь 1868 года).

В последний раз Арсеньев выступил в суде осенью 1884 года, успешно защитив интересы петербуржцев в тяжбе городских властей с Обществом водопроводов, прежде отказывавшимся устанавливать дорогостоящие водоочистительные фильтры. Однако гораздо раньше, еще в 1874 году, он фактически завершил адвокатскую деятельность, так как, по его словам, она «слишком располагает к некоторому формализму, т. е. смешению правоты по закону с правотой в высшем смысле слова». Тем не менее до конца своих дней Арсеньев выступал в защиту адвокатуры и в целом принципов судебной реформы Александра II.

В 1874 году состоялось и возвращение Арсеньева на государственную службу: на этот раз – в качестве товарища обер-прокурора Гражданского кассационного департамента Сената. В 1880 году он был назначен членом консультации при Министерстве юстиции. Знаменательным событием в его жизни стала беседа в декабре 1880 года с М.Т. Лорис-Меликовым. Глубокое впечатление на Арсеньева тогда произвели «намеки» министра внутренних дел на «сознанную им необходимость финансовых и хозяйственных реформ в пользу народа и большей свободы для всего общества».

Последовавшее вскоре убийство Александра II Арсеньев пережил как личную трагедию. Это означало для него крушение надежд на продолжение реформ. Тогда же он выступил в печати с предостережением властей, подчеркивая тщетность «белого» террора, который лишь провоцирует «красный» террор. «Опыт искоренения зла одними репрессивными мерами сделан был в 1879 г. в таких размерах, дальше которых идти нельзя (имеется в виду создание в апреле 1879 года по указу императора Александра II шести временных военных генерал-губернаторств, во главе которых встали высшие чиновники с диктаторскими полномочиями. – Н.Х.); его исход устраняет всякую мысль о его повторении». «Решительно-отрицательное отношение» Арсеньева к смертной казни было неизменным: по его убеждению, «между страхом смертной казни и заговором или бунтом трудно усмотреть какую-либо причинную связь».

В 1882 году Арсеньев получил чин действительного статского советника, а в апреле того же года окончательно «поставил крест» на государственной карьере. К этому времени главной трибуной для него, испытывавшего давнюю страсть к литературно-публицистической деятельности, стал журнал «Вестник Европы». В течение нескольких десятилетий (с 1880 по 1912 год) Арсеньев вел в этом издании «Внутреннее обозрение», а в 1882–1905 годах – «Общественную хронику», которые оценивались современниками как крупнейшие явления пореформенной публицистики (всего – свыше 400 выпусков «Внутреннего обозрения» и «Общественной хроники», общим объемом более 500 печатных листов). Отмечая значимость этой работы для будущих историков («летопись русской жизни, какую никто еще так не вел в нашей публицистике»), писатель П.Д. Боборыкин особо подчеркивал, что Арсеньев давал «руководящую нить» всем сторонникам освободительного движения, учил «корректному отношению к противнику, уважению к законности, нераздельному с критическим отношением к закону, участливому и вдумчивому отношению к явлениям общественной жизни, признанию необходимости серьезных, основательных знаний для суждения об этих явлениях». По словам В.М. Гессена, публикации Арсеньева в «Вестнике Европы» представляют исключительную ценность для историка царствования Александра III. Общую оценку его правления, данную в декабрьской книжке «Вестника Европы» за 1894 год, Гессен считал «лучшей в русской литературе». Публикации в «Вестнике Европы» принесли Арсеньеву известность и как литературному критику: большая их часть вошла в его книгу «Критические этюды по русской литературе» (СПб., 1888).

С 1909 года, после отхода от дел М.М. Стасюлевича, издателем «Вестника Европы» стал М.М. Ковалевский, а редактором – перешагнувший за 70-летний рубеж Арсеньев. В феврале 1912 года Ковалевский, обеспокоенный намерением Арсеньева покинуть редакторский пост, называл такую возможность «большим ударом для журнала», причем настолько тяжелым, что издатель вообще ставил под вопрос дальнейшую судьбу «Вестника Европы». «Ведь Вы и живая связь старой редакции с новой, и наше связующее звено, – объяснял Ковалевский серьезность ситуации, надеясь на то, что Арсеньев еще не принял окончательного решения. – Ведь мы все люди мало спевшиеся и способные идти в разные стороны». В конечном итоге, фактически до начала 1917 года, Арсеньев продолжал выполнять редакторские функции (с I декабря 1912 года совместно с Д.Н. Овсянико-Куликовским, а с января 1913 года – неофициально, как он писал в дневнике, «в качестве совещательного редактора, конечно, без вознаграждения»). И впоследствии, вплоть до закрытия «Вестника Европы» весной 1918 года, Арсеньев регулярно выступал на страницах журнала, одновременно сотрудничая в «Русских ведомостях», а также в разные периоды – в «Праве», «Вестнике права», «Речи», «Слове», «Русской молве», «Утре России», «Свободной России» и еще множестве других периодических изданий.

Ко времени заката своей карьеры на государственной службе Арсеньев-публицист успел проявить себя и как земский деятель. В марте 1878 года им было приобретено имение Покровское, располагавшееся в нескольких часах езды от Царского Села (на окраине деревни Нежадово Лужского уезда Петербургской губернии). Туда Арсеньев и переселился с семьей, полагая, что «на обязанности людей более достаточных и образованных лежит сделать все возможное… для сближения с народом и для улучшения его положения, что особенно удобно и легко в деревне». С 1880 года он неоднократно избирался уездным и губернским земским гласным, почетным мировым судьей, членом уездного и губернского училищных советов.

Проявления глубокого интереса Арсеньева к земской деятельности были многообразны. Со второй половины 1880-х годов Арсеньев являлся участником (наряду с П.Н. Милюковым,