Ореховый посох - Роберт Скотт

— Ну же, Марк! Давай! — словно это могло ускорить его приход.

Минуты текли с чудовищной медлительностью, но Стивен из последних сил продолжал бороться с одолевавшим его сном. На него с отяжелевшей ветки упал ком снега, и он тут же встрепенулся, вытянул шею, надеясь, что вот сейчас все они вынырнут из кустов и бросятся к нему. Но никто так и не появился, и вскоре ноги и руки Стивена сонно отяжелели, а спина заныла от слишком долгого сидения в одной и той же позе. Кроме того, ему захотелось есть.

Признавшись себе, что друзья вряд ли появятся здесь в ближайшее время, Стивен снова стал думать о Лахпе и о том, как и почему этот серон его спас. Лахп совершенно не подходил под то описание, которое дал серонам Гилмор. Даже если Нерак когда-то и пытался лишить этого человека его собственного «я», то до конца ему это явно не удалось: Лахп сохранил и умение быть благодарным, и умение сочувствовать другим, и умение заботиться о ближнем — он был ничуть не хуже любого из тех людей, кого Стивен знал. Например, ему даже представить себе было трудно, чтобы Хауард Гриффин отказался от собственных дел и целей ради постройки этой волокуши, на которой на протяжении многих миль он должен тащить Стивена через Блэкстоунские горы.

Стивен не раз благодарил Господа, что тогда не позволил Саллаксу прикончить раненого серона. Лахп сполна отплатил ему за это мимолетное сострадание. Интересно, думал Стивен, а как повели бы себя другие сероны, если бы тоже, подобно Лахпу, избавились от стальной хватки Малагона? Хотя та схватка с ними уже стала для него туманным прошлым, он хорошо помнил, что это были чрезвычайно свирепые и сильные бойцы, готовые драться до конца.

Стивен даже испытал внезапный укол совести, вспомнив, как легко он — ну, не он, разумеется, а его посох — уничтожил тогда всех своих противников. Марк и Гарек еще пытались убедить его, что убивал он не людей, что убить серона — все равно что избавить изувеченное животное от ненужных страданий. Но теперь ему казалось, что он, возможно, и с теми серонами тоже мог бы подружиться, если бы Гилмор сумел помочь им освободиться от власти Малагона.

Тогда, наутро после нападения серонов, он дал себе одно обещание. Они уже ехали по предгорьям, и он, сидя на коне, вдруг почуял запах горящей плоти, доносившийся от двух погребальных костров. На одном в свой последний путь отправился его друг, а на втором просто из соображений гигиены сожгли тела серонов. Но запах-то был совершенно одинаковый!

Стивен понимал умом, что выбора у него тогда не оставалось: если бы он не убил тех серонов, и он сам, и все его друзья были бы уже мертвы. Но в душе он все же никак не мог оправдать совершенное им убийство, и обещание, которое он дал себе в то утро, заключалось в следующем: отныне он всегда будет проявлять сочувствие и милосердие даже к врагу. Вне зависимости от обстоятельств он постарается быть добрым и справедливым, ибо доброта уже сама по себе — оружие поистине могучее.

И теперь он получил этому неоспоримые доказательства: Лахп стал его другом, союзником, бесценным помощником, которому ведомы все дороги и тропы, который способен обеспечить им всем наиболее безопасный путь до дворца Велстар. Стивен устало опустил подбородок на грудь и, подтянув повыше одеяло, стал смотреть на падающий снег и поджидать возвращения Лахпа. Вскоре, сам того не заметив, он снова крепко уснул.

Разбудило его шуршание Лахпа, который рылся в заплечном мешке, пытаясь там что-то найти. Было уже совсем темно; два бифштекса из мяса греттана жарились на камне у пылающего костра. Стивену было тепло и уютно в коконе из шерстяных одеял. Он осторожно пошевелил пальцами сломанной ноги, но боли почти не почувствовал и попытался немного подвигать ступней. Потом потихоньку согнул ногу в колене, и на этот раз даже без особых мучений.

— А мне уже гораздо лучше, Лахп, — радостно сообщил Стивен серону и уверенно похлопал себя по колену. — По-моему, я смогу даже немного ходить, когда нас остальные догонят. — Он выглянул из шалаша и пробормотал несколько разочарованно: — Хотя, конечно, по такому снегу трудно ходить. Придется, наверное, использовать посох по прямому назначению — для опоры.

Серон, не отвечая ему, продолжал рыться в мешке.

Тогда Стивен спросил:

— Лахп, в чем дело?

Лахп выпрямился и повернулся к нему, и Стивен в который уже раз почувствовал внутреннюю дрожь при виде его массивных рук и плеч.

— Один идет, — сказал серон, указывая на тот след, что они проложили в снегу.

Стивен сразу же схватил посох и старательно прислушался, но ничего не услышал.

— Откуда ты знаешь, Лахп? — спросил он. — Я, например, ничего не слышу.

— Не, не. — Лахп покачал головой и сильно потянул носом, по-звериному принюхиваясь. Потом опять указал на цепочку следов, тянущуюся вдоль реки: — Один идет.

— Ты по запаху чувствуешь, да? — Стивен не верил собственным ушам. — А я ничего не чувствую — только запах дыма и жарящегося мяса.

— Один идет.

— Ну, раз ты говоришь, значит, так оно и есть, Лахп.

Стивен тщетно пытался хоть что-то разглядеть за пределами круга, освещенного пламенем костра. Лахп, удовлетворенно ворча, извлек наконец из мешка длинный охотничий нож. Второй нож он вытащил из ножен, висевших на поясе, и повернулся к реке. Увидев его лицо, Стивен так и подскочил на месте. Лахп был неузнаваем: тот нежный великан, который спас ему жизнь и нянчился с ним, стараясь вернуть ему здоровье, куда-то исчез, и теперь на его месте был воин, смертельно опасный, чрезвычайно ловкий и умелый. И Стивен лишь в эту минуту понял, что его спаситель — профессиональный убийца.

Пригнувшись к земле и чуть выдвинув затвердевшую от напряжения нижнюю челюсть, Лахп выглядел так, словно готов сразиться хоть с целым полком, даже не вспотев при этом. И Стивен не решился расспрашивать его дальше.

— Лахп, а мне что делать? — прошептал он, тщетно пытаясь встать.

Да уж, в бою от него сейчас проку будет немного!

— Не. Стен здесь, — тихо приказал Лахп и жестом велел Стивену спрятаться в глубине шалаша.

— И далеко он сейчас, этот «один»?

Ответа не последовало. Лахп еще ниже пригнулся, присев на мощных ногах и напоминая готового к прыжку ягуара. Он был совершенно неподвижен, если не считать живо поблескивавших глаз, внимательно глядевших куда-то во тьму, да раздувавшихся ноздрей, которые так легко улавливали любой запах, доносимый ветром.

Стивен отполз подальше в шалаш, но не сел там, а покрепче воткнул посох в снег и стоял, навалившись на него и чуть пригнувшись. Напряжение Лахпа передалось и ему, и он теперь, пожалуй, как и Лахп, считал, что именно враг, а не друг приближается сейчас к их шалашу.