Проклятие Каменного острова - Ирина Аркадьевна Алхимова

долго ничего не происходило, и Ник, по возможности, постарался расслабить мышцы, которые от напряжения невольно сводило судорогами. Он поочередно проверил на прочность фиксаторы на руках и ногах и убедился, что без посторонней помощи освободиться не сможет. Скорее всего, его здесь замучают до смерти, и он сам виноват в том, что так глупо попался.

В помещении вспыхнул свет, но такой яркий, что Ник быстро зажмурился. Малейшая попытка открыть глаза вызывала обильное слезотечение, интенсивность освещения ослепляла даже сквозь закрытые веки, и все же Николасу удалось за долю мгновения взглянуть на свою тюрьму. Теперь он знал, где находится и чего следует ожидать. Когда яркий свет вновь сменила непроглядная тьма, в глазах еще долго плавали радужные пятна, но как только он адаптировался к темноте, свет вспыхнул снова. Это повторялось раз за разом с различными промежутками, чтобы не дать ему привыкнуть или приспособиться.

Холдер старался никак не реагировать на происходящее, просто стоял с закрытыми глазами, пытаясь подготовить свое тело к предстоящим испытаниям. Ему приходилось слышать о таких пыточных камерах. Это были обычные бытовые агрегаты, которые немного «усовершенствовали», установив в них дополнительное оборудование. Здесь не требовались ни тюремщики, ни охрана, можно было просто оставить человека в камере, нажать кнопку и идти по своим делам. Все остальное делала заложенная в память устройства программа.

Для усиления эффекта Ника еще и обездвижили. Кто-то ненавидел его так сильно, что хотел причинить перед смертью как можно больше страданий. Он цинично подумал, что ему уготована участь пищевых брикетов, которые не нравились его новым друзьям. Но следующая мысль заставила Николаса невольно содрогнуться всем телом. Он никогда больше не увидит Анну…

Было жарко, как в пустыне Одилона, пот заливал глаза, что-то давило на грудь прямо над выжженным клеймом, причиняя ужасную боль…

— Дыши, Баст, вдыхай, я тебе говорю!

Он открыл рот и попытался вдохнуть раскаленный воздух, но на губах выступила пена, горячая, как вулканическая лава.

— Все хорошо, вдыхай, попробуй еще раз! — давление на грудь пропало, но адское жжение осталось. Он снова попытался втянуть воздух в легкие. — Давай, открывай глаза, хватит уже притворяться мертвым! Ты что, хочешь бросить меня здесь совсем одну?!

Нет, конечно, нет, он не может бросить женщину в беде… Надо как-то собраться с силами и начать дышать… Может быть, тогда его перестанут трясти, дергать и хлестать по щекам…

Себастьян с трудом приподнял веки. Он увидел над собой высокое белесое небо и злое желтое солнце. Кажется, совсем недавно он здесь уже был…

— Проклятье, опять Одилон… — язык распух и с трудом ворочался в пересохшем рту. — Воды… Можно мне … глоток воды?

— Можно, но только глоток, а то неизвестно, сколько нам еще придется здесь просидеть, — божественно прохладная влага оросила воспаленные губы, потекла по языку, скользнула в саднящее горло. — Попробуй подняться, потому что тащить тебя я не смогу. Нам нужно добраться до ближайшей дюны и укрыться в тени.

Услышав страдальческие нотки в голосе Оливии, Себастьян моментально мобилизовал все имеющиеся у него ресурсы. С трудом поднявшись на ноги, он покачнулся, но устоял, а потом обреченно огляделся. Песок, песок и еще раз песок, будь он трижды проклят… Примерно в четверти лиги от них виднелось подходящее возвышение, которое давало немного тени. Он махнул рукой в сторону дюны.

— Думаю, то, что надо и не слишком далеко.

— Да … наверное.

Лангвад, наконец, взглянул на свою спутницу и невольно застонал. Внутренняя сторона правой руки Оливии была распорота от локтя до запястья. По неровным краям глубокой борозды кровь свернулась и потемнела, а в глубине раны все еще алела и сочилась. Под жарким пустынным солнцем рука начала быстро распухать, и Себастьян, забыв о себе, принялся искать набор первой помощи.

На них с Оливией все еще болтались пурпурные императорские мантии, но часть экипировки рассыпалась, а доспехи выглядели растерзанными. Судя по длинному следу, их прилично протащило по песку, и рану следовало немедленно промыть.

— Приборы не работают, я пыталась включить датчик оповещения, но он тоже накрылся. Даже накопители сдохли. Разряда не было, и мне пришлось запускать твое сердце вручную, а я раньше никогда такого не делала. Ты не дышал, когда мы здесь оказались, этот мерзкий старик напоследок ткнул тебе чем-то в грудь … — при одном воспоминании Оливия вся передернулась. — Не трать на меня так много воды, Баст, просто наложи повязку.

Себастьян пытался удалить всю грязь, которая попала в открытую рану, но очищающей эмульсии ему не хватило, а воду приходилось экономить. Он провозился довольно долго, потому что, к своему стыду, не слишком хорошо умел оказывать первую помощь. Непривычно покладистая Оливия не жаловалась на боль, не дергалась, не пыталась давать ему советы. Она просто сидела на песке и терпеливо ждала, когда он закончит.

— Вроде, все…

Перевязанная от локтя до запястья раздувшаяся рука Оливии внушала Себастьяну сильную тревогу. Неизвестно, какая зараза могла быть на когтях этих древних тварей. А вдруг они ядовиты?! Он впрыснул ей и себе антидот, а потом поспешно залепил заживляющим пластырем дыру в основании ладони, откуда у него самого еще сочилась кровь. И только теперь Лангвад вспомнил о маленьком пузырьке с розоватой жидкостью, который Фиарэйн на прощание сунул ему в карман. Опасно было проводить такой эксперимент в пустыне, но если не останется другого выхода…

Себастьян собрал все, что им могло понадобиться, и промокнул пот со лба.

— Давно мы здесь? Мой хронометр тоже не пережил переход.

Мастер Данли взглянула на солнце.

— Нет, не очень, но мне почем-то кажется, что давно, — она, наконец, сбросила мантию и попыталась одной рукой избавиться от брони. — Скажи мне правду, Баст, тебе раньше приходилось видеть нечто подобное? Ну, переходы эти, порталы…

— Да, приходилось, — Себастьян подошел к Оливии, быстро снял с нее доспехи и нахлобучил девушке на голову защитный капюшон. — Пойдем,