Во власти девантара - Бернхард Хеннен

— Ты имеешь в виду, что мы попали в ловушку вместо королевы?

— Да. И она сделает что угодно, только не сунется в монастырь, где заклинание священнослужителя с кровью демона в жилах может стоить ей жизни.

Нурамон кивнул. Фародин был прав. Они были предоставлены самим себе.

— Тогда мы должны попытаться разобраться с силой девантара. Другого выхода у нас нет. Можно только надеяться на то, что мы как-нибудь научимся пользоваться камнем альвов.

— Как это? — воскликнул Мандред.

Нурамон поглядел на серебряную пластину. День и ночь уже нельзя было отличить друг от друга. Только неяркий свет сумерек. Снег и трава сменяли друг друга, показывая, как быстро бегут годы. Но волновало Мандреда не это. Он указал на каменный круг. Там были видны врата, но не привычные им, сотканные из тумана. Ничто не закрывало их, можно было поглядеть прямо в Альвенмарк, бросить взгляд к подножию холма и увидеть руины башни. Даже крепкие сучья Атты Айкъярто были видны отсюда.

— Почему открыты врата?

Нурамон пришел в ужас. Если время так быстро течет у них перед глазами, то видно только то, что постоянно. Это горы, город, расплывчатое зеркало воды, каменный круг и вид на Альвенмарк. Если бы перед их взглядом прошел эльф или человек, они бы его даже не заметили, только если бы он стоял на месте хотя бы на протяжении сезона. Врата в Альвенмарк были открыты, а времена года сменяли друг друга у них на глазах все быстрее и быстрее. Рос и город. Все больше становилась гавань. Словно годовые кольца высились ряды домов, уходя за стены, пока не заложили новую, более крепкую, с высокими башнями.

А затем случилось нечто, чего они никогда не ожидали. Врата в Альвенмарк стали шире, словно разрыв в ткани мира. Они протянулись от утеса до самого фьорда, над водой к берегу, где Эмерелль открыла им врата в монастырь. Что там происходит? Неужели это конец Альвенмарка, а они могут только наблюдать за этим? В Нурамоне проснулась ярость.

— Этого не может быть, — произнес Фародин. — Это, должно быть, обман. Иллюзия девантара! Это неправда!

Нурамон покачал головой. Он не верил в это.

— Дай мне камень альвов, Фародин! — Он даже не стал дожидаться, пока тот ответит на его слова, а просто взял камень у товарища.

Фародин посмотрел на него недовольно, затем заметил решительное выражение лица Нурамона.

— У тебя получится, — сказал он.

Мандред же не обращал внимания ни на что, глядя на картинку на полу.

Нурамон отступил назад на золотую пластину, начиная готовиться к заклинанию. Что бы ни случилось, он не сдастся прежде, чем будет сломан барьер.

Едва он начал плести заклинание, как вспыхнуло пламя вокруг троп альвов, ударило ему в лицо. Языки пламени проникали в голову. Но он не отступил, продолжая бороться. Вскоре он заметил, что в искусстве заклинаний он намного слабее девантара. В отчаянии он пытался найти путь овладеть магией камня альвов. Он представлял себе, что наполнен его силой, однако ничего не происходило. Он крепко обхватил руками камень, словно желая выдавить из него волшебство. Пытался произнести через артефакт заклинание лечения. Тщетно! Камень альвов, скрытую магическую силу которого он чувствовал, не давался ему, в то время как жар огня, казалось, сжигал. Холод — вот и все, что мог дать ему камень. Его руки были свободны от жары.

Вот оно! Нужно не прорываться через огонь изо всех сил, а оградить себя от пламени. Холод камня альвов против жара огня! Он мягко провел рукой по поверхности хризоберилла и сжился с живущим в нем холодом. И почувствовал, как холодная река течет по его рукам вверх, медленно распределяется по телу, словно кровь, бегущая по жилам. Камень был источником. Он подумал об источнике Нороэлль под двумя липами, о волшебных камнях, лежавших в нем. Хотя пламя продолжало лизать Нурамона, но он видел, как при малейшем прикосновении оно отступает. Теперь нужно только направить силу камня, чтобы пробить барьер — и у них все получится. Однако когда он поднял камень ближе к огню, то обжег тыльные стороны кистей, в то время как ладони, казалось, замерзли.

— Тебе нужно торопиться! — громко вскричал Мандред. — Слышишь! Поторопись, иначе все пропало!

Он едва не прервал заклинание, чтобы посмотреть, что заставило ярла произнести эти слова. Но он удержался, только крепче сжал зубы.

Его руки были зажаты между жаром и холодом. Нельзя останавливаться. Он поднес камень альвов ближе к звезде.

— Хорошо! — крикнул Мандред. — Замедляется! Хорошо!

Услышав эти слова, Нурамон осознал, что борется не только с барьером, но и с заклинанием, создавшим изображение Фирнстайна. Пламя, окружавшее тропу к серебряной пластине, сияло ярче, чем на других тропах.

Нурамон задрожал, когда поднес камень альвов прямо к огню. Он потерял власть над магией.

— Ради всех альвов! — услышал он крик Фародина. — Скорее! Нурамон! Скорее!

Нурамон почувствовал, что становится прохладнее и прохладнее. Казалось, его руки замерзли. Казалось, мороз захватил его жилы. Камень давно уже перестал быть источником холода, он стал морем, в котором Нурамон мог утонуть. Сила камня могла опрокинуть его.

— Ты должен сделать это, Нурамон! — кричал Фародин. — Сейчас или никогда!

Боль тысячей иголочек вонзилась в эльфа. Он услышал свой крик, затем потерял равновесие и почувствовал только, как что-то горячее схватило его и унесло прочь.

Руины

Холодный мелкий дождь капал на лицо Мандреда. Голова у него кружилась, он прислонился к полуразрушенной стене. Там, где должен был подниматься красивый крестообразный свод, было только серое небо. Монастырь, через который они попали в Расколотый мир, лежал в развалинах. Пальцы Мандреда коснулись одного из швов кладки. Светло-коричневая известь раскрошилась от малейшего прикосновения. Этот монастырь давно покинут, что бы ни говорил Фародин.

Ярл поглядел на Нурамона. Его товарищ сидел на корточках перед нишей, куда они положили тело Лиондреда. Эльф изменился. В мгновение ока у него появились седые пряди. Казалось, Нурамон постарел на многие годы. Черты его лица казались резче, чем раньше. Но не это изменение было самым худшим. Нурамон раскачивался на пятках, негромко бормоча себе что-то под нос. Он пустым взглядом смотрел на кучку пепла у противоположной стены. Его руки все еще сжимали золотистый камень альвов. Дважды Мандред по просьбе Фародина пытался забрать камень. Но Нурамон сжимал его настолько крепко, что ему пришлось бы сломать товарищу руки, чтобы получить камень. С тех пор как Нурамон сплел заклинание, он был явно не в себе. Иногда казалось, он даже не узнает их. Мандред спрашивал себя, не одержим ли эльф.