Святая Земля. Путешествие по библейским местам - Генри Мортон

Позднее в тот же день, когда я уже начинал досадовать на то, что планы рушатся, прибыл усталый, покрытый пылью Михаил на невероятно запыленной машине. Путешествие из Каира оказалось для него крайне тяжелым. Я посоветовал ему поставить автомобиль в гараж местной пограничной администрации и отправляться в постель, собственно говоря, он не был способен на что-то другое.

В мою комнату вошел человек с чашкой чая. Сияли звезды, волны набегали на песок под моим окном. Было холодно, и вставать не хотелось.

В темноте у отеля стояли две машины, готовые к путешествию через пустыню: мой автомобиль и патрульный грузовик, за рулем которого сидел шофер-суданец. Еще я заметил две фигуры, по самые глаза закутанные в темную ткань, которые тоже должны были сопровождать меня: это был повар-суданец и молодой египетский слуга.

Я с удовольствием обнаружил, что повар, слуга и Михаил были в восторге от перспективы посетить Сиву. Этот уединенный оазис был так же незнаком им, как и мне.

— Вы бывали там раньше? — спросил я у шофера-суданца.

Он всплеснул руками, потом хлопнул ладонью по прикладу своего ружья:

— Да, сэр. Моя ехать один раз.

— Как вы думаете, сколько времени уйдет у нас на дорогу?

— Если нет поломок, — тут он бросил скептический взгляд на машину Михаила, — мы приехать вечером.

— Хорошо. Поехали.

Патрульный автомобиль двинулся в темноту, и мы последовали за ним в пустыню, ориентируясь на задние огни. Через два часа взошло солнце, и мы смотрели вдаль, над пространством плоской, как стол, равнины, абсолютно лишенной достопримечательностей.

Ливийская пустыня, точнее, малая ее часть между побережьем и Сивой — один из самых монотонных пейзажей в мире. В нем нет ничего живописного, нет золотистых песчаных холмов. Нет пальм, создающих рельеф горизонта. Куда ни кинешь взгляд, нет ничего, кроме бурой плоскости, напоминающей иссохшее дно океана, усыпанное миллионом камней. И все вокруг коричневато-серое и безжизненное.

Сперва мы видели верблюдов, поедающих колючки, растущие тут и там; но потом все признаки жизни иссякли, и мы ехали сквозь пустоту, вокруг не было ничего, кроме стерильного солнечного света, озарявшего тысячи миль пустыни.

Дорога представляла собой едва различимую колею, оставленную колесами грузовиков. Эти борозды петляли между крупными валунами, внезапно сворачивали, чтобы обогнуть глубокие ямы, в которых в дождливые сезоны скапливалась вода. Через более или менее регулярные интервалы встречались участки плотного песчаника, ровные и гладкие, как гоночная трасса, там можно было мчаться со скоростью шестьдесят миль в час — в течение минуты или двух, а потом опять проступали колеи на чуть более мягкой почве; кое-где можно было заметить следы былых катастроф, куски поломанной оси…

Первое время мы разглядывали далекие силуэты гор в надежде, что скоро доберемся до них, что откроется новый вид и что наш взгляд отдохнет, но все оставалось по-прежнему: усыпанная камнями бурая песчаная равнина, ни деревьев, ни кустов, ни животных.

Судьба пятидесяти тысяч персов, пропавших в этой пустыне на пути к оазису Сива, представляется настолько ужасной, что даже не хочется воображать ее. Их отправил на разграбление Сивы и святилища царь Камбиз. Они не появились там и не вернулись обратно, их вообще больше никто не видел. Естественно предположить, что их застигла песчаная буря или они потеряли дорогу и скитались по безводной пустыне, пока не сошли с ума и не умерли от жажды.

Найдет ли какой-нибудь удачливый археолог следы пропавшей армии царя Камбиза? Где-то на пути от побережья до Сивы под слоем песка лежат пятьдесят тысяч персов с оружием и доспехами, лежат там, где упали на землю за пять столетий до Рождества Христова.

Наступил полдень… час дня, два часа, три часа пополудни… Мы продолжали путешествие через кошмарную страну. Я попросил сделать остановку, чтобы спокойно съесть сэндвич, у одного из пяти колодцев, расположенных на дистанции в сорок миль по маршруту. И хотя там есть вода, нет ни малейшего признака растительности.

Когда Михаил вышел из машины, он издал жуткий вопль, и, выглянув в окно, я увидел, что он наступил на одну из самых смертоносных змей Египта — рогатую гадюку. Эта змея длинная и тонкая, песчаного цвета, с маленькой плоской головкой, а на конце ее хвоста заметна бледная точка. Мне говорили, что ее укус может убить человека за двадцать минут. Это одна из немногих змей, которая без повода атакует человека, и одной из наиболее опасных ее черт является невероятная скорость, с которой она может перемещаться не только вперед-назад, но и вбок.

К счастью для Михаила, рептилия выбралась из норы в период зимней спячки и находилась в коматозном состоянии. Мы закричали, чтобы солдат принес ружье, но он не понял, что случилось. Тогда мы схватили первую попавшуюся вещь — это оказался треножник для фотоаппарата — и, набравшись смелости, убили гадюку. Затем мы поздравили Михаила с тем, что он остался в живых, и съели свою скудную еду в тени машины.

Потом мы продолжили путешествие; я подпрыгивал на сиденье и раскачивался, когда машину подбрасывало на камнях, а патрульный грузовик, имевший шасси получше, летел вперед с удивительной скоростью. Птиц не было видно. Как бы странно это ни прозвучало, даже мух не было. Мы очутились в совершенно мертвой части света.

Милях в тридцати пяти к востоку от дороги показался небольшой холм, который бедуины называют Джебел Искандер — Холм Александра. Они не знают, что проводники Александра потеряли дорогу на Сиву; но название холма передавалось из уст в уста, из поколения в поколение. После войны британский офицер услышал от арабов, что там можно найти остатки керамики, он предпринял поиски на холме и нашел восемь прекрасных амфор эллинистического периода. Одну из них я видел в саду в Мерса Матру. Она сделана из красной глины, достигала примерно четырех футов в высоту, у нее острое основание, форма луковицы и узкое горлышко, а также две ручки. Если это были сосуды для воды, оставленные здесь во время похода Александра (а такое возможно), стоит задуматься, какие еще реликвии могут быть найдены в этом удаленном месте.

Когда солнце склонилось к закату, мы покинули равнину и оказались посреди одного из самых фантастических пейзажей, который только может нарисовать воображение. Полагаю, так должны выглядеть лунные горы. Кажется, природа, осознавая унылость предыдущих двухсот миль, приложила все силы и вдохновение на совсем небольшом кусочке земли. Долину со всех сторон окружали мертвые холмы причудливой формы: конус, куб, отдельно стоящая островерхая вершина, хребет, который с некоторого расстояния может показаться замком с бойницами. Другие холмы напоминали руины древних городов. В этой странной долине мы воскликнули разом: