Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

С восточной стороны послышалась стрельба, и вскоре Локен определил силуэты Астартес и отличительные знаки отделения Эскхалена. Все больше воинов собиралось возле их укрытия для перегруппировки, и каждому из них по пути приходилось драться в поединках между могилами.

— Это не просто место для захоронения мертвых, — сказал Локен. — Что бы ни происходило на Истваане III, все начиналось здесь. Ожесточенное сопротивление объясняется их религиозностью. Мы ведь атаковали их храм, святыню.

— Ничего удивительного, что они посходили с ума, — с грустью в голосе поддержал его Торгаддон. — Все безумцы обожают своих богов.

Рычаги «Громового ястреба» чутко реагировали на любое движение, и челнок все норовил вырваться из-под контроля Тарвица и сорваться в пике. Капитан обладал лишь самыми элементарными навыками управления этой новой моделью боевого катера, кроме того, его обучение пилотажному мастерству проходило в плотных слоях атмосферы — тогда требовалось всего лишь опуститься к самой поверхности, чтобы десантировать группу воинов или открыть огонь по врагам. Сквозь бронированное стекло рубки Тарвиц мог видеть темный силуэт Истваана III на фоне выходящего из-за него солнца. Где-то у самой кромки сверкающего полукруга лежал город, в котором сражались его боевые братья и воины еще трех Легионов, не зная, что их уже предали.

— «Громовой ястреб», назовите себя, — раздался голос в воксе корабля.

Это означало, что он находится в радиусе безопасности «Андрониуса» и бортовые системы крейсера определили челнок как возможную цель. Если повезет, он сможет выиграть несколько мгновений до того, как система приведет в действие башенные орудия, и эти секунды позволят увести похищенный шаттл как можно дальше от «Андрониуса».

— «Громовой ястреб», назовите себя. — Механический голос повторил приказ, и Тарвиц решил, что надо притормозить и откликнуться, чтобы ввести в заблуждение системы защиты.

— Капитан Саул Тарвиц, направляюсь с донесением на «Стойкость».

— Ждите подтверждения.

Тарвиц понимал, что подтверждения он не дождется, но каждая секунда давала возможность оторваться подальше от «Андрониуса» и приблизиться к поверхности планеты.

Он послал «Громового ястреба» вперед со всей скоростью, которую смог выжать из двигателей челнока. Прислушиваясь к шипению статических разрядов в воксе, Тарвиц еще лелеял безумную надежду на то, что ему каким-то образом поверят и позволят продолжать путь.

— «Громовой ястреб», остановитесь и немедленно возвращайтесь на «Андрониус», — раздался приказ.

— Не могу, «Андрониус», коробку передач заклинило, — ответил Тарвиц.

Это была дешевая уловка, но и она могла подарить еще несколько драгоценных секунд.

— Повторяю, остановитесь немедленно…

— Пошел к дьяволу, — бросил в ответ Тарвиц.

Он проверил навигационный пикт-экран, убедился, что погони пока еще нет, и направил «Ястреба» вниз, к поверхности Истваана III.

— «Гордость Императора» еще в пути, — объявил Саэверин, старший палубный офицер «Андрониуса». — Хотя навигаторы клялись, что учли все возможные трудности, лорд Фулгрим еще не скоро до нас доберется.

— Он послал какие-нибудь известия о своей миссии? — спросил стоявший за его спиной Эйдолон.

— Связь пока еще очень плохая, — нерешительно произнес Саэверин, — но то, что мы услышали, звучит не слишком ободряюще.

— Тогда нам придется полагаться на наше отличное командование и превосходство Легиона Детей Императора, — сказал Эйдолон. — Воины других Легионов могут быть более жестокими или энергичными, скрытными или упрямыми, но ни один не может похвастаться совершенством Детей Императора. Не важно, что нас ждет впереди, мы ни перед чем не отступим.

— Конечно, командир, — кивнул Саэверин, и тут панель управления перед ним вспыхнула предупредительными огнями. После недолгих манипуляций с пультом он обернулся к Эйдолону: — Лорд-командир, возможно, у нас возникла проблема.

— Не говори мне о проблемах, — отмахнулся Эйдолон.

— Из систем обнаружения только что пришло сообщение о «Громовом ястребе», который направляется к поверхности планеты.

— Это один из наших?

— Похоже, что так, — согласился Саэверин, склонившись над пультом. — Вот, пришло подтверждение.

— Кто его пилотирует? — резко спросил Эйдолон. — На полеты к поверхности не было дано ни одного приказа.

— По результатам последней связи с «Громовым ястребом» получается, что это капитан Саул Тарвиц.

— Тарвиц?! — воскликнул Эйдолон. — Проклятье, он как бельмо у меня на глазу!

— Это точно он, — сказал Саэверин. — Вылетел на «Громовом ястребе» с пусковой палубы, держит курс к поверхности Истваана III.

— Куда именно он направляется? — спросил Эйдолон. — Только точно.

— К Хоралу, — ответил Саэверин.

Эйдолон усмехнулся:

— Он пытается их предупредить. Можно подумать, это имеет какое-то значение. Я считал, что мы сможем его использовать, но он оказался слишком упрям, а теперь вбил себе в голову, что он герой. Саэверин, пошли за ним несколько истребителей. Его нужно сбить. Дополнительные осложнения нам сейчас ни к чему.

— Да, сэр, — кивнул Саэверин. — Истребители будут готовы через две минуты.

Мерсади отжала мокрый лоскут и положила его на лоб Эуфратии. Больная стонала, дрожала и размахивала руками, словно отбивалась от какой-то невидимой угрозы. Ее кожа казалась тонкой и бледной, словно у мертвой.

— Я здесь, — сказала Мерсади, хоть и не была уверена, что в состоянии комы Киилер может ее слышать.

Она не понимала, что происходит с Эуфратией, и от этого чувствовала себя совершенно беспомощной.

Мерсади сама не смогла бы назвать причину, по которой отправилась в странствие по кораблю вместе с Кириллом Зиндерманном и Эуфратией. По размерам «Дух мщения» был соизмерим с настоящим городом, и в нем оказалось достаточно места, чтобы спрятаться.

Они сменили уже несколько мест обитания, и, где бы они ни появились, ремонтники в пропитанных маслом робах или чумазые рабочие машинного отделения всегда готовы были предоставить безопасное убежище, поделиться едой и водой и почитали за счастье хоть краешком глаза взглянуть на святую. В настоящий момент все трое скрывались в корпусе одного из двигателей — огромной пустой трубе, которая обычно была заполнена горящей плазмой, разгоняемой огромными поршнями. А сейчас двигатель остановили для ремонта, и труба превратилась в укромное и тайное, несмотря на колоссальные размеры, убежище.

Неподалеку от импровизированной постели Эуфратии спал Зиндерманн, укрывшись тонким одеялом, и никогда еще пожилой итератор не выглядел таким уставшим. Щеки его ввалились и обвисли, а руки стали костлявыми и тонкими.

Один из рабочих, обслуживающих двигатели, благоговейно приблизился к тому месту, где на груде одеял и одежды лежала Эуфратия. Этот высокий и мускулистый, обнаженный по пояс человек смиренно опустился на колени на значительном расстоянии от постели святой.

— Мисс Олитон, — почтительно произнес он, — не нуждается ли святая в чем-то еще?

— Нам нужна вода, — ответила Мерсади. — Побольше чистой воды. И еще Кирилл Зиндерманн просил бумаги.

Глаза рабочего блеснули интересом.

— Он что-то пишет?

Мерсади уже пожалела о своих словах.

— Он записывает тезисы для выступления, — ответила она. — В конце концов, он все равно остается итератором. А если вы сможете отыскать какие-нибудь медикаменты, это было бы просто здорово. У нее начинается обезвоживание.

— Император ее сохранит, — с тревогой в голосе, но твердо сказал рабочий.

— Я уверена, что он ее сохранит, но мы должны оказать ему всю возможную помощь, — ответила Мерсади, стараясь, чтобы ее слова не прозвучали слишком снисходительно.

Воздействие одного лишь присутствия коматозной Эуфратии на членов корабельной команды производило сильное впечатление. Ее появление превращало сомнения и колебания многих людей в незыблемую веру в божественность далекого Императора.

— Мы постараемся все достать, — сказал рабочий. — У нас имеются свои люди на складах и в медицинских пунктах.

После этого, протянув руку, он дотронулся до одеяла Эуфратии и негромко пробормотал молитву Императору. После его ухода Мерсади тоже шепотом прочитала собственную, довольно небрежную молитву. В конце концов, Император намного реальнее всех так называемых богов, с которыми сталкивался Великий Крестовый Поход.

— Избавь нас, Император, — негромко произнесла она, — от всех этих напастей.

Мерсади грустно опустила голову и внезапно затаила дыхание: Эуфратия шевельнулась и открыла глаза, словно пробуждаясь от глубокого сна. Мерсади медленно, боясь спугнуть это чудо, наклонилась над постелью и взяла руку подруги в свои ладони.