Звезда Пандоры - Питер Гамильтон

— Мне это известно, так же как и стоимость их содержания и обслуживания. Ни для кого не секрет, что в первые три или пять лет расходы на флот будут расти в геометрической прогрессии.

— Я помню эти предварительные расчеты. А как насчет боевых кораблей?

— Сборка первой партии из трех кораблей должна завершиться через четы­ре месяца. После этого мы сможем запускать по одному кораблю каждые три недели. Сколько их потребуется, будет зависеть от уровня угрозы.

Все повернулись к Дмитрию Леопольдовичу. После возвращения «Второго шанса» его консультации все чаще требовались как президенту, так и сенату. Опыт общения с высокопоставленными чиновниками дал ему определенную уверенность, хотя на его поведении это никак не отразилось.

— Единственное, что нам наверняка известно о праймах, это то, что их поведение нельзя предсказывать, исходя из мотиваций людей, — с легким акцентом заговорил он. — На сооружение гигантской червоточины, названной нашей командой Вратами Ада, даже высокоразвитой цивилизации, заключенной в пределах одной звездной системы, придется направить большую часть их ресурсов. — Он немного помолчал, словно ожидая возражений. — До сих пор мы не в состоянии понять, зачем им понадобилось такое крупномасштабное сооружение. Одно из вероятных предположений: это необходимость спасения расы. Праймы могут опасаться восстановления барьера и потому стремятся рассеять свое семя по галактике. Корабли-ковчеги будут уходить через червоточину, унося с собой маточное поголовье и необходимое для поддержания колонии оборудование. Если они станут переводить другой конец червоточины в новую звездную систему каждую неделю или даже каждый месяц, распространение будет достаточно быстрым, чтобы создатели барьера не смогли больше их изолировать. По сути, это ускоренная модель нашего Содружества.

— Подождите, — прервала его Патриция. — Значит, они даже не представляют для нас угрозы?

— Не совсем так. Я просто озвучиваю возможные версии, сформулированные нашей командой. Вот второй вариант: им стало известно местонахождение строителей барьера, и праймы выходят в открытый космос с целью развязать войну, которая была предотвращена путем их изоляции. И третья версия: они построили червоточину, чтобы добраться до Содружества. Это единственная версия, которая вызывает у нас тревогу. Мы должны признать, что не нашли удовлетворительного объяснения причины такого поведения, но мы можем мыслить только человеческими категориями. Высокий Ангел и сильфены наглядно продемонстрировали нам, насколько не универсально человеческое мышление, и само создание Врат Ада это подтверждает. Однако целью нашего совещания является не установление причины их возможного нашествия, а определение его вероятности. У праймов уже было две возможности установить мирный контакт, и в обоих случаях они ими не воспользовались. Поэтому моя группа сочла возможным сделать следующий вывод: если они открыли Врата Ада с целью приблизиться к Содружеству, их намерения могут быть только враждебными. И в случае обнаружения червоточины поблизости или в пределах Содружества мы рекомендуем флоту ответить с максимальной мощностью.

— Не будет ли это равносильно объявлению нами войны против них? — спросила Патриция. — Я не уверена, что президент и даже сенат одобрят подобное применение силы.

— Используя старую аналогию, можно сказать, что мы играем в крикет, пока они занимаются кикбоксингом. Если праймам удалось извлечь информацию, которой владели Боуз и Вербеке, значит, им известно о нас все. Они должны знать, что мы пытались установить мирные отношения. Им известно, как открывать каналы для связи с нами, не прибегая к угрозам и враждебности. И тот факт, что они даже не пытались исследовать галактику после тысячи лет изоляции, наводит на неприятные размышления. С точки зрения тактики, они стараются занять наиболее выгодную позицию.

— Но ради чего? — спросил Оскар. — Если им нужны только материальные ресурсы, они могут воспользоваться сотнями звездных систем в непосредствен­ной близости от своего мира.

— В этой проблеме так много неизвестных факторов, что нам необходимо сосредоточиться на полученной информации, а не пускаться в бесконечные предположения, — сказал Дмитрий Леопольдович. — Нам все еще неизвестно, кто и зачем поставил барьер. И также неизвестно, почему он исчез. Надо придерживаться основных известных нам фактов: их несомненная враждебность, наличие десятков тысяч кораблей и постройка червоточин, способных дотянуться до нас. Нам придется переключиться с цивилизованного образа мышления на стандартный режим: стреляй, пока не застрелили тебя. В настоящий момент нам не остается ничего другого, как готовиться к худшему сценарию. Я бы пред­почел потратить миллиарды долларов на флот, а потом жалеть о напрасной трате налоговых средств, чем сберечь деньги и обнаружить, что надо было строить корабли. Вспомните Перл-Харбор.

Уилсон с молчаливым одобрением наблюдал, как Патриция сдерживается, чтобы не прокомментировать слова Леопольдовича о миллиардных затратах.

— Я не думаю, что данная параллель здесь применима, — сказал он. — Но понимаю, к чему вы клоните.

— У нас будет одно стратегическое преимущество, — сказал Дмитрий Леопольдович. Застывшая на лице улыбка придавала ему еще большее сходство с вампиром. — Только одно. И оно должно быть использовано, независимо от цены, которую придется уплатить, поскольку речь идет о нашем выживании. Праймы подошли к концу очень длинной и единственной цепи снабжения. Без этого не было бы оснований для враждебности. Поэтому моя группа настоятельно рекомендует атаковать и уничтожить червоточину праймов сразу, как только она откроется в пределах Содружества. Невозможно переоценить значение этого шага. Стоит им начать вторжение, все правила ведения войны окажутся бесполезными. Мы изучили записи с «Конвея»: уже несколько месяцев назад они посылали через Врата Ада десятки кораблей, а мы здесь говорим о постройке одного корабля за три недели, и даже первый из них еще не вышел из доков. Если даже перенаправить все производственные мощности на кораблестроение, нам потребуются десятки лет, чтобы их догнать.

— А возможен ли другой сценарий? — заговорила Патриция. — Нельзя ли послать какой-нибудь снаряд через их червоточину, чтобы разрушить поддерживающий ее генератор?

— Вывести из строя генератор можно даже ломом или рогаткой, надо толь­ко знать критические точки, куда нанести удар, — сказал Уилсон. — Вся трудность в том, чтобы подобраться на достаточно близкое расстояние. Можно не сомневаться, что на этой стороне переход будет защищен эскадрильями кора­блей и самыми мощными силовыми полями; и добраться до генератора на противоположном конце будет возможно, только преодолев этот барьер. В на­стоящий момент на наших боевых кораблях не предусмотрены такие возмож­ности.

— Значит, надо их разработать и установить, — энергично заявил Леопольдович. — И немедленно.

Патриция посмотрела на Даниэля, и тот слегка наклонил голову.

— Очень хорошо, — сказала Патриция. — Мы выслушали ваши рекомендации, академик. Адмирал, пусть ваши люди рассмотрят предложение, рассчитают его стоимость и представят в комитет.

— Обязательно, — ответил Уилсон.

Пауле очень нравилось летом сидеть в открытых кафе на улицах Парижа. Кофе в этом сохранившем свои национальные черты городе, несмотря на все ограничения и запреты, все еще был крепким и натуральным, хоть подаваемые к нему пирожные и содержали слишком много калорий, а солнечный свет и бесконечный поток пешеходов создавали приятный контраст сдержанной и напряженной атмосфере офиса. Ради этого разговора Паула вошла в бистро в ста метрах от своей работы и заняла отдельную кабинку: сим заведением она пользовалась уже пятьдесят лет, так что официантка без слов проводила ее к столику в задней части зала. Паула заказала горячий шоколад и пирожное с вишней и миндальными орешками.

Эл-дворецкий известил о входящем вызове. Она положила портативный модуль на стол и дождалась, пока включился экран. Этот разговор, безусловно, можно было провести и в кабинете, но Пауле казалось, что удобнее сделать это в свободное время. На тонкой пластинке появилось лицо Томпсона Бурнелли, и по бело-золотому фону она поняла, что собеседник находился в своем кабинете в зале сената.

— Паула, — он непринужденно улыбнулся, — ты без формы?

Любой другой за эту насмешку получил бы убийственный взгляд, но Бурнелли лишь заметил, как у Паулы слегка приподнялась бровь.

— Мундир в чистке, — ответила она.

Образование Флота Содружества застало Паулу врасплох: она не ожидала, что только что созданное Агентство планетарной безопасности вновь подвергнется переменам. Но так или иначе, она теперь числилась в разведке и получила чин капитана. На следующий день после объявления новостей, Тарло в парижском офисе отдал ей честь. Больше никто этого не пытался повторить, и форму в парижской конторе тоже никто не носил, хотя официально они были обязаны это делать. Ходили слухи, что несколько человек, надев новые мун­диры, отправились в клуб, чтобы проверить старинную поговорку о любви девушек к морякам.