Коррекция (Йеллоустоун) - Геннадий Владимирович Ищенко

а дружелюбие к сыну было выражено ещё сильнее: к нему липли даже птицы. Это пытались исследовать, но, как всегда в случае с их семьёй, никакого объяснения не нашли. А запись того, как их пятилетний сын умудрился забраться в вольер к тиграм и разъезжает верхом на одном из них, гуляла по бескрайним просторам Союза и уже за его пределами. Пока едва не сошедшая с ума от страха Лида влетела в вольер и стащила сына с полосатой спины и в аппаратной стёрли записи регистраторов, кто-то уже успел сделать копию.

– А отец, значит, может ходить мокрым? – спросил Алексей. – Давай, помогу разуться.

– Я сам! – пропыхтел Юрка, отдирая липучки. – Пап, тебе что, жалко? Им же скучно за решёткой, а вода тёплая.

– Ладно, – согласился отец, – потерплю. Рассказывай, что у вас нового в садике.

– У нас новая девочка, – сказал сын. – Пап, я, кажется, в неё влюбился. И Петьке в ухо дал, чтобы он её не дразнил.

– А как же он её дразнил? – спросил Алексей. – И нужно ли было драться?

– Нужно! – сердито сказал Юрка. – Он назвал её китаёзой, а она японка. Она плохо говорит по-русски, но всё понимает. Поняла, что он хотел обидеть и чуть не заплакала. Пришлось утешать.

– Тогда всё сделал правильно, – одобрил Алексей. – И как же ты её утешал?

– А мне не сообщили о драке, – сказала Лида.

– Стали бы они жаловаться на нашего сына, – усмехнулся муж. – Видел я этого Петьку, и ты должна его помнить. Здоровый и нахальный парнишка на год старше нашего. Такие не понимают слов, хотя старайся, Юрок, не распускать рук. Лучше учиться бить не кулаком, а словом. Я тебя научу. Так что с утешением?

– Я погладил по голове и поцеловал в щёчку, – потупившись, объяснил сын. – Ей понравилось.

– Молодой, да ранний, – улыбнулась Лида. – Будешь смотреть мультики? Тогда до ужина телевизор твой, а мы с папой поговорим. Интересно, откуда в нашем доме пятилетние японки?

– Сейчас узнаем, – сказал Алексей и вызвал домоуправа.

Пришёл ответ – и над рукой появилось изображение симпатичной женщины лет сорока.

–Здравствуйте, Елена Викторовна! – поздоровался он. – Не скажете, кого к нам заселили из японцев?

– Есть одна семья, Алексей Николаевич! – почтительно ответила она. – Васильевы надолго уехали в Танзанию и сдали квартиру. В неё вселили семью Такаси. Это родственники последнего японского премьер-министра, приехавшие к одному из принятых нами детей. Семья, которая его взяла, живёт у нас, так что и их поселили сюда же.

– Спасибо, – поблагодарил Алексей и отключился. – Теперь понятно, кто наша будущая невеста? А ты была против таких приездов.

– Мне это и сейчас не очень нравится, – сказала Лида. – Пусть японцы решили строить у нас свою автономию и мы им в этом не отказали, но трогать принятых в другие семьи детей...

– Не так много осталось в живых их родителей, – возразил Алексей. – Эти тоже, скорее всего, дальние родственники. Младших обычно не трогают, навещают тех, кто постарше и многое помнит, и всегда требуется согласие новых родителей. Правда, я не слышал, чтобы кто-нибудь отказал. Ребята прекрасно ассимилировались, но рады и приезжающим родственникам. Ну уедет кое-кто в их автономию, что в этом плохого? Когда закончим со скоростной авиацией, будут летать в гости к новой семье, и те тоже поедут к японцам. Да и комм у каждого на руке. Любые консерватизм и замкнутость не вечны, а наличие «наших японцев» размоет их ещё быстрее. Традиции и культуру нужно сохранять в меру и не отказываться от того хорошего, что есть у соседей. Мне недавно показывали запись их прилёта, когда встречали не дети, а бывшие с ними девушки. Видела бы ты, сколько было радости и слёз! И их мужей целовали, как родных, хотя это были наши парни или американцы. Сейчас все меняются, японцы в этом не исключение.

– Да уж! – сказала Лида. – Если даже иранцы во многом изменились...

– Не очень им верь, – поморщился Алексей. – Они начали меняться и будут двигаться в нужном направлении, потому что иначе окажутся в изоляции. Но это медленный процесс. Раньше чем уйдёт старшее поколение, серьёзных сдвигов не будет. Австралийцы тоже демонстрируют дружелюбие, но пока это только слова. Посмотрим, что за этим последует. Сейчас начнётся сближение европейцев, которым удалось выжить. Не совсем ясна позиция немцев. Скорее всего, пока не разобрались в новых реалиях, а мы не спешим их просвещать.

– И что дальше?

– Ну ты и спросила, – засмеялся муж. – Тебе перечислить по пунктам? Лет за сто нужно создать мощную цивилизацию и устранить все последствия катастрофы. За двадцать лет развернём в космосе средства перехвата и уничтожения астероидов, а потом начнём делать жизнеспособные колонии сначала на Луне, а затем и на Марсе. Вот когда всё это будет, можно смело говорить о том, что человеческая цивилизация не сгорит в огне какого-нибудь катаклизма. А потом шагнём к звёздам. И многое из этого мы с тобой успеем увидеть. Знаешь, что на днях сказал профессор Шелихов? Мы с тобой меняемся, но в два раза медленней, чем должны. По его мнению, жить нам существенно больше ста лет.

– И он не нашёл причину?

– Не нашёл. Регенерация у нас по-прежнему очень сильно ускорена, хоть уже не такая сумасшедшая, как была. И у сына то же самое.

– Вы резали Юрке пальцы? – спросила Лида.