Корона мечей - Роберт Джордан

Талланвор шевельнулся, но, прежде чем он успел встать, Моргейз знаком велела ему оставаться на месте; на мгновение ей показалось, что он ослушается. Ночь таяла, рассвет вполз сквозь окна, осветив по-прежнему мрачного Талланвора. Моргейз спокойно сидела, сложив руки на груди. Терпение не единственное качество, которое этому молодому человеку еще только предстояло приобрести. А ведь терпение по значимости второе – после мужества – достоинство всякого благородного человека.

Солнце поднималось все выше. Бриане и Лини начали перешептываться, с заметным беспокойством бросая взгляды в сторону Моргейз. Талланвор хмурился, одеревенело застыв в этом своем темно-голубом мундире, который так ему идет; темные глаза тлели, точно угли. Мастер Гилл ерзал, теребя то одной, то другой рукой остатки окаймлявших лысину седых волос и беспрестанно вытирая розовые щеки носовым платком. Ламгвин ссутулился в кресле, веки, почти прикрывавшие глаза бывшего уличного головореза, набрякли, – казалось, он дремлет. Однако всякий раз, когда он бросал взгляд на Бриане, на его лице, покрытом шрамами, со свернутым набок носом, вспыхивала улыбка. Моргейз постаралась сосредоточить все внимание на дыхании – так, как ее учили в течение месяцев, проведенных в Башне. Терпение. Если в ближайшее время никто не появится – Айз Седай или не Айз Седай, – она выскажет все, что думает, и достаточно резко.

Казалось, Моргейз была к этому готова и все же вздрогнула, когда в дверь внезапно заколотили. Не успела она сказать Бриане, чтобы та выяснила, кто это, как дверь распахнулась, ударившись о стену. Моргейз во все глаза уставилась на вошедшего.

Высокий смуглый мужчина с крючковатым носом, над плечом торчит длинная рукоять меча; он бросил на Моргейз холодный взгляд. Странные доспехи защищали его грудь – перекрывающие края друг друга небольшие блестящие лакированные пластины, украшенные чернью и золотом, – а у бедра он держал похожий на голову насекомого шлем, тоже черно-золотой с зелеными крапинками, увенчанный тремя длинными тонкими зелеными перьями. Следом за ним вошли еще двое мужчин, в таких же доспехах и шлемах, но без перьев; доспехи у них, правда, не были лакированными, а в руках – арбалеты на изготовку. Через дверь в зале виднелись другие солдаты, с черно-золотыми кисточками на копьях.

Талланвор, Лангвим и даже толстый мастер Гилл вскочили при виде странных гостей, загородив Моргейз. Ей пришлось пройти между ними.

Глаза крючконосого пригвоздили ее к месту, прежде чем она успела произнести хоть слово, требуя объяснений.

– Вы – Моргейз, королева Андора? – Голос у незнакомца был резкий, и он непривычно растягивал слова, отчего она едва его понимала. Она ответила, и он шагнул к ней. – Вы пойдете со мной. Одна, – добавил он, увидев, что Талланвор, Лангвим и мастер Гилл выступили вперед.

Арбалетчики подняли свое оружие. Тяжелые стрелы вполне могли пробить доспехи; судя по выражению лиц солдат, они не замедлили бы пустить оружие в ход.

– Я не возражаю, чтобы мои люди подождали меня здесь, – сказала Моргейз, она держалась со спокойствием, которого вовсе не ощущала. Что это за люди? Моргейз узнавала выговор и доспехи жителей всех стран, однако не видела и не слышала ничего знакомого. – Не сомневаюсь, что вы должным образом позаботитесь о моей безопасности, капитан...

Он даже не потрудился назвать свое имя, только резко взмахнул рукой, показывая, чтобы она следовала за ним. К громадному облегчению Моргейз, Талланвор повел себя спокойно – не спорил, не пытался защитить ее, лишь не отрывал от нее горящего взгляда. Но она разозлилась, потому что, прежде чем отступить, мастер Гилл и Ламгвин взглянули на Талланвора.

В коридоре Моргейз окружили солдаты, крючконосый офицер и двое с арбалетами встали во главе. Почетная стража, убеждала она себя. Сразу после сражения бродить без охраны было бы верхом глупости; за каждым углом могли прятаться уцелевшие защитники крепости, способные захватить заложников или убить того, кто их заметил. Хотелось бы верить, что дело именно в этом.

Моргейз попыталась расспросить офицера, но тот не проронил ни слова, не замедлил шага и не повернул головы, и она оставила свои попытки. Солдаты смотрели будто сквозь нее – люди с жесткими глазами, такие были ей знакомы по собственной Королевской Гвардии, несомненно ветераны многих сражений. Но кто они такие? Стук их сапог, ступающих по каменным плитам пола, точно зловещий барабанный бой, подчеркивал мрачность коридоров Цитадели. Вокруг не было никаких украшений, кроме редких гобеленов, изображающих кровавые битвы с участием Белоплащников.

Моргейз поняла, что ее ведут к апартаментам Лорда Капитан-Командора, и ее замутило. Этот путь казался ей привычным и почти приятным, пока был жив Пейдрон Найол; она стала ужасно бояться его за те несколько дней, которые прошли после его смерти. Когда процессия завернула за угол, Моргейз увидела около двух дюжин стрелков во главе с офицером, все в мешковатых штанах и толстых кожаных панцирях с горизонтальными голубыми и черными полосами. На каждом был конический стальной шлем с серой кольчужной маской, закрывающей лицо до самых глаз; у многих из-под маски свешивались кончики усов. Офицер поклонился крючконосому, возглавлявшему эскорт Моргейз, тот вскинул руку в ответ.

Тарабонцы. Моргейз не видела тарабонских солдат уже очень много лет, но это были тарабонцы, несмотря на голубые и черные полосы, или она готова съесть свои шлепанцы. Это не добавило смысла происходящему. Тарабон был ожившим хаосом, олицетворением беспорядка, там шла затяжная гражданская война между бессчетными претендентами на трон и Преданными Дракону. Сам Тарабон никогда не смог бы организовать нападение на Амадор. Если только – что казалось совершенно невероятным – один из претендентов не одержал победу над всеми остальными, и над Преданными Дракону, и... Это невозможно, а главное, не объясняет присутствия здесь столь необычно выглядевших солдат, крылатых животных и...

Моргейз казалось, что она повидала в жизни немало странного. Ей казалось, что она испытала то, от чего человека мутит и выворачивает наизнанку. Потом она и ее стража повернули еще за один угол и повстречались с двумя женщинами.

Одна была стройная, невысокая, как все кайриэнки, и смуглее любой тайренки, в голубом платье чуть выше щиколоток; на лифе и по бокам юбки ветвились серебряные молнии на красных вставках. Вторая, в унылом темно-сером платье, была выше большинства мужчин, с рассыпанными по плечам золотистыми волосами и испуганными зелеными глазами. Серебряный ошейник, охватывающий ее горло, соединялся серебряным поводом с серебряным браслетом на запястье женщины в голубом платье.