Гендерная терапия - Ирина Малкина-Пых

Частный, но очень важный аспект этого процесса – рост терпимости к гомосексуальности. Однополая любовь уже самим фактом своего существования подрывает иллюзию абсолютной противоположности мужского и женского. Гомофобия – конституирующий принцип гегемонной маскулинности. Отношение мужчин к фемининности по определению двойственно: хотя в нем присутствует мизогиния, принижение и унижение женщин, «настоящий мужчина» обязан любить женщин и испытывать к ним влечение. Напротив, влечение к другому мужчине – это позорная и непростительная слабость. Бесчисленные нормативные запреты на проявления нежности в отношениях между мужчинами – одна из причин мужской «неэкспрессивности» и мужских коммуникативных трудностей. В современном обществе гомофобия постепенно ослабевает, причем наибольшую терпимость к гомосексуальности обнаруживают молодые и образованные люди. Хотя это не сопровождается ростом числа людей, идентифицирующих себя в качестве геев, сексуальная идентичность становится менее важным нормативным признаком маскулинности.

Перечисленные сдвиги и тенденции являются более или менее общими, но процесс этот сложен и противоречив. Прежде всего, главным субъектом и носителем социальных изменений, ломающих привычный гендерный порядок, являются не мужчины, а женщины, социальное положение, деятельность и психика которых изменяются сейчас значительно быстрее и радикальнее, чем мужская психика. Женщины шаг за шагом осваивают новые для себя занятия и виды деятельности, что сопровождается изменением их психологии и коллективного самосознания, включая представления о том, как должны складываться их взаимоотношения с мужчинами. Вполне вероятно, что и представления женщин о себе, и женские образы маскулинности изменились за последние десятилетия больше, чем мужские. Дело не в ригидности, жесткости мужского сознания, а в том, что класс, который теряет господство, не торопится сдавать свои позиции и делает это только под нажимом, в силу необходимости.

Степень и темпы изменения гендерного порядка и соответствующих ему образов маскулинности очень неравномерны:

– в разных странах;

– в разных социально-экономических слоях;

– в разных социально-возрастных группах;

– среди разных типов мужчин.

Поскольку ломка традиционного гендерного порядка тесно связана с общей социально-экономической модернизацией общества и появлением новых технологий, логично, что изменение канона маскулинности идет резче в промышленно развитых странах Запада, чем в странах Третьего мира. Но такие количественные показатели, как темп и уровень социально-экономического развития, определяют характер символической культуры общества, одним из элементов которой является маскулинность, только через ряд факторов-посредников, куда входят особенности традиционной культуры и другие свойства соответствующей страны или этноса. Это убедительно подтверждают многолетние кросскультурные исследования голландского антрополога Герта Хофстеде, который сравнивал по нескольким признакам типичные ценностные ориентации, включая маскулинность и фемининность, людей в разных культурах.

Маскулинные общества, по Хофстеде, отличаются от фемининных по целому ряду социально-психологических характеристик, далеко выходящих за пределы собственно гендерной стратификации и отношений между полами. Для маскулинной культуры свойственна высокая оценка личных достижений; высокий социальный статус считается доказательством личного успеха; тут ценится все большое, крупномасштабное; детей учат восхищаться сильными; неудачников избегают; демонстрация успеха считается хорошим тоном; мышление тяготеет к рациональности; дифференциация ролей в семье сильная; люди много заботятся о самоуважении. В фемининной культуре, напротив, на первый план выходит потребность в консенсусе; здесь ценится забота о других; щадят чувства других людей; четко выражена ориентация на обслуживание; красивым считается маленькое; присутствует симпатия к угнетенным; высоко ценится скромность; мышление более интуитивно; много значит принадлежность к какой-то общности, группе.

Эти базовые различия отражают и другие сферы общественной и личной жизни. Обобщенная сводка этих различий представлена в табл. 6.1.

Таблица 6.1

Ключевые различия между фемининными и маскулинными обществами (Hofstede, 1998)

«Маскулинность» и «фемининность» в работах Хофстеде являются не психологическими, а антропологическими категориями. Они фиксируют различия не между индивидами, а между странами (культурами), которым они присущи как подразумеваемые нормативные ориентиры в большей или меньшей степени. Одна и та же страна может быть «фемининной» по одному параметру и «маскулинной» по другому, не говоря уже о классовых и иных социально-групповых различиях.

Хотя эти свойства базируются на житейских представлениях о фемининности и маскулинности, они «работают». При сравнении по методике Хофстеде 50 разных стран и трех регионов, по несколько стран в каждом (Арабские страны, Восточная Африка, Западная Африка), между ними обнаружились существенные различия, зависящие не только от уровня их социально-экономического развития или богатства. «Маскулинными» являются, к примеру, Япония, Австрия, Италия, Германия, США, Великобритания, Мексика, Венесуэла, Колумбия, Эквадор, Южная Африка, Австралия, Арабские страны, Филиппины. «Фемининными» оказались страны Скандинавии – Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия, а также Нидерланды, Франция, Португалия, Коста-Рика и Таиланд. Это имеет важные социально-психологические и культурные последствия.

В психологической литературе маскулинность иногда отождествляют с индивидуализмом, а фемининность – с коллективизмом (эти категории также применял Хофстеде). Однако Хофстеде подчеркивает, что статистика опровергает такое представление: «коллективистское» общество может быть маскулинным, и наоборот. Каждое общество по-своему уникально.

Хотя степень маскулинности-фемининности каждой культуры исторически более или менее стабильна, она может изменяться в зависимости от конкретных социально-политических обстоятельств. Войны, политические кризисы или подъем национальных чувств повышают спрос на героев-воинов, тем самым повышают ценность маскулинных качеств. Рост национализма и религиозного фундаментализма в современном мире – самый мощный противовес тенденции цивилизованной феминизации социокультурных ценностей. Он способствует возрождению самых архаических и агрессивных форм гегемонной маскулинности, даже в тех странах, где национальное начало символизирует женский образ (как русская «Мать-Родина»). То же самое можно сказать о любой разновидности фашизма. Культ силы, дисциплины, державности, вождя и нации обязательно становится культом агрессивной маскулинности, направленной против «женственной» и «слабой» демократии.

Помимо национально-культурных особенностей, нормативные каноны маскулинности и ориентированное на них поведение варьируют в зависимости от социального положения и образовательного уровня людей. Более образованные мужчины стесняются примитивной, грубой маскулинности, их ценностные ориентации и стили жизни выглядят более цивилизованными, они охотнее, хотя и не во всем, принимают идею женского равноправия (зачастую у них нет выбора, потому что женщины в их среде более эмансипированы и самостоятельны, грубая сила их отталкивает). В рабоче-крестьянской среде традиционный канон маскулинности сильнее и его не стесняются декларировать публично. Психологически, на индивидуальном уровне, соответствующие установки зависят не столько от социального статуса взрослого мужчины, сколько от той среды, в которой он провел свое детство и юность; эти ранние влияния, как правило, не изглаживаются последующим личным опытом.

Еще один водораздел – социально-возрастной. Многие как аскриптивные, так и реальные (поведенческие) свойства традиционной маскулинности, в частности агрессивность и сексуальность, подразумевают в первую очередь подростков и молодых мужчин. В антропологической литературе существует даже понятие «синдром молодого самца» (Wilson, Daly, 1993), свойства которого более или менее одинаковы у многих видов животных и предположительно связаны с повышенной секрецией тестостерона. Сходства в поведении самцов приматов и молодых мужчин подробно описывались этологами. У животных самец и в старости должен оставаться агрессивным, чтобы защищать свои права. У людей длительная родительская и семейная опека, а также правовой порядок делают это не столь необходимым, хотя выработанные в юности привычки и высокая репутация помогают мужчинам и позже.

Молодые мужчины представляют собой особую социально-демографическую группу, которая по своим свойствам – и физическим (мускулы, сила, гормоны), и поведенческим (стадность, высокая соревновательность), и психологическим (любовь к риску, отсутствие заботы о личной безопасности, пренебрежение к собственной жизни, желание выделиться, склонность к девиантности) – отличается как от женщин, так и от старших мужчин. Выраженность этих черт зависит больше всего от возраста, но также и от социального статуса (женатые мужчины меньше склонны к риску и авантюрам, у них другой стиль жизни). Однако усвоенные в юности стереотипы и идеализированные образы маскулинности сохраняются в сознании многих взрослых мужчин и независимо от реального образа жизни вызывают ностальгию и нередко симулируются, на чем искусно играют средства массовой информации, поп-арт и имидж-мейкеры.