Карта неба - Феликс Пальма

XL

Вызвавшись бесплатно работать во время плавания, Уэллс без труда устроился на судно, отплывавшее в Соединенные Штаты с четырьмя тысячами тонн древесины на борту. Корабль так медленно тащился с этим грузом через Атлантику, словно его тянула вперед лишь пара мулов, и, как легко догадаться, писатель все время находился в нервном напряжении, боясь, что опоздает и все его усилия пойдут прахом. Но он не опоздал, хотя корабль доставил его в Нью-Йорк всего за несколько часов до отплытия «Аннавана», и потому ему пришлось пустить в ход все свое красноречие, дабы убедить бесноватого капитана со свирепым взглядом включить его в состав команды, несмотря на то, что она и была полностью набрана: да, он не слишком силен физически, но зато весьма усердный работник и смирится с отказом лишь в том случае, если запас провизии в трюме тютелька в тютельку рассчитан на четырехмесячное питание 27 человек. В противном же случае лишний рот ничего не меняет. К тому же он мало ест. Да если понадобится, он готов питаться корабельными крысами. Что же касается размещения, то, как легко убедиться, ему нужно совсем немного места. Для спанья достаточно любого угла. Он непременно должен плыть на этом судне и готов пойти на любые жертвы. Должно быть, он понравился капитану, а может, тот решил взять его, чтобы хорошенько проучить. Вероятно, капитан собирался развлечься, наблюдая, как на этого тщедушного человечка сразу же по выходе в открытое море обрушатся обычные каждодневные тяготы, те самые, что сформировали его самого, превратив в настоящего морского волка. И вот через какой-то час Уэллс оказался в месте, где, если бы не его миссия, никогда бы не очутился, а именно лицом к лицу с грубыми и задиристыми матросами, от которых разило потом, ромом и бессмысленной жизнью. Но, как все вы уже к этому моменту догадались, если с должным вниманием следили за моим рассказом и не забыли о проводимом нами небольшом эксперименте, писатель стал членом команды не под своим настоящим именем, а под именем героя его романа «Человек-невидимка», потому что в этом теперь состояла его единственная задача: стать невидимым. Он должен был оставаться как можно более незаметным, не пытаться установить дружеские отношения с командой, а главное, вести себя как ребенок в музее, усвоивший, что трогать там ничего нельзя, ибо Уэллс опасался, что любое его действие, даже самое безобидное, может изменить время, нарушив естественный ход событий. И вот судно «Аннаван», китобоец со славным прошлым, чей корпус был усилен двойной обшивкой из африканского дуба, дабы противостоять полярным льдам, отплыл из Нью-Йорка, увозя к Южному полюсу одного лишнего члена команды, тщедушного и скрытного матроса, который разглядывал горизонт глазами, полными необъяснимой тревоги, и откликался не на данное при крещении имя, а на имя Гриффина.

Итак, оставаться незаметным и ничего не трогать — вот что было для него первостепенным в этом путешествии. И он не изменил этому правилу даже тогда, когда с изумлением обнаружил, что среди человеческого сброда, собравшегося на корабле, находится писатель Эдгар Аллан По. В ту пору По был бледным юношей, еще не написавшим даже «Аль-Аараф». Похоже, он нанялся на «Аннаван» как сержант артиллерии, чтобы сбежать из Вест-Пойнта. И хотя ничто бы так не порадовало Уэллса, как возможность скрасить тоскливые будни на борту судна беседой с тем, кто со временем станет одним из его любимых авторов, подпасть под очарование каждого его слова, каждого жеста, тем не менее он обращался к По только по необходимости, потому что, чем меньше с ним общался, тем меньше вероятности было, что его разоблачат. И если кто-то и мог обнаружить, что Уэллс не принадлежит к этой эпохе, то, безусловно, только По, будущий автор дедуктивных рассказов о сыщике Огюсте Дюпене.

Так что единственным его развлечением в плавании было пить ром и через силу смеяться грубым шуткам своих товарищей, а когда они миновали острова Кергелен с более чем месячным отставанием от намеченного графика — то еще и с сочувствием во взгляде наблюдать за дерзкими усилиями капитана Макреди не допустить, чтобы судно застряло во льдах, зная, что когда-нибудь этим дело кончится. Когда в конце концов старый китобоец попал в ледовый плен, Уэллс ощутил в душе такое же удовлетворение, какое чувствует театральный режиссер, довольный работой актеров. Члены экипажа, похоже, восприняли возникшее препятствие, которое могло стать причиной их гибели, с невозмутимым смирением. Теперь оставалось ждать, когда растают льды, экономя продовольствие и стараясь не впасть в безумие. Это было почти все, что они могли сделать в сложившихся обстоятельствах, хотя Рейнольдс, руководитель этой эксцентрической экспедиции, непрестанно напоминал капитану, что они должны обследовать прилегающую территорию в поисках прохода к центру Земли, поскольку был убежден, что наша планета — полая внутри. А ведь Верн еще не написал своего знаменитого романа.

Но Уэллс, конечно, ни на что такое не рассчитывал. Он лишь надеялся увидеть то, что неделю спустя, когда он уже начал сомневаться, наконец упало к нему с неба. Когда это случилось, у него возникло странное ощущение, будто именно он заказал диковинный воздушный спектакль, чтобы всех удивить. Он наблюдал за тем, как летательный аппарат пробороздил небо и упал вблизи гор, точно с такой же растерянностью, как и его товарищи, потому что, в конце концов, он, Уэллс, никогда не видел его в полете. И он понял, что с этого момента все будет происходить так, как уже происходило, словно бы под диктовку, и главное для него теперь — держаться по возможности в стороне, чтобы события шли своим чередом. Появление летательного аппарата посреди снежной пустыни вызвало у команды переполох, и писатель не мог сдержать улыбку, когда некоторые стали утверждать, что это метеорит. Он прекрасно знал, что это такое. И знал даже, кто управлял кораблем и откуда он прилетел. Посланник явился на свидание, назначенное у них на этом удаленном от остального мира ледяном островке, с британской пунктуальностью.

Но не бойтесь, я не стану утомлять вас новым изложением событий, которые вам слишком хорошо известны, хотя, признаться, мне хотелось бы рассказать о некоторых чувствах и тревогах, одолевавших во время экспедиции нелюдимого и молчаливого матроса Гриффина, именно теперь, когда все вы узнали в нем писателя Герберта Джорджа Уэллса. Уверен, несмотря на то, что вы с ним достаточно познакомились, вам все равно будет интересно узнать, как его дотошный и прихотливый ум противостоял различным превратностям судьбы, поджидавшим его в те жуткие дни на борту «Аннавана». Когда, например, во время разведывательного рейда к летательному аппарату ему пришлось сочинять безумную историю, чтобы оправдать перед Рейнольдсом свое настойчивое стремление оказаться на «Аннаване», историю столь несостоятельную и абсурдную, что его вполне можно было бы исключить из писательского цеха за бездарность. Или когда он был вынужден исследовать территорию вокруг летательного аппарата в поисках предполагаемого пилота, уже зная, на что тот способен. А как описать вам смешанное чувство уныния и отчаяния, охватившее его, когда они ждали на «Аннаване» нападения таинственного существа, растерзавшего до этого во льдах полярного медведя, потому что он, единственный из команды, мог подозревать, что так называемый звездный монстр уже находится среди них, превратившись в одного из матросов?