Схватка с судьбой (СИ) - Гичко Екатерина

Не описать ужас, в котором она пребывала от этого известия. Она не была готова к рождению ребёнка. Да, она научилась прекрасно ладить с Илаей, малышка была просто очаровательна. Но сможет ли сама Майяри стать хорошей матерью, если не знает, что это такое?

В кошмаре она пребывала ровно до того момента, пока сын не начал шевелиться внутри. И на неё опустилось странное спокойствие. В конце концов хуже своего деда она точно быть не сможет. И даже хуже госпожи Менвиа не сможет. Неужели она не поладит со своей кровью и плотью? Нет, она определённо справится. Ну хотя бы попытается!

Восстановиться толком за четыре года ей не удалось, поэтому беременность и рождение Хамина дались ей тяжело. Два дня она провела в бреду, а очнувшись увидела тихого бледного Ранхаша с таким же тихим ребёнком на руках. Жалко было обоих.

Первые годы жизни Хамина ей тоже дались тяжело. Молока не было, пришлось искать кормилицу. Накануне беременности она как раз решила продолжить обучение и поступила на артефактологию. В сыске было полно дел, община подбрасывала одну проблему за другой… Пришлось на время бросить учёбу и перестать вылетать с Ранхашем за город. Вроде бы господин Шидай взял на себя большую часть забот, госпожа Пандар помогала, приезжала госпожа Иелана, иногда даже Вианиша приходила на помощь – но с единственной кузиной Ранхаша оставлять детей Майяри боялась – да и господин Руахаш никогда не отказывал в помощи, но всё равно было очень тяжело. Может, от того, что Майяри изо всех сил старалась быть хорошей матерью.

Потом стало легче, но всё равно управляться с двумя детьми – Хамином и Илаей – было сложно.

А два года назад наступило такое спокойствие и в учёбе, и в делах, что Майяри подумала: надо пользоваться возможностью и родить ещё одного ребёнка. Она как раз отъелась, хорошо поздоровела под бдительным оком господина Шидая. Кто знает, какие времена ждут их дальше? В то, что потом будет лучше и спокойнее, Майяри не верила.

Рождение Аваны далось ей очень легко. В сравнении с рождением сына. Правда, потом была суматоха, когда выяснилось, что в роду Вотый родилась не просто третья девочка, но ещё и снежная сова.

Злорадствующий хайнес прилетел прямо ночью, чтобы пошутить над Майяри, мол, какие теперь о нас с вами пойдут слухи, и чтобы показать неопытным родителям, как строить гнездо.

Его ждало разочарование со всех сторон. Малышка родилась очень похожей на Вотых, а гнездо, точнее Гнездище успел построить дядюшка Ирриван, неожиданно проникшийся родительскими инстинктами. Устилать эту махину, способную вместить всё их небольшое семейство вместе с госпожой Пандар, пришлось волчьей шерстью, благо Авана родилась весной, и семейство Вотых как раз обильно линяло.

Госпожа Менвиа даже прислала на рождение внучки подарок, чего не сделала на рождение внука. Но Ранхаш отослал драгоценный гарнитур назад. Драгоценные камни в их доме были под запретом. Хамин и Авана, правда, родились оборотнями, но кто знает, вдруг силы хаги тоже могут проявиться позднее.

Как ни странно, но с рождением третьего ребёнка стало легче.

Майяри уже спокойнее относилась к своими родительским обязанностям и даже беззастенчиво пользовалась помощью большого семейства, когда требовалось оставить на кого-то детей. Хотя порой и чувствовала себя плохой матерью. Но она любила этих глупых малышей и верила, что никогда не причинит им вред осознанно.

– Папа! – радостно завизжал на улице Хамин.

– Дядя! – вторила ему Илая, которой пока было сложно понять, что Ранхаш ей брат.

Майяри торопливо одела дочь и, подхватив её на руки, заспешила вниз.

В холл уже вошёл Ранхаш, несущий подмышками визжащих от радости детей. Его не было дома два дня. Летал на очередную облаву. Майяри крепко поцеловала пахнущего пылью мужа и протянула ему для поцелуя дочь.

– Всё хорошо? – Ранхаш с лёгкой полуулыбкой посмотрел на Майяри.

Слова «Всё хорошо» вместо обычного приветствия уже были их своеобразным ритуалом. В их жизни всегда что-то происходило. И не всегда плохое.

– Всё спокойно, – весело отозвалась жена. – Ну если не считать того, что Хамин сожрал мышь, будучи в двуногом облике.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мать строго посмотрела на сына.

Ранхаш опустил детей на пол, и те с криками и хохотом убежали на кухню. В холл вошёл господин Шидай в намотанной на бёдра рубашке.

– Разбойники, – оборотень прислушался к детским визгам и ласково прищурился. – Как съездил?

– Хорошо, – скупо отозвался сын.

Взяв дочь на руки, Ранхаш присел на диванчик и прочесал её волосы пальцами. Плести пока было нечего, а Хамин терпеть не мог длинных волос. Но зато Майяри щеголяла многочисленными косами. Плетущая Косы не сделала бы лучше.

Сев напротив мужа, Майяри соблазнительно ему улыбнулась, пользуясь тем, что дочь ещё мала и ничего не понимает. Жёлтые глаза тут же потемнели, и женщина с предвкушением подумала о купальне.

– Мне нужно будет уехать на долгий срок, – огорошил её муж. – Месяца на три.

– Что? – Майяри расстроенно уставилась на него.

– Поедешь со мной?

– Но дети…

– Мне не хотелось бы брать их собой, не разведав обстановки. В Санарише произошло ограбление. Кто-то проник в сокровищницу и вынес несколько важных артефактов.

Майяри нервно облизнула губы, чувствуя томительный прилив ностальгии.

– И главный хранитель убит?

– Нет, в этот раз обошлось без убийства. Хайнес просит обратить на это дело пристальное внимание. Данетий Трибан уже ждёт меня.

– Поезжай, – улыбнулся Майяри господин Шидай и поиграл бровями, – побудете вдвоём. Да и куда Ранхаш Немилосердный без своей Майяри Милосердной?

Откуда пошло это прозвище, Майяри точно не знала, но подозревала Викана. Причём Ранхаша Немилосердным называли со всей серьёзностью, харен шуток не терпит. А вот Майяри… ха-ха-ха… Милосердная полагалось произносить с иронией. Мол, помилует так, что лучше бы уж убила.

– Но дети… – Майяри беспомощно посмотрела на маленькую дочь.

– Мы с Руахашем присмотрим, – лекарь протянул к Аване руки, и девочка радостно задёргалась, требуя отдать её деду. – Если дело неопасное, напишите, и мы приедем к вам.

– Так что? – Ранхаш пристально посмотрел на жену.

Майяри закусила губу, чувствуя себя хорошим сыскарём и плохой матерью.

Данетий Трибан нечасто приходил в сыск с таким прекрасным настроением. Точнее он нечасто позволял себе показывать подчинённым хорошее расположение духа. Но сегодня был особенный день.

– Говорят, харен Немилосердный уже миновал ворота. Ох, что будет…

Трибан помнил, что уже было, и в этот раз ожидал приезда господина Ранхаша Вотого с большей радостью. Почти как старого друга. Даже Варлай, открывший постоялый двор на соседней улице, интересовался приездом харена с весёлым огоньком в глазах, хотя для него-то закончилось всё не очень радостно.

Выйдя на улицу, данетий глубоко вдохнул напоенный летним жаром воздух и посмотрел на яркое голубое небо. А потом перевёл взгляд на окно кабинета, подготовленного для харена. На подоконнике стояла большая ваза с полевыми цветами, Лалуша расстаралась. Данетий надеялся, что букет будет кому оценить.

Раздался цокот копыт, и на улицу вывернул закрытый чёрный экипаж. Ностальгия захлестнула грудь, и Трибан едва смог сдержать улыбку.

Едва карета остановилась, и на мостовую решительно спрыгнул невысокий оборотень с длинной косой серебристого цвета и холодными жёлтыми глазами. Но уже не хромающий.

– С прибытием, харен, – поздоровался Трибан. – Хотите осмотреть место прямо сейчас или сперва документы? Я вызвал артефактчика.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Харен серьёзно посмотрел на него и едва заметно, может, и почудилось, улыбнулся.

– Я привёз своего артефактчика.

Развернувшись, господин Ранхаш подхватил и вытащил из экипажа женщину. Данетий сразу её узнал, хотя эти тёмные глаза раньше смотрели по-другому, да и губы так насмешливо на его памяти не кривились. И боги свидетели, сегодня он рад видеть её больше, чем в последнюю их встречу.