Властелин Севера. Песнь меча (сборник) - Бернард Корнуэлл

Мне подумалось, что гнев его притворный. Как я должен был пытаться преуменьшить цену Этельфлэд, так Зигфрид должен был преувеличивать грозящую ей опасность. Но я заметил промелькнувшее на лице Эрика отвращение, когда Зигфрид предложил изнасиловать дочь короля, и это отвращение относилось к брату, не ко мне.

Я заговорил по-прежнему спокойно:

– Король дал мне некоторую свободу действий, чтобы увеличить сумму выкупа.

– О, какая неожиданность! – саркастически произнес Зигфрид. – Тогда позволь мне выяснить предел этой свободы действий. Мы желаем получить десять тысяч фунтов серебра и пять тысяч фунтов золота.

Он сделал паузу, ожидая ответа, но я молчал.

– И эти деньги, – в конце концов продолжил Зигфрид, – должен доставить сюда сам Альфред. Он должен заплатить их лично.

То был длинный день, очень длинный день, сдобренный элем, медом и березовым вином. Переговоры перемежались угрозами, гневом и оскорблениями. Я пил мало, только немного эля, но Зигфрид и его капитаны сильно набрались и, возможно, поэтому уступили больше, чем я ожидал. Да, они хотели денег, целое судно серебра и золота, чтобы можно было нанять еще людей, купить еще больше оружия и, таким образом, начать завоевание Уэссекса. Я приблизительно прикинул число людей в этой крепости на высоком холме и решил, что Зигфрид может собрать армию примерно из трех тысяч воинов, а этого не хватило бы для вторжения в Уэссекс. Ему требовалось пять или шесть тысяч человек, и даже этого могло оказаться недостаточно. Но если под его началом окажутся восемь тысяч, он может победить. С такой армией он может завоевать Уэссекс и стать королем-калекой тамошних тучных полей.

А чтобы получить недостающих воинов, ему нужно серебро. Если же он не получит выкуп, даже те люди, которые сейчас с ним, быстро ускользнут прочь в поисках других господ, способных дать им яркое золото и блестящее серебро.

После полудня мы договорились о трех тысячах фунтов серебра и пятистах фунтах золота. Норманны все еще настаивали, чтобы Альфред доставил деньги лично, но я решительно отказался выполнить это требование. Я зашел так далеко, что даже встал и потянул за руку отца Виллибальда, сказав, что мы уходим, так как не смогли достигнуть соглашения.

Многие зрители уже заскучали, многие были пьяны; они гневно заворчали, увидев, что я встаю. На мгновение мне показалось – на нас сейчас нападут, но потом вмешался Хэстен.

– А как насчет мужа суки? – спросил он.

– А что насчет его?

Я снова повернулся, и зал медленно утих.

– Разве ее муж не называет себя лордом Мерсии? – спросил Хэстен, сопроводив этот титул издевательским смехом. – Так пусть лорд Мерсии и привезет деньги.

– И пусть молит вернуть ему жену, – добавил Зигфрид. – На коленях.

– Согласен, – сказал я, удивив всех тем, что так легко уступил подобному требованию.

Зигфрид подозрительно нахмурился: я сдался слишком легко.

– Согласен? – переспросил он, сомневаясь, что правильно расслышал.

– Согласен, – повторил я и снова сел. – Лорд Мерсии доставит выкуп и преклонит перед тобой колени.

Зигфрид все еще не мог избавиться от подозрений.

– Лорд Мерсии – мой кузен, – объяснил я, – и я ненавижу маленького ублюдка.

Теперь даже Зигфрид рассмеялся.

– Деньги должны быть доставлены сюда до полнолуния, – сказал он, показав на меня пальцем. – А ты явишься на день раньше, чтобы сообщить мне, что серебро и золото уже везут. На топе твоей мачты будет зеленая ветвь в знак того, что ты явился с миром.

Он хотел иметь в запасе целый день перед появлением выкупа, чтобы собрать как можно больше людей, которые станут свидетелем его триумфа.

Что ж, я согласился явиться за день до прибытия корабля с сокровищем, но объяснил, что корабль не сможет явиться скоро, потому что на сбор такой громадной суммы потребуется время. Услышав это, Зигфрид зарычал, но я поспешно заверил, что Альфред – человек слова и что к следующему полнолунию весь первый взнос, столько, сколько удастся собрать, будет доставлен в Бемфлеот.

Я настаивал на том, что после этого Этельфлэд следует отпустить, а оставшееся золото и серебро будет доставлено до следующего полнолуния. Они торговались и спорили с моими требованиями, но к тому времени скучающие люди в зале стали злиться и волноваться, поэтому Зигфрид уступил – ладно, пусть выкуп заплатят двумя частями, а я уступил в том, что Этельфлэд не освободят до тех пор, пока сюда не привезут вторую часть.

– И я желаю немедленно увидеть госпожу Этельфлэд, – сказал я, давая понять, что это мое последнее требование.

Зигфрид небрежно махнул рукой:

– Почему бы и нет? Эрик тебя проводит.

За весь день Эрик едва ли проронил пару слов. Он оставался трезвым, как и я, и не присоединялся ни к оскорблениям, ни к смеху.

– Сегодня вечером ты будешь ужинать с нами, – сказал Зигфрид и внезапно улыбнулся, продемонстрировав толику того обаяния, которое я ощутил в нем во время нашей первой встречи в Лундене. – Мы отпразднуем наше соглашение пиром, – продолжал он, – и твоих людей в Тунреслиме тоже накормят. А сейчас можешь поговорить с девчонкой! Ступай с моим братом.

Эрик повел меня и отца Виллибальда к дому поменьше, который охраняла дюжина людей в длинных кольчугах, с оружием и щитами. Было ясно, что там и держат Этельфлэд. Дом стоял недалеко от укреплений лагеря, обращенных к морю.

Пока мы шли, Эрик молчал. Казалось, он почти не замечает нашего присутствия. Он не отрывал взгляда от земли под ногами, и мне пришлось направить его в обход ко́злов, на которых люди острили новые копья. Длинные стружки пахли странно сладко в теплом предвечернем воздухе. Сразу же за козлами Эрик остановился и, нахмурившись, повернулся ко мне.

– Ты сегодня говорил всерьез? – сердито спросил он.

– Сегодня я много что говорил, – осторожно ответил я.

– Насчет того, что король Альфред не хочет платить за госпожу Этельфлэд большую сумму? Потому что она девушка?

– Сыновья стоят больше дочерей, – дал я достаточно правдивый ответ.

– Или ты просто торговался? – горячо спросил он.

Я колебался, не зная, что сказать. Вопрос показался мне странным, ведь Эрик явно был достаточно умен, чтобы видеть насквозь мои слабые попытки сбить цену Этельфлэд. Но в его голосе звучала настоящая страсть, и я почувствовал: ему нужно услышать правду. Кроме того, что бы я теперь ни сказал, это уже не изменит соглашения с Зигфридом. Мы с Зигфридом выпили шотландского эля, поплевали на руки и соприкоснулись ладонями, а потом поклялись на амулете-молоте верить друг другу. Договор был заключен, значит теперь я мог сказать Эрику правду.