Лекции по патрологии I—IV века - Н. И. Сагарда

Таким образом, только учение Церкви истинно, так как оно заключает в себе подлинно апостольское Предание: Церковь имеет происходящие от апостолов Писания и равным образом возводимое к апостолам устное Предание, сохранение которого в неповрежденной целости гарантируется непрерывным преемством епископства. Поэтому только в Церкви истина, Дух и благодать. Отсюда следует, что «не должно у других искать истины, которую легко получить от Церкви, ибо апостолы, как богач в сокровищницу, вполне положили в нее все, что относится к истине, так что всякий желающий берет из нее питие жизни» (III, 4.1). Но в последней инстанции авторитет Церкви есть дело Духа истины, живущего в Церкви, соблюдающего целость ее веры и непогрешимость ее учения. «Проповедь Церкви повсюду постоянна и пребывает неизменно, и имеет свидетельство от пророков, апостолов и всех учеников... Ее-то, приняв от Церкви, мы соблюдаем, й она всегда через Духа Божия, как драгоценное сокровище в прекрасном сосуде, сохраняет свою свежесть и делает свежим самый сосуд, в котором содержится; ибо этот дар Божий вверен Церкви, как дыхание (жизни) дано первозданному человеку для того, чтобы все члены, принимающие его, оживотворялись... Где Церковь, там и Дух Божий, и где Дух Божий, там Церковь и всякая благодать, а Дух есть истина» (III, 24.1).

Совокупность истин, полученных Церковью от апостолов и соблюдаемых ею в неприкосновенной целости, св. Ириней называет «правилом веры» (κανών της πίστ€ως [cf. Demonstr. 3]), «неуклонным правилом истины» (κανών της αληθείας άκλινής [I, 9.4]). Оно представляет собой всеобъемлющее и достаточное выражение истины, которое можно понимать более или менее совершенно, но которого нельзя изменять (I, 10.2-3). Под этим «правилом истины» обычно разумеется исповедание веры, произносимое при крещении, для чего есть основания и в произведениях св. Иринея (I, 9.4; Demonstr. 7). Но, с другой стороны, в них же мы находим указания и на то, что «правило истины» обнимало собой всю веру или всю проповедь Церкви (I, 10.1; V, 20.1), не только догматическое учение, но и нравственные предписания, и порядок и строй церковного управления (V, 20.1). Что «правило истины», «тело истины» не ограничивалось кратким изложением веры, об этом в достаточной степени свидетельствует произведение св. Иринея «Доказательство апостольской проповеди», где в 98 главе автор говорит относительно всего изложенного им раньше: «Это — драгоценная проповедь истины, и это — образ нашего спасения, и это — путь жизни, который пророки предсказали, и Христос исполнил, и апостолы передали, а Церковь вверила своим чадам во всем мире. Ее (т. е. истину) должно сохранять во всей целости с твердой волей и богоугодно, с добрыми делами и здравым направлением мысли». Как бы то ни было, св. Ириней нашел «канон веры» готовым и вполне утвердившимся в Церкви, а не вводил его только, — в этом вся сила его доказательства: он должен был апеллировать к давно известному и всеми признанному. Предание, на которое он ссылался, почиталось правилом истины не только в Галлии, но и всюду, где проповедано было имя Христово. «Хотя, — говорит св. Ириней, — в мире языки различны, но сила Предания одна и та же: не иначе верят и не различное предание имеют Церкви, основанные в Германии, в Иверии, в Галлии, на Востоке, в Египте, в Ливии и в средине мира. Но как солнце — это творение Божие — во всем мире одно и то же, так и проповедь истины везде сияет и просвещает всех людей, желающих придти в познание истины» (I, 10.2).

Таким образом, на одной стороне — вера Церкви в твердо определенном единстве, с печатью истины как в своем происхождении, так и в способах сохранения, а на другой — пестрое множество систем лжеучения, взаимно противоречивых и взаимно превосходящих друг друга в пустоте. «Еретики, будучи слепы для истины и сбившись с пути, необходимо блуждают по разным дорогам, и оттого следы их учения рассеяны там и сям без всякого согласия и связи. Путь же тех, кто принадлежит к Церкви, идет по всему миру, потому что имеет твердое предание от апостолов и дает нам видеть, что у всех одна и та же вера... И проповедь Церкви истинна и тверда, так как в ней (в Церкви) указывается во всем мире один и тот же путь спасения» (V, 20.1). Изложив символ веры Церкви, св. Ириней заключает: «Приняв это учение и эту веру, Церковь, хотя и рассеяна по всему миру... тщательно хранит их, как бы обитая в одном доме, одинаково верует этому, как бы имея одну душу и одно сердце, согласно проповедует это, учит и передает, как бы у нее были одни уста» (I, 10.2).

Учение св. Иринея о Боге. Переходя к изложению подробностей богословского учения св. Иринея, мы прежде всего должны остановиться на учении его о Боге. Понятие о Боге занимало выдающееся положение в споре между церковным богословием и гностицизмом; в этом именно пункте наиболее ясно выступает особенность гностических идей и их различие от церковного учения. С другой стороны, св. Ириней первый из известных нам церковных писателей защищал христианское понятие о Боге против гностицизма и изъяснил в его глубочайших основаниях. Главное заблуждение гностиков состояло в том, что они представляли Бога Отца отличным от Творца. В противоположность этому изложение веры в обоих произведениях Иринея начинается учением о едином , Боге, Творце, Вседержителе и Спасителе. Высочайший Бог есть и Творец. Об этом свидетельствует весь Ветхий и Новый Завет (III, 9—15; IV, 9.3). Один и тот же Бог дал закон и Евангелие (IV, 9.3; III, 12.11). Бог есть разумный Дух; ум (νους) и помышление ('έννοια) — не особые существа, а различные стороны единой Божественной Сущности (II, 13.3-6, 8; I, 12.2). Бог познается не посредством умозрения, а из Его собственного Откровения, почему нам не следует пускаться по собственным мнениям в бесконечные гадания о Боге, но мы должны предоставить такое знание Самому Богу (И, 28.6 sq.; cf. II, 25.4; 26.1; 28.1). «Господь научил нас, что никто не может знать Бога, если Бог не научит, т. е. что Бог не познается без Бога, но чтобы Бог был познан — это есть воля Отца, ибо Его познают те, кому откроет Сын» (IV, 6.4). По величию Своему Он неведом тварям, но по любви Своей всегда познается посредством Того, Которым Он все устроил: это есть Слово Его, Господь Иисус Христос (IV, 20.4; cf. IV, 20.5-6). Один и тот же Бог — праведный и благой (III, 25.1-4; II, 30.9). Своим Словом и Своей волей Бог создал мир (II, 30.9; 2.4; 3.2). Он свободен и самовластен и не был рабом необходимости, чтобы допустить происхождение мира против Его желания, как у гностиков (И, 5.4). В отношении к миру Он — Владыка, Которому все подчинено: во всем должна господствовать и управлять воля Божия, а все прочее должно уступать Ему, подчиняться и быть в служении Ему (II, 34.4; 28.7).

Часто и настойчиво утверждая единство Божие против гностиков, св. Ириней не менее ясно учит и о троичности Лиц: так исповедует Церковь (1,10.1), так находит верующий и в Священном Писании (IV, 33.15). «С Богом всегда присутствует (adest Deo) Слово и Премудрость, Сын и Дух, через Которых и в Которых (per quos et in quibus) Он все свободно и независимо сотворил (IV, 20.1; cf. 1,10.1; IV, 7.4; II, 28.6; V, 6.1 et al.). Особенно отчетливо учение о Св. Троице изложено в «Доказательстве апостольской проповеди» (cap. 3; 5-6).

Таким образом, в противоположность абстрактному гностическому учению о Боге, св. Ириней раскрывает учение о живом Владыке мира. Его воля творит и действует во всем, но высшая цель этой воли — спасение человека (III, 20.2; IV, 37.7). Учение о Св. Троице, равно как энергичное оттенение тождества творческой и спасающей воли Божией и соединение всемогущества, любви и праведности в Боге, вносят в понятие о Боге конкретные жизненные черты.

О втором Лице Св. Троицы, рассматриваемом вне домостроительства спасения, св. Ириней говорит очень мало. Муж Предания, в борьбе с противниками, которые бесконечно умножали системы рождений и Божественных действий ad intra, он воздерживается от умозрений. Наименованию «Слово» он предпочитает наименование «Сын». Сын есть такой же истинный Бог, как и Отец: «Отец есть Господь, и Сын — Господь; и Отец есть Бог, и Сын — Бог, ибо от Бога рожденный есть Бог... Сын, поскольку Он — Бог, получает от Отца, т. е. от Бога, престол вечного царства и помазание, как никто из Его сопричастников» (Demonstr. 47). Это столь определенное «никейское» место в «Доказательстве апостольской проповеди», какого нет и в «Обличении и опровержении лжеименного знания». В Божественном достоинстве Сына св. Ириней видит необходимое условие искупления. Сын тождествен со Словом (И, 28.6; III, 18.2; III, 16.6), рожден от Отца (II, 28.6; Demonstr. 47). Св. Ириней считает неправильным и недопустимым столь частое у апологетов сравнение рождения Сына Отцом с произнесением человеческого слова, так как это противоречит учению о вечности Сына (II, 13.8; 28.5). На вопрос, как Сын рожден от Отца, св. Ириней отвечает: «Никто не знает того произведения, или рождения, или наречения, или откровения, или как иначе кто-нибудь назовет Его неизреченное рождение... но только Отец родивший и Сын рожденный» (И, 28.6; cf. II, 13.8). Собственное назначение Сына — не творение, хотя Он и называется «рукой Божией», которой сотворен мир (IV, 20.1; V, 6.1), а Откровение Бога: , в самом творении Слово открывает Бога Творца, через мир — Создателя мира и Господа, через образование человека — Художника, его создавшего, через Сына — Отца, Его родившего. Через закон и пророков Слово возвещало Себя и Отца. Через самое Слово, сделавшееся видимым и осязаемым, Отец являлся: все видели в Сыне Отца, ибо «Отец есть невидимое Сына, и Сын есть видимое Отца» (IV, 6.6). «Откровение Сына есть познание Отца, потому что все открывается через Слово» (IV, 6.3). «Сын, вечно существуя с Отцом, издревле и даже искони всегда открывает Отца ангелам, архангелам, властям, силам и всем, кому хочет Бог открыться» (И, 30.9; cf. IV, 6.5-7; 7.3; 20.7).