Пираты Карибского моря. Проклятие капитана - Юрий Папоров

Индульгенция папы римского Клементия XI пришла в январе 1713 года. Иннес неформально, но как бы испросила согласие короля и королевы на свой брак с прославленным корсаром Педро де ла Крусом и, получив его, отправилась в Гавану. В апреле, вместе с Марией, она появилась в Тринидаде, словно дождь в безоблачный день.

Обеих приняли у себя Маргарита и Антонио. Маргарита знала от Марии о намерениях графини Иннес и была на ее стороне, не без основания полагая, что Педро и детям Каталины будет намного легче существовать рядом с такой женщиной, как Иннес, столько лет безответно любившей Педро. Педро же был поражен приездом Иннес, но донья Кончита его вразумила:

— Лучше тому, кому помогает Бог, а не тому, кто в заботах сбивается с ног.

И тут же у мудрой доньи Кончиты состоялся «деловой» разговор с Марией, которая, хоть и любила своего Мигеля, явно души не чаяла в Педро.

— Спору нет, милая Мария, графиня Иннес достойнейшая из женщин! — Донья Кончита внезапно вспомнила день, когда убила своего мужа, лишившего жизни того, к кому она безумно пылала любовью. — Но ведь Педро любил, очень любил Каталину, как редко другой мужчина в состоянии любить. Никто не вправе сейчас трогать его сердце. Все от Бога, хотя… хотя многое зависит и от того, как поведет себя, как станет действовать Иннес.

— Я знаю, донья Кончита, что любовь не всегда верный, хороший советчик, но я уверена, что Иннес во всех отношениях совершенна. Бог редко награждает человека столькими необходимыми ему достоинствами.

— Когда я, Мария, в первый день знакомства, увидела Иннес, признаюсь, я испугалась. Зевс наделил рогами быка, копытами лошадей, быстрыми ногами зайцев, пастью с острыми зубами львов, шипами рыб, легкими крыльями птиц и рассудком — мужчину. Ничего у верховного бога не осталось для женщины. И тогда Зевс даровал ей красоту! Подумай над этим. Это серьезно! К счастью, я очень скоро успокоилась. Убедилась, что Иннес разумнее многих мужчин. Мне бы искренне хотелось, чтобы все женщины были похожими на нее.

— Вы правы, донья Кончита. В этом случае с Педро, как никогда, важны осторожность и упорство. Полагаю, что Иннес это хорошо знает. Вы поглядите, как она себя ведет. А насчет красивых женщин вы тоже правы. Редкая из них может похвастать своим интеллектом, хотя многие используют свою внешнюю красоту куда лучше, чем быки свои рога, львы — зубы, а птицы — крылья. Сколько страданий мужчинам приносит красота иной женщины!

— Мы с тобой к таким не относимся, уже потому, что обладаем внутренней красотой, деточка, — донья Кончита нежно обняла Марию. — Дай бог удачи Иннес и Педро! Прошлое не воротишь. Пусть они будут счастливы!

Графиня же, в свою очередь, очень разумно повела себя. Она ни словом, ни намеком не давала чувствовать Педро то, что творилось в ее сердце и душе, с большим тактом приблизилась к Андресу и маленькой Иннес. К счастью, очень быстро прониклась любовью и к ним, и вскоре многие жители города заговорили в своих домах о том, что Педро де ла Крус «был бы большим чудаком», коль скоро не взял бы в жены графиню Иннес.

Она выждала, когда исполнился год со дня гибели Каталины, и только тогда заговорила с Педро о возможном заключении с нею брака и об отъезде в Мадрид на постоянное местожительство.

— Педро, ты же должен знать, что достоинство женщины прежде всего измеряется ее способностью любить. Настоящая женщина обязана обладать сознанием того, что она — храм, более того — алтарь, в равной степени как для детей, так и для мужа.

Педро понял, что Иннес имела в виду алтарь как жертвенник, как возвышение, на который люди, каждый по вере своей, приносили богу жертвы. Пока он думал, Иннес продолжила:

— Но мною движет не одно сознание того, о чем я только что сказала, а большая любовь, Педро! Любовь, которая не проходит с годами, а становится еще сильнее, глубже, всепоглощающей. Нужно ли мне еще доказывать, как глубоко, беззаветно я люблю тебя столько лет?

— Иннес, я преклоняюсь пред тобой!

Педро еще что-то хотел сказать, но она его перебила:

— Педро, пойми, это логично! Ты просто должен сменить местожительство и дать воспитание детям в Мадриде. Уедем, и вычеркнешь ты из своей головы навечно слова: пираты, корсары, смерть, табак, какао, золото, кампешевое дерево, кожи, индиго, быки и коровы и соломенные сомбреро.

Тут Педро невольно вспомнил строки из Овидия, написанные ему в письме Тетю из своего имения во Франции: «Слушай меня и верь умудренному опытом другу: тихо живи, в стороне от именитых держись. Тихо живи, избегай, как можешь, знатных и сильных, их очагов огонь молнией грозной грозит! Пользы от сильных мы ждем. Но уж лучше и пользы не надо нам от того, кто вред может легко причинить». Вспомнил, но тут же своим ясным умом понял, что рядом с детьми будет добрая и верная ему женщина.

После этого разговора Педро задумался. У него, конечно же, были особые чувства к Иннес. Он обожал ее и за любовь к нему, и за все, что Иннес сделала доброго в его жизни. Однако решающую роль в ситуации сыграли друг Антонио Игнасио Идальго, его жена Маргарита и свидетель бракосочетания Педро и Каталины, крестный детей, бухгалтер дон Херонимо де Фуэнтес. Они убедили Педро не отвергать веление судьбы, взять в жены Иннес и с детьми, к которым Иннес сразу же привязалась и которые явно отдали ей свои сердца, отправиться в Испанию, в Мадрид.

Педро продал фрегат и часть хозяйства, остальную часть, как и большой дом, переписал на имя Маргариты и Антонио, создал настоящую фабрику по производству сомбреро из жарея и сделал ее хозяином свободного негра Бартоло. Де ла Крус устроил прощальный обед с жителями Тринидада и уехал вместе с Иннес, детьми и доньей Кончитой в Мадрид. Иннес в лице доньи Кончиты обрела верную, добрую и разумную подругу.

Во втором десятилетии XVIII века в Вест-Индии и в Атлантике активному действию английских пиратов (голландские уже не представляли собой никакой опасности), положили конец не испанцы, а сами же англичане. Королева Англии объявила пиратов вне закона, отправила военные корабли, и благодаря усилиям ряда губернаторов английских колоний на побережье Атлантического океана, таких, например, как Спотсвуд и Джонсон, наступил закат пиратства. Пиратов, переместившихся к побережью Северной Америки, преследовали повсюду, от Салема до Чарлстона. Массовые убийства морских разбойников в сражениях на море и нескончаемые публичные казни через повешение ускорили установление порядка. И даже такой алчный губернатор Северной Каролины, как Иден, вынужден был изменить своим вкусам закоренелого уголовника: Однако с пиратством окончательно не было покончено. Те, кто не были схвачены и казнены и не ответили покаяниями на призыв английской королевы, отправились на своих судах разбойничать в воды Африки и Азии. Превосходно зная, что многие плантаторы английских поселений в Америке, как и испанские ранчеро в Вест-Индии, были чрезвычайно заинтересованы в приобретении черных рабов, бывшие карибские пираты не отказывали себе в удовольствии вновь пересекать Атлантический океан, однако теперь с трюмами своих судов, набитых живым товаром.