История куртизанок - Элизабет Эбботт

Как это ни удивительно, Джон Кеннеди продолжал отношения с Мэрилин, несмотря на вполне резонное опасение, что она может сболтнуть лишнее или уже кому-нибудь проболталась. За годы, которые длилась их связь, Мэрилин никогда ее особенно не скрывала, что подтверждают многие люди — друзья, журналисты, коллеги. В ходе избирательной кампании одной из важных забот Кеннеди был контроль над Мэрилин. А когда он вступил в должность, риск того, что их отношения станут достоянием гласности, повысился, хотя, казалось, президент не собирался в этом отношении ничего предпринимать.

В 1962 г., во время съемок фильма «Что-то должно случиться», у Мэрилин произошел нервный срыв. Она пережила целую череду ударов, самым болезненным из которых оказалась женитьба Артура Миллера на женщине, с которой, как подозревала Мэрилин, он встречался в последние дни их брака, и эта его новая жена уже была беременна. В тот год Мэрилин купила скромный (за 35 000 долларов) дом неподалеку от дома следившего за ее здоровьем вездесущего психиатра доктора Ральфа Гринсона. Несмотря на ее известность и напряженную работу, деньги на авансовый взнос она заняла у Джо Ди Маджо.

Съемки картины «Что-то должно случиться» начались в апреле. Все актеры, члены съемочной группы и режиссер Джордж Кьюкор внимательно следили за тем, как Мэрилин ведет себя с остальными участниками съемок и сотрудничает ли она с ними, как она себя держит, хорошо ли заучивает текст, приходит ли вовремя и появляется ли на съемках вообще. Их опасения были вполне оправданны. Она приходила, но с опозданием; ее часто рвало от волнения и страха перед предстоящей игрой. Она жадно глотала прописанные доктором Гринсоном таблетки, чтобы совладать с сильнейшей депрессией, и казалась смущенной и неподготовленной. Она заболела, и доктора подтвердили, что горло у нее инфицировано. Иногда она пыталась работать, но на съемочной площадке теряла сознание или рано уходила со съемок.

Кьюкор отчаянно тянул время, снимал сцены, в которых она не была занята, ждал появления звезды вместе со 104 актерами. Четырнадцатого мая Мэрилин стала чувствовать себя значительно лучше и смогла вернуться к работе. Облегчение, которое испытал коллектив, вскоре сменилось новым беспокойством, вызванным слухами о том, что Мэрилин собирается уехать в Нью-Йорк на празднование дня рождения президента Кеннеди, которое состоится 19 мая.

В дело вмешались юристы «Твентис Сенчури Фокс»: они потребовали, чтобы актриса осталась на съемках. Невыполнение этого требования было бы расценено как нарушение договора, предупредили они ее. Мэрилин проконсультировалась с другим юристом — Бобби Кеннеди, Генеральным прокурором Соединенных Штатов. Бобби уже был обеспокоен тем обстоятельством, что демократы могли с неудовольствием воспринять ее участие в мероприятии по случаю дня рождения президента, и он посоветовал ей там не появляться. К тому времени журналисты уже поговаривали — хоть и не открыто — о ее плохо скрываемом романе с президентом. Бобби, которого Кеннеди считали самым умным, порядочным и надежным членом семьи, полагал, что ее приезд мог существенно осложнить положение вещей. Однако Джон Кеннеди настаивал на том, чтобы она приехала, и Мэрилин отказалась лишаться возможности спеть «Happy Birthday, Mister President!»[71] президенту Соединенных Штатов в присутствии полутора тысяч демократов в «Мэдисон-сквер-гарден»{546}.

Та самая Мэрилин, которая не могла встать с постели и толком выучить роль, тщательнейшим образом спланировала появление на празднике по случаю сорокапятилетия любовника. Она попросила самого известного в то время в Америке модельера, Жана Луи, создать для нее платье, какого еще никогда и ни у кого не было. Так появился ставший знаменитым наряд из тончайшей шелковой ткани телесного цвета, украшенной крупными стразами, настолько плотно облегающий ее фигуру, что Мэрилин казалась в нем обнаженной. (Платье обошлось в двенадцать тысяч долларов и могло уместиться в ладони.) Мэрилин дополнила его белой горностаевой накидкой, взятой из гардероба «Твентис Сенчури Фокс», а густые светлые волосы, казавшиеся еще более пышными благодаря начесу, уложила широкими волнами в очаровательную прическу.

И даже на это важное событие Мэрилин опоздала. Когда она наконец появилась в «Мэдисон-сквер-гарден», Питер Лоуфорд во время представления назвал ее «опоздавшая Мэрилин Монро», и кинозвезда грациозно мелкими шажками взошла на сцену сияющим образом женственности. На снимках, сделанных фотографами, стоявшими позади нее, видно, что Джон Кеннеди не отрывал от нее взгляда, а Джеки (одетая в удивительно элегантное в своей простоте модельное платье) не хотела смотреть спектакль Мэрилин, певшей серенаду ее мужу. Хью Сайди из журнала «Тайм» вспоминал: «Воздух был наэлектризован вожделением. Я хочу сказать, что Кеннеди будто слетел с катушек, или еще что-то с ним стряслось. Мы все потрясенно смотрели на эту женщину»{547}.

Мэрилин исполнила специально написанный ко дню рождения куплет, и толпа ей неистово аплодировала. Джон Кеннеди подошел к ней и встал рядом. Перед тем он сказал: «Теперь, когда мне так чудесно, так замечательно спели “С днем рождения”, я могу уйти из политики»{548}. В ту ночь Мэрилин провела с ним два часа. Больше она его никогда не видела.

Мэрилин вернулась на съемочную площадку фильма «Что-то должно случиться». Она снялась обнаженной в известной сцене в бассейне, и это вновь привлекло к ней всеобщее внимание. Несколько дней работа у нее шла нормально. Потом, в понедельник утром, она выглядела расстроенной, и все стали говорить о том, что в выходные с ней случилось что-то ужасное.

Действительно случилось. Джека Кеннеди — ее любовника, запретившего Бобби препятствовать ее появлению у него на дне рождения (он уже попросил Питера Лоуфорда послать за ней на съемки фильма «Что-то должно случиться» вертолет, на котором ей надо было прилететь в аэропорт), — настолько напугали, что он принял решение разорвать с ней отношения.

Такое воздействие на него оказал визит директора ФБР Джона Эдгара Гувера спустя пять дней после празднования его дня рождения. Гувер предупредил Кеннеди о том, что его отношения с Мэрилин Монро и особенно со связанной с мафией Джудит Кэмпбелл Экснер подвергают должность президента опасности в разгар «холодной войны» и «Кубинского кризиса».

В тот же день президент позвонил Джудит и прекратил их отношения. Он также отключил свой личный телефон, которым пользовался для связи с Мэрилин, и дал указание телефонисткам на коммутаторе Белого дома не отвечать на ее звонки. Сам он не пожелал связаться с Мэрилин. Эта неприятная и, возможно, опасная обязанность была возложена на Питера Лоуфорда.