Весь Хайнлайн. Кукловоды - Роберт Хайнлайн

Тем не менее местная оборона начала огрызаться, прицельно или нет, не знаю. Мимо меня пару раз промахнулись, хотя положили достаточно близко, чтобы я зубами лязгнул внутри своей бронированной скорлупки, а разок меня окатило каким-то лучом, отчего волосы встали дыбом и целую секунду я чувствовал себя парализованным. Почти так же, как при ударе по мыщелку плечевой кости, но только по всему телу. Если бы до этого скафандр не получил приказа прыгать, там бы я и остался.

Такие вот штуки наводят на мысль — а зачем ты вообще подался в солдаты? Только времени у меня посидеть и подумать об этом сейчас не было, занят я был. Дважды, вслепую перепрыгивая здания, я приземлялся в самой гуще народа, приходилось тут же выпрыгивать, поливая все вокруг огнем.

Половину расстояния я таким образом преодолел, времени потратил минимум, но зато существенных разрушений не произвел. Бомбодержатели опустели еще два прыжка назад; очутившись в одиночестве посреди какого-то двора, я задержался перезарядить их, одновременно выясняя, чем занят Ас. И выяснил, что нахожусь слишком далеко от фланга, чтобы размышлять, на что потратить остаток ракет. Я запрыгнул на самое высокое здание по соседству.

Уже достаточно рассвело; я поднял инфровизоры и быстренько огляделся, выискивая подходящую мишень, хоть что-нибудь, во что выстрелить. Кочевряжиться некогда было.

По направлению к их космопорту что-то такое торчало на горизонте. То ли административное здание с диспетчерской вышкой, то ли корабль. Примерно на одной линии с ним и вдвое ближе возвышалось гигантское строение, назначение которого я даже представить не смог. До космопорта было далековато, но я все равно дал ракете взглянуть туда, приговаривая: «Ну-ка, детка, наподдай им!», а следом за ней тут же запустил последнюю, но уже в мишень поближе.

Я уже спрыгивал, когда дом взлетел на воздух. Либо худосочные аборигены рассудили (и правильно сделали), что стоит пожертвовать одним зданием ради одного из нас, либо кто-то из наших парней был беспечен. Как бы то ни было, мне по крышам передвигаться расхотелось. Вместо того чтобы лезть поверху, я решил пройти насквозь. Снял со спины тяжелый огнемет, опустил на глаза затемнители и разрезал стену впереди сконцентрированным лучом на полной мощности. Кусок стены отвалился, и я вошел…

А вышел еще быстрее.

Не знаю, куда меня занесло. На религиозное собрание в местной церкви, в ночлежку или штаб командующего обороной. Знаю только, что помещение было большое, а худышек там было столько, сколько мне не хотелось бы увидеть до конца своей жизни.

Наверное, все же не церковь, потому что по мне кто-то выстрелил; пуля отскочила от скафандра, в ушах у меня зазвенело, а больше вреда никакого. Но это напомнило мне, что я не должен уходить, не оставив им сувенира о себе. Я сдернул первое, что попалось под руку, и швырнул в пролом. И услышал, как мой подарок заквакал. Как нам все время талдычат: лучше сразу сделать что-нибудь конкретное, чем через несколько часов придумать лучший вариант.

Чисто случайно я поступил совершенно верно. Я бросил им специальную бомбу из тех, что нам всем раздали перед высадкой с наказом использовать, если придумаем эффективное применение. Квакала она на местном языке, что в вольном переводе звучало примерно так:

— Я бомба с тридцатисекундным замедлением! Я бомба с тридцатисекундным замедлением! Двадцать девять!.. Двадцать восемь!.. Двадцать семь!..

Предполагалось, это потреплет худышкам нервы. Про них не скажу, а мои потрепала. Уж лучше выстрелить в человека, добрее получается. Ждать окончания отсчета я не стал; прыгнул с мыслью отыщут ли ребята двери и окна, чтобы убраться оттуда подобру-поздорову.

На верхней точке прыжка я взял пеленг Реда, а по приземлении — Аса. Я опять отставал, время поторопиться.

Через три минуты брешь мы заткнули, в полумиле слева от меня находился Ред и об этом докладывал Джелли. В ответ весь взвод услышал радостный рык:

— Круг замкнут, а маяк не сброшен. Двигайтесь потихоньку вперед и крушите все вокруг, добавьте им перцу… Только им, а не своим соседям. Хорошо поработали пока что, не испортите мне впечатление. Взво-од! По отделениям!.. Рассчитайсь!

Я тоже думал, что мы поработали на совесть: большая часть города горела, и, хотя уже полностью рассвело, трудно было сказать, как было лучше, с инфравизорами или без, такой густой стоял в воздухе дым.

— Второй полувзвод! — крикнул наш командир Джонсон. — Рассчитайсь!

Я отозвался:

— Отделения четыре, пять, шесть — по порядку номеров разобраться и доложить!

Среди прочего у нас имелись новые многоканальные рации.

Джелли мог связаться с кем угодно, и — выборочно — с командирами полувзводов. Командир полувзвода — со всеми своими и отдельно с капралами. Таким образом, перекличка взвода занимала считанные секунды. Я слушал перекличку четвертого отделения, тем временем ревизуя свой боезапас, и даже успел бросить гранату в туземца, высунувшего нос из-за угла. Он куда-то пропал. Я тоже смылся. Начальство сказало: не стой столбом…

В четвертом отделении запутались, пока их командир не сообразил, что пустой номер принадлежит оставшемуся на корабле Дженкинсу. Пятое отщелкало, как абак. Мне стало хорошо… когда перекличка вдруг оборвалась на четвертом номере во взводе Аса.

— Ас, а где Диззи? — спросил я.

— Заткнись. Номер шесть!

— Шестой! — отозвался Смит.

— Седьмой!

— Шестое отделение, не хватает Флореса, — доложил Ас. — Командир отделения идет на поиски.

— Один отсутствует, — передал я дальше Джонсону. — Флорес, шестое отделение.

— Отстал или убит?

— Не могу знать. Командир отделения и помкомполувзвода идут на поиски.

— Джонни, Ас сам справится.

Я его не слушал, так что не стал отвечать. А слышал я, как он докладывает Джелли, как тот клянет все и вся. Поймите меня правильно, за медалью я не рвался, просто искать пропавшего — прямая обязанность помощника командира полувзвода. Он — погоняла, последний, прямая статья расхода. Командиру есть чем заняться. Да вы и сами уже догадались, что пока командир жив, в его помощнике особо никто не нуждается.

А я сейчас чувствовал себя действительно никому не нужным и списанным в расход, потому что слышал самый сладкий звук во Вселенной, маяк, сброшенный нашим катером, сигнал к отходу. Маяк — это ракета-робот, катер отстреливает его, он втыкается в землю и начинает передавать долгожданные позывные «все ко мне, все сюда!» Катер садится на его координаты через три минуты, и лучше оказаться поблизости, потому что автобус никого ждать не будет, а следующий придет еще очень нескоро.