Долгое лето - Токацин

Седой воин поднял венец и медленно возложил его на голову четырёхрукого. На миг зеркало перестало рябить, и Фрисс увидел на правой кисти Речника россыпь мелких шрамов. Он вздрогнул и поднёс свою правую руку к зеркальной глади. Он не ошибся - там, в серебристой глубине, стоял он сам и посвящал зелёноглазого воина с четыремя руками в Короли Великой Реки. И между Фриссом и седовласым Речником был не один год и даже не двадцать...

Ртутное зеркало потемнело, как Река под сильным ветром. Фрисс выпрямился. Что-то больно сжало виски, глубоко под глазницей как будто размеренно били молотом о наковальню. "Ртуть..." - поморщился Речник, запоздало поправляя бесполезную повязку на лице. "Что же я скафандр не надел-то?!"

- Кто это? - спросил он, глядя в зеркальные глаза полупрозрачной змеи. Она, как и следовало ожидать, промолчала. Ртуть мелкими каплями скатывалась в змеиную пасть, унося с собой все ответы.

- Так... - Фрисс потёр висок, собираясь с мыслями, но нарастающая изнутри боль очень мешала ему. - Ещё один раз... Покажи, Вимласот... покажи, что будет с Кессой, Чёрной Речницей!

Единственный ртутный шар выпал на каменное дно и разбрызгался, посеребрив тёмный базальт - а потом взорвался золотым и белым огнём, яростным, как жар рождающейся звезды. Фрисс отшатнулся, закрывая лицо рукой, и неуклюже грохнулся на пол - ноги сами подкосились. Ледяные руки вцепились в его бока за миг до того, как Речник ударился затылком о камень. Голова Фрисса безвольно мотнулась, но тот, кто поймал его, был достаточно силён, чтобы удержать на весу - и даже взвалить себе на плечи тяжёлое тело.

- Та-а... Фрисс, напрасно я оставил тебя одного, - вздохнул Некромант, неохотно выпуская из рук сопротивляющегося Речника. В глазах у Фриссгейна прояснилось, но боль по-прежнему выедала глаза, и ноги его не держали. Он тяжело осел на ворох листьев и посмотрел затуманенным взглядом на горлышко тростникового сосуда перед своим носом.

- Ты надышался ртутью, Фрисс. Но нээр"иси предусмотрели и это, - усмехнулся Нецис, вливая в Речника белесую жижу со вкусом прогорклого жира - нечто подобное Фриссу доводилось есть, когда он жил в Олдании, и теперь его перекосило от одного запаха, но Некромант был настойчив, и пришлось это выпить.

- Мрря... - Алсаг ткнулся носом в грудь Речника. - Фррисс, тебе дуррно?

- Ещё как, - вяло откликнулся Фрисс и почесал кота за ухом. - В Вимласоте какая-то страшная магия, такого я ещё не видел. Нецис, скажи, этим видениям можно верить?

- Несомненно, Фрисс, - кивнул Некромант. - Вимласоту несвойственно лгать. Отдыхай. Моя очередь травиться ртутью...

Фриссу трудно было отсчитывать время, когда под черепом словно перекатывались шарики жидкого металла. Он вытянулся на циновках и закрыл глаза, отстранившись от горячего Алсага и не в меру мохнатого Гелина, и поднял голову очень нескоро - тогда, когда над западными горами остался лишь верхний краешек солнечного диска. Рядом, судорожно сжимая в руках тростниковый сосуд, съёжился Нецис. Он казался ещё более бледным, чем обычно.

- Я вижу, что тебе уже лучше, Фрисс, - сказал он, поморщившись, и отпил из сосуда. - Это вселяет в меня надежду. Некроманта по рождению нелегко отравить, но я, кажется, справился. Неуёмное любопытство - это бич Нэйна, Фрисс. Настоящее проклятие...

- О чём ты спрашивал, Нецис? - спросил Речник, с радостью заметив, что боль уже не молотит по вискам, а еле заметно пульсирует в глубине черепа. Некромант отпил ещё глоток и с трудом сфокусировал взгляд на Речнике.

- О Нэйне, - ответил он, с сомнением покосился на сосуд и заткнул его пробкой. - И о червях. Интересные вещи происходят там, откуда мы оба ушли... Тебе знаком гвельский город Риогон? Я заглядывал туда в молодости...

Он поморщился от боли и прикрыл глаза.

- Я там тоже был, - ответил Фрисс, засовывая уже ненужную тканую повязку в водяной шар. - По молодости, когда Канфен ещё не утратил надежды научить меня магии. Хоть какой-нибудь.

Мокрая тряпка опустилась Некроманту на лоб. Он вздрогнул и слабо усмехнулся.

- Тогда ты не мог не увидеть там храм Кеоса, - прошептал он. - Я его тоже видел. Но я и подумать не мог, что его жрецы настолько... невнимательны? Да, наверное. Принять в дар Ангахара, притворившегося золотой статуэткой... это трудно даже слепому от рождения, но им это удалось. И теперь я не завидую им, Фрисс, и никто им не позавидует... я почти уверен, что никого из них нет сейчас в живых. И что стало с Риогоном, сказать трудно... а второй раз дышать ртутью я сам не хочу и тебе не советую.

Он замолчал и опустил голову на прохладный камень в тщетной надежде умерить боль. Фрисс смотрел на него озадаченно.

- Так червяки сползаются к Риогону? Это недалеко от Реки... - нахмурился он. - Нецис! Можно ли отсюда послать весть Астанену? Через летучих мышей, нежить, ту тварь, которая пишет в твоём дневнике...

- Фрисс, - Некромант неохотно приоткрыл глаза, - я уверен, что Астанен обо всём уже знает. Риогон действительно недалеко от Реки. А вот мы - далеко. Слишком далеко...

***

Клочковатая свинцовая туча проползла по крышам полуразрушенных исполинских башен, посверкала молниями и ушла на юг, и теперь о недавней грозе напоминали только отдалённые затихающие раскаты грома да мокрый блеск фрила на когда-то подвижной ленте мостовой. Вода в Старом Городе не задерживалась - быстро утекала в незаметные щели, в сеть туннелей под заброшенными зданиями, и из-за развалин долетали перепуганные и сердитые вопли крыс - кто-то неосторожно открыл люк и затопил весь туннель.

Гедимин в последний раз оглянулся на приоткрытые двери станции - никто не смотрел на него - и спрыгнул с высокого крыльца, неожиданно мягко приземлившись на мостовую. Он вдохнул холодный воздух Старого Города, навеки пропахший гарью и оплавленным фрилом - этот запах не выветривался тут и упрямо сочился сквозь фильтры шлема, и никакой дождь не мог его смыть. Сармат довольно сощурился и выпустил дымящиеся когти. Он слегка подтянулся на ближайшей стене и повис так. Стена выдержала.

Он быстро добрался до ближайшего оконного проёма, окинул равнодушным взглядом то, что было когда-то жилищем человека, и сел на краю, задумчиво рассматривая развалины и пустое крыльцо. Растворы, добавленные Огденом в его кровь, сделали своё дело - Древнему, переполненному свежими силами, хотелось теперь размяться. Возможно, прокатиться кубарем по крутой кромке обломанной стены, или наконец снести и разобрать этот "гнилой зуб" - бывшую башню, половину которой снесло когда-то взрывом, и теперь она торчала перед станцией и портила весь вид... Да, возможно, он сейчас этим и займётся.