Возвращение императора - Аллан Коул

Но Кенна не желал успокаиваться. Будучи президентом совета солонов и достаточно влиятельным человеком, поддерживавшим тирана Уолша, он многое терял, допустив какой-нибудь просчет, и вполне мог остаться не у дел. Кенна не собирался повторять главную ошибку Йелада — тот был чрезмерно уверен в себе.

Свою первую большую речь, открывающую предвыборную кампанию, Кенна готовил особенно тщательно. Для начала он выбрал дружелюбную аудиторию — каиренское отделение гигантского профсоюза кораблестроителей, СДТ. Союз поддерживал Кенну, еще когда тот был зеленым новичком в совете солонов. На дюжих рабочих-корабельщиков всегда можно было рассчитывать, когда дело доходило до голосования, крупных денежных взносов, молниеносных забастовок или организации банд громил для рейдов в соседние избирательные округа.

Кенна затратил немало средств из собственных фондов, чтобы обеспечить собравшимся отличные развлечения. Три сотни столов ломились от разнообразных закусок. Еще одна сотня служила импровизированным баром. На высокой платформе после речи Кенны выступят музыканты, клоуны и танцовщицы в прозрачных одеждах — концерт продлится от восхода до заката. По краю огромной площади поставили пятьдесят тентов, под которыми будут неутомимо трудиться целые команды патриотически настроенных мальчиков и девочек для развлечений, их всегда призывали на помощь во время выборов на Дьюсабле.

Наконец, Кенна слегка надавил на императора, чтобы тот дал ему подходящий материал для речи. И вечный император, о чем Кенна с удовольствием поведал своим помощникам, когда поднимался на платформу, чтобы обратиться к собравшимся членам СДТ, дал ему даже больше, чем он мог рассчитывать в самых смелых мечтах.

Рев приветствий, которым был встречен Кенна, мог бы легко заглушить шум двигателей трансконтинентального лайнера. Долгие минуты солон стоял среди грома аплодисментов и восторженных криков. Потом сделал попытку прервать овацию — поднял руку, призывая к тишине. Но рука бессильно упала: энтузиазм обожателей дело серьезное. Когда Кенна почувствовал, что оператор, снимавший его для новостей, дает крупный план, он сверкнул скромной белозубой улыбкой, которую довел до совершенства за долгие десятилетия политических баталий.

Трижды Кенна пытался прервать овацию. И трижды был вынужден склониться перед массами собравшихся, принимая их восхищение. На четвертый раз Кенна сделал незаметный знак рукой, и его помощники по цепочке передали многочисленным клакерам, чтобы те успокоили толпу. Восторженные аплодисменты и крики быстро стихли.

— У меня есть один вопрос, прежде чем мы начнем, — сказал Кенна, и мощные громкоговорители разнесли его голос над огромной площадью. — Лучше ли вам живется сейчас, чем четыре года назад?

Толпа зашумела еще громче.

Техник из отдела новостей заметил, что стрелка популярности вышла на максимум и оставалась на этой отметке целую минуту. Он подтолкнул своего напарника, глаза которого округлились. Почти рекорд!

После того как клакеры с некоторым трудом успокоили толпу, Кенна продолжал:

— С радостью и смирением пришел я сюда, чтобы снова просить у вас поддержки. Мои достойные оппоненты думают, что я поступаю глупо, рассчитывая на добрых, честных тружеников вроде вас…

Он сделал паузу, чтобы слушатели смогли выразить свое презрение к «достойным оппонентам». Все шло по плану.

— Но я сказал им: «Что было бы с Дьюсаблем без рабочего класса?»

Из толпы раздался пронзительный голос одного из клакеров:

— Сидели бы по уши в дерьме, вот что!

Толпа зашлась от хохота. Кенна снова улыбнулся своей отточенной улыбкой хищника:

— Спасибо, дружище!

Толпа снова засмеялась.

Однако улыбка на лице Кенны быстро сменилась выражением глубокого беспокойства.

— Ветер меняется, друзья мои, и никто лучше рабочего человека не чувствует этого. Среди трудящихся Дьюсабля в авангарде перемен всегда шел союз СДТ!

На сей раз слушатели взревели даже без подсказок со стороны людей солона. Он дождался, пока толпа сама успокоится.

— Теперь вы знаете, что я не из тех, кто прикидывается скромником, — заявил Кенна. Раздался смех. — Но с вами, мои добрые друзья, я буду честен. Ветры перемен, о которых я говорю, принесли Дьюсаблю неслыханное процветание. Полная занятость. Огромные зарплаты. Цены на рекордно низкой отметке. Частично мы должны благодарить за это тирана Уолша… ну, и моя скромная лепта… Но прежде всего мы должны благодарить за наше процветание другого человека. Речь идет о… самом вечном императоре!

Толпа словно взбесилась. Крики. Люди принялись хлопать друг друга по спинам. Восторженные вопли, которыми уверенно руководили клакеры, продолжали нарастать. На этот раз стрелка на приборе у техника из агентства новостей зашкаливала целых полторы минуты.

Наконец Кенна снова заговорил:

— Мои противники говорят, что после того исторического дня, когда император вновь появился среди нас и мы его поддержали, он занимается благотворительностью.

Толпа возмущенно загудела. Кенна понимающе улыбнулся и продолжал:

— Говорят, Дьюсабль готов бежать к вечному императору, стоит тому только пальчиком поманить. И что с тех пор, как мы стали его доминионом, наш народ лишился независимости.

Толпа неистовствовала.

— Вы, конечно же, слышали все эти глупости и много чего другого, — продолжал Кенна. — Однако правда заключается в том, что к мнению Дьюсабля впервые в истории нашего мира начали прислушиваться. По-настоящему. Мы можем с гордостью пройти по улицам всех великих столиц империи. А к кому обратился император за советом в эти трудные времена? Ясное дело, к нашему любимому Уолшу, который не покладая рук трудится в зале заседаний парламента на Прайме.

Кенна сделал глоток специального напитка, смягчающего горло, пока бушевали аплодисменты.

— Да… Дьюсабль многим обязан вечному императору, это уж точно. Но ведь и император нам кое-чем обязан. В эти сложные времена он нуждается в нас больше, чем когда бы то ни было. Как раз вчера я разговаривал с ним лично, и он приказал мне поблагодарить народ Дьюсабля за его бесконечные попытки добиться свободы. Еще он просил меня выразить особую признательность рабочим СДТ. Наш император хочет, чтобы вы знали: без корабельных союзов его борьба была бы бесполезной.

Толпе понадобилось сорок пять секунд, чтобы как полагается поблагодарить императора.

— Вам всем известно, что вечный император не бросает слов на ветер. Сегодня я пришел сообщить вам: властитель снова готов подтвердить свою признательность Дьюсаблю.

Кенна достал большую, старомодную на вид грамоту. Операторы немедленно навели камеры сначала на имперскую печать, потом на Кенну.

— Во-первых, новенькое, словно с иголочки, хранилище АМ-два — то, что находится на орбите над нашим благословенным миром, — только что получило статус «ААА»!

Толпу охватил массовый психоз. Статус «ААА» означал, что порт станет еще более процветающим местом и работы там будет сколько душе угодно.

— И это еще не все, — продолжал Кенна. — Вместе с новым статусом мы получили привилегию, которая накладывает на нас серьезные обязательства. Друзья мои, я с удовольствием сообщаю вам, что император направил на Дьюсабль огромный груз АМ-два, который ранее предназначался менее достойному миру. Груз столь велик, что его хватит на то, чтобы удовлетворять все нужды нашего сектора в течение двух лет. В данный момент корабль с АМ-два приближается к Дьюсаблю. Когда драгоценный груз будет размещен в нашем замечательном портовом хранилище — сконструированном и построенном, не могу не добавить, талантливейшими жителями Дьюсабля, — мы сможем справедливо гордиться уважением и доверием, оказанными нам императором. Потому что, — продолжал Кенна, — с этого славного дня Дьюсабль будет единственным поставщиком АМ-два в нашем секторе. И это, друзья мои, достойная награда за верность империи.

Аплодисменты, приветственные крики и восторженные вопли разнеслись по всей столице Дьюсабля. Жители других округов с удивлением посматривали на небо и поражались: почему гремит гром при таком безоблачном небе?

На борту «Пай-Коу» — в шестидесяти семи миллионах миль от Дьюсабля — восторженные крики превратились в неожиданный взрыв, от которого чуть не лопнули динамики.

Капитан Хотско выключила звук, фыркнув про себя в тот момент, когда солон Кенна принялся вещать об огромных поставках АМ-2. Она прикоснулась к сенсору на панели управления, и лицо Кенны — губы его продолжали беззвучно произносить слова речи — мгновенно переместилось в правый угол экрана. Теперь большую часть дисплея занимало космическое пространство.

Внимательно вглядываясь в монитор, Хотско запела себе под нос: